Лешка присел рядом, дотронулся рукою до трупа… Холодный… Черная, запекшаяся вокруг стрелы, кровь… Стрела охотников за людьми… Что же они его не арканом‑то?

Юноша безнадежно посмотрел в небо… Бабка! Скорее к бабке! Тряхнуть, заставить выложить все – коль уж и вправду все так, как она говорила, если уж должен остаться здесь кто‑то один – пусть им будет тот, другой, местный Лешка. Ведь у него самого, у Алексея Пафлагонца, все‑таки есть, есть выход, а у того – только смерть. И еще Вовка… Как бы так сделать, чтобы…

Эх, тряхнуть, тряхнуть бабку… пускай рассказывает уж все до конца!

Выбежав на грунтовку, Лешка едва не попал под колеса вывернувшему из‑за поворота молоковозу. Едва успел отпрыгнуть в сторону. Скрипнули тормоза. Высунувшийся из кабины водитель – рыжий кудлатый парень – принялся было ругаться, но вдруг удивленно замолк…

– Леха?!

– Привет, Николай! – Юноша узнал шофера – старый знакомец.

– А говорили – тебя на машинном дворе током долбануло! Врали, что ли? Или – не сильно?

– Не сильно, – покачал головой Лешка. – Так, слегка…

– Хм… Зачем тогда «скорую» из города вызывали? И участкового? – помотав головой, Николай забрался обратно в кабину и улыбнулся. – Ну, хорошо, коли так. Поеду. Подбросил бы, да сам видишь – не по пути.

Газанув, молоковоз скрылся за ельником. Лешка посмотрел ему вслед, сплюнул и прибавил шагу. Ну, вот, этого еще не хватало – тока! Ай, как скверно‑то все получается, ай, как скверно! Выходит, права была бабка! А может, можно еще все изменить? Наверное, можно… Можно! Ведь, когда Лешка уходил «туда», Вовка уже был пронзен стрелою… А здесь – ничего, бегал себе… Значит, можно!

Вот и бабкин дом. Дощатый забор, распахнутая настежь калитка… Только бы дома оказалась старая, только бы…

«Таврия» здесь, у избы! Значит – дома…

С колотящимся сердцем юноша взлетел по крыльцу, дернул дверь…

– Ага, явился‑таки, – ничуть не удивилась хлопотавшая у плиты бабка. – Ну, садись, коль пришел. Поговорим.

– Ага, поговорим, – недобро улыбнулся Лешка. – У меня к тебе много вопросов накопилось, мно‑ого…

Резко повернувшись, Федотиха окатила незваного гостя жутким, горящим прямо‑таки смертною злобой, взглядом:

– А ты не ерепенься. Вежливей будь, покладистее. А то ведь как бы чего не вышло!

– Так ведь вышло уже. – Юноша скривил губы. – Знаешь небось, и про Леху‑практиканта, и про Вовку… Куда уж хуже‑то?

– Так ведь, милок, все еще и по‑другому повернуть можно… Коль послушен будешь!

По‑другому!!!

Можно!!!

Проговорилась бабка!

Федотиха засмеялась:

– Вижу, вижу, как глазки у тебя загорелись. Видать решил уже все для себя, а? Ну, что молчишь?

– А что говорить‑то? – усмехнулся гость. – Будто сама не догадываешься…

– Догадываюсь, милок, догадываюсь… Как не догадываться?

– Ну… – Лешка собрался с мыслями. – Раз уж так выходит, что – либо я, либо… другой я… Пусть уж лучше другой. У меня хоть есть, куда податься… И Вовка, пусть он…

– Ой, нелегко это сделать, милок! – Бабка явно хитрила, словно бы набивая цену. Кажется, она чего‑то от Лешки хотела… Чего только? А и спросить…

– Спроси, спроси, Леша! – Федотиха словно читала мысли.

Лешка даже испугался – а вдруг, и вправду, читала. Впрочем, он ничего такого про нее и не думал…

– А я отвечу. – Подойдя к двери, старуха плотно прикрыла ее и даже заложила на крюк. – Есть у меня к тебе одно предложение… Выгодное предложение, не думай…

– Сначала с ребятами реши!

– Уж это само собой… – закивала бабка. – Ничего с ними не сделается, будут жить оба… Вместо тебя, Леша. Ты‑то уж, я смотрю, свое выбрал…

– Да уж, выбрал. – Юноша стиснул зубы.

– Ну и правильно, – хохотнула Федотиха. – Чего тут хорошего‑то? Паши всю жизнь трактористом или на пилораме на чужого дядю горбись. Там‑то можно куда как лучше устроиться… если с умом… Вот что, парень! – Старуха понизила голос. – Так и быть – помогу я тебе обратно вернуться, и дружков… хе‑хе… твоих спасу. Но с условием!

– Говори свое условие!

– Золото, серебро, драгоценные камни! Одежка шелковая, иконки какие, можно – в окладах, а можно – и без…

– Во, дает! – очумело присвистнул Лешка. – Откуда ж я тебе все это возьму, бабуля?!

– Оттуда! – Федотиха пристукнула ладонью по столу. – Оттуда, милок. Откуда пришел, куда уйдешь, там…

Глава 5Средняя полоса России. Деревня КасимовкаСделка

И поднялась в людях злоба,

и начались грабежи.

Сказание о нашествии Едигея

…и возьмешь все! И переправишь… я скажу – как.

– Ах, там. – Лешка понятливо кивнул. – Ну, это другое дело… Постой‑ка! Откуда же я узнаю, что ты меня не обманула? Может, ничего тут и не изменится: я там золотишко тебе переправлю, а тут парни так и пропадут?

– Хитер! – с ухмылкой похвалила Федотиха. – На кривой козе не объедешь. Ништо, дам тебе знак, что все сладилось…

– Не обмани только!

– Да надо мне больно – партнера обманывать?! – Бабка даже обиделась. – Мы ж с тобой теперь, как когда‑то Леня Голубков с экскаватором – партнеры! Передам весточку, уж, так и быть, передам, хоть и не просто все сделать…

Встав, бабка подошла к окну, всмотрелась куда‑то. Лешка тоже скосил глаза, увидев большую, наползавшую прямо на деревню, тучу.

Старуха усмехнулась:

– Вовремя ты ко мне пришел, голубь. Сегодня ночью как раз можно будет… Иначе ждал бы еще лет пять, а то и того больше!

– Чего ждал? Чего можно?

– Увидишь… Соглашеньице сейчас с тобой заключим, милок. Распишешься кое‑где… Кровью!

– У тебя бабуся, прямо, как в штатских фильмах – кровью! – Лешка захохотал. – Надо же, удумала, старая! Надеюсь, не душу свою продаю?

– Не душу. – Бабка ушла за печку и там завозилась, загремела чем‑то. – Так, предосторожности ради. Должна же и я иметь гарантии, что ты меня… как там у вас, у молодежи говорится – не бросишь?

– Не кинешь…

– Во‑во, не кинешь. Кулачком пока поработай.

– Чего? – не понял гость.

– Ну, пальчики посжимай, поразгони кровушку…

Федотиха вынырнула из‑за печки с внушительных размеров шприцом, кубиков на десять, никак не менее. Ухмыльнулась:

– Не бойся, не больно… Брали ведь когда‑нибудь кровь из вены?

– Да брали… – Лешка подставил руку и усомнился. – А вообще, не много ли для росписи‑то?

Игнорировав вопрос, старуха перевязала повыше локтя жгутом и ловко – медсестрой когда‑то работала, что ли? – уколола иглой в вену. Действительно, не больно. И вполне профессионально, уж тут ничего не скажешь.

В шприц медленными толчками потекла густая темно‑красная кровь. Вену задергало, не сильно, а эдак даже приятно, словно бы чуть‑чуть дернуло током. Током… Как вот сегодня Лешку…

– Чего там хоть с Лехой‑то приключилось, не в курсе?

– А Бог его… – Федотиха скривилась. – Говорят, в щитке ковырялся, да кто‑то невзначай фазу врубил…

В щитке… Фазу… Не слишком ли сильно бабка разбирается в электричестве? Впрочем, она и машину водит…

– Ну, вот и славненько, – вытащив из вены иглу, Федотиха, нацедив немножко крови в подвернувшуюся пробку от «Пепси‑колы», по‑хозяйски прибрала шприц в стол. И зачем ей столько крови? На подпись бы и куда меньше хватило б. Пьет она ее, что ли? Ну, да черт с ней, с бабкой, лишь бы помогла, старая!

– Пиши. – Федотиха вытащила из залавка лист белой бумаги формата А‑4 и шариковую ручку за три пятьдесят. Продиктовала:

– Я, такой‑то такой‑то, год и место рождения, паспорт и ИНН…

– Э, бабуся, – вскинул глаза Лешка. – Я паспорт и ИНН не помню. ИНН, по моему, и нет еще у меня…

– Плохо! Ладно, оставь место, я потом сама впишу… Пиши далее – обязуюсь в строгости исполнять все условия устного контракта, заключенного с гражданкой Иваньковой А.Ф.

– С кем, с кем?

– С Иваньковой Аграфеной Федотовной, – терпеливо пояснила старуха. – Это я и есть. Число поставь, а подпишись уж, как договаривались, кровью. На вот тебе перо!