Каноник лишь недоверчиво покрутил головой.

   - Значит, добровольно говорить не желаешь, - посмотрел на палача. Жаль, что в отношении этого деликвента[5]

запретили пытку. Уж больно упертый оказался, ни предвариловка, ни открытые факты его не берут... но на дыбе и не такие языки развязывали. Ладно, в конце концов, нужен не этот жалкий студентишка, а еретик Франке. Упорствует? Пускай. От охотников еще ни одна "лисица" не ускользнула. Комтур[6]

предупреждал: допрос вести мягко, жестких методов не использовать, чуть пугнуть - и хватит. У епископа явно есть задумки...

   - Я сказал все, что мог, Ваше Высокопреподобие, - пожал плечами субдьяк. - Добавить мне нечего.

   - И ты готов свидетельствовать на Библии? - брат - инквизитор вновь потер руки, к этому времени уже почти согревшиеся.

   - Да, дом патер, - твердо ответил субдьякон. - Хоть сейчас!

   - Отец Винифрид? Отец Мартин. Будьте очевидцами! - и протянул Шлеймницу свое старое Евангелие в истертом кожаном переплете. - Ты успеваешь записывать? - в сторону секретаря.

   - Э... да... герр Кинцль... готово!

   - Клянись, Густав Шлеймниц. Клянись в своих словах!

   Субминистратум поклонился, поцеловал серебряный крест обложки, положил левую руку на сердце, прижал Святое Писание куда-то в область солнечного сплетения и, торжественно произнес:

   - Говорю Вам, клянясь на Священной Книге! Элизу Шлеймниц и Йозефа Франке в этом году я не встречал и с ними не разговаривал!

   - Свидетельствую, - глухо пробасил отец Винифрид.

   - Свидетельствую, - проскрипел отец Мартин.

   Визитатор лишь досадливо цыкнул зубом. Такая клятва не стоит ровно ничего, юнец опять нашел выход. Ведь беглецы могли сменить имена и документы, так что формально студиозус ни капли не солгал...

   - Хорошо же! - угрожающе произнес Кинцль. - Вы, молодой человек, о наказании клятвопреступников помните? Замечательно! Тогда идите, и не забывайте об этом!

   Студиозус смотрел на доминиканца непонимающе.

   - Я могу идти? - не веря своим ушам, переспросил Шлеймниц.

   - Да, - подтвердил каноник. - Ты свободен, можешь идти. Если потребуешься, то тебя найдут!

   Субдьяк встал.

   На своей скамье зашевелился глава монастырских соглядатаев, отец Винифрид.

   - Да, брат? - не по Уставу обратился к нему инквизитор. - Ты что-то хотел сказать?

   Второе лицо аббатства от такой фамильярности слегка дернул щекой, но все же произнес:

   - Э... да, герр Кинцль. Обратиться к студиозусу Шлеймницу. С вашего позволения, - чуть ехидно добавил препозит.

   Следователь кивнул.

   - Дозволяю, - и бросил писарю, - Аколит, заканчивай протокол. На моих словах, дальше не надо.

   - Кхм... - приор оправил складку рясы. - Густав, иди, умойся - и на святое причастие. А потом - на исповедь, настоятель тебя ожидает. И нигде не задерживайся!

   Субминистратор осенил себя крестным знамением, поклонился присутствующим, на негнущихся ногах пошел к выходу. Его выпускают! Господи, чудны дела Твои, Господи!

   ***

   Беседа с настоятелем началась с неожиданного вопроса.

   Отец Сулиус, подозрительно взиравший на хмурого, чуть отощавшего, субдьякона, пригладил бороду и поинтересовался:

   - Скажи, любезный юнгерменн[7]

, как поживает твой товарищ, которого ты привел из Сантьяго-де-Компастелло? Хорошо ли он справляется со своими обязанностями фамулуса[8]

? К поступлению в коллегиум еще не готов?

   Шлеймниц, ожидавший совсем другого, слегка опешивший от такого поворота темы, не нашел ничего лучше, чем выдать первое пришедшее в голову, то есть неприукрашенную правду:

   - Нет, дом аббат. Грамота дается ему тяжело. Но он старается... А помогает в меру своих скромных сил, лично у меня нареканий к лиму[9]

Прошу нет. Но, думаю, что перед Испытательным Капитулом он сможет предстать не ранее, чем через год.

   Голос студиозуса, приятный молодой баритон, слегка хрипел, выдавая пережитое напряжение.

   Пресвитер недовольно покрутил головой.

   - Тем хуже. В таком случае ему придется разделить твою участь. Ты понимаешь, что мы вынуждены тебя наказать? - в речи аббата послышались строгие официальные нотки.

   Густав молча кивнул.

   - Это радует. Кхм. Не придется много объяснять. То, что освободили из-под следствия, это, конечно, хорошо... Но причина в другом. Если карать всякого, подозреваемого инквизиторами, то нам всем место или на рудниках, или - в подвалах, - настоятель тяжело вздохнул, затем продолжил уже без напускной строгости. - Я тебя исключаю из коллегиума. Вынужден это сделать. Орден святого Лулла не может позволить, чтобы в его служителя тыкали пальцем и говорили: "Смотрите, это брат той доброй монахини, что удрала с первым встречным проходимцем, до того ее демоны одолели. И этот, поди, такой - же, прихожанок соблазняет Царствием Небесным, ищет любовницу побогаче"...

   Шлеймниц вскинулся.

   - Но дом аббат, вы же знаете...

   - Тише, тише, сын мой, - отец Сулиус выставил перед собой аристократически узкую ладонь в защитном жесте. - Знаю я, визитаторы тоже знают. Но... Миряне обсуждают бегство сестры Элизы не только в Гёттингене, эта скандальная новость, как зараза, проникла и в другие города. Еще бы! Впервые за триста с лишним лет, монахине, соблазненной пособником дьявола, удалось обвести вокруг пальца каноников Капитула и скрыться от инквизиторов. Такого удара по своему престижу Доминиканцы не потерпят. Рано или поздно ее найдут, определят наказание... Ты можешь остаться в Аллендорфе. Здесь, - настоятель выделил слово, - и в Романии, учиться тебе запрещено. Пройдет время, пересуды утихнут, тогда восстановят... в студентах и в субдьяконах. И, возможно, рукоположат. Но сколько этого ждать - известно одному Богу, - настоятель поставил локти на стол и сплел пальцы в замок, ожидая, пока его слова дойдут до ученика.

   Густав соображал быстро.

   - Дом аббат, выходит... я исключен... но могу учиться в другом месте? За пределами Марки? И там смогу получить священный сан?

   - Да, любезный друг, ты все понял верно, - настоятель одобрительно кивнул, - Тебя убирают только из коллегиума, но не отрешают от служения святому Луллу. Алхимики нужны государству... и народу. Орден потратил много сил, времени, ему скандал не нужен, но и ждать, пока все закончится - не резон. Уедешь в Сецехов, Падую, Наварру... Или, если получится, найдешь Наставника поближе. Кхм. Возможно, кому-то из братьев Ордена, служащему в приходской церкви, нужен молодой помощник. Конечно, если сан позволит тому брать дисципулусов[10]

. Тогда через полгода святой Лулл получит нового дьякона, а через несколько лет, да поможет Дева Мария - плебана[11]

.

   В комнате воцарилось молчание. Густав переваривал сказанное пресвитером. Исключили? Да разве это беда? Могло быть и хуже! Кричал бы сейчас под пыткой, например... А то, что нельзя учиться в Романии? Так даже хорошо. Уйдет из-под присмотра местных инквизиторов. Здесь ему и вправду покоя не дадут!

   Просидевший в подвале половину декады, Шлеймниц оказался настроен решительно. Сейчас он был согласен идти куда угодно, лишь бы подальше от следователя:

   - Я готов, дом аббат. Тут, в монастыре, не останусь. Куда посоветуете отправиться?

   Пресвитер усмехнулся.

   - Молодость, молодость... пора торопливых решений и безрассудных порывов, - патер взял перо, подвинул чистый лист пергамента.

   - Ступай в Сецехов, он ближе всего. Хоть и через горы добираться... Я напишу ходатайство епископскому викарию, он выдаст разрешение и проблем в новом коллегиуме не возникнет. Правда, придется заглянуть в Мейссен... Но неделя - другая, тебя особо не задержит... Да! И облата[12]

забери, вместе с его зверюгой, - вспомнил, с чего начал, отец Сулиус. - От этого Проша, толка, прости Господи... вред один от него, в общем. А от его жирной мартышки - еще больше, в который раз брат - апокризиарий[13]