В воскресенье Николаса и Адольфиуса пришлось отправить в Мюрек. Заканчивался железный купорос и сальпетр[135]

, основные компоненты aqua fortis. Кроме того, они получили намек от Гуго Майера, что не мешало бы заняться делом, к примеру - приготовить для баронской семьи несколько фунтов ароматического мыла[136]

, так что Прош получил задание купить в городе пару галлонов самого дешевого оливкового масла и прочих компонентов. А Густаву в этот вечер вновь пришлось выслушать от магистра лекцию о своих умственных способностях.

   Сегодня, во вторник, студиозус попробовал провести опыт в пятый раз. Результат удовлетворительным назвать было нельзя, но, по крайней мере, теперь стало ясно, в каком направлении двигаться дальше. Крепкая вода получилась, хотя и оказалась не очень крепкой, её следовало еще дистиллировать, концентрировать, очищать... Недавний разговор с деканом Ветинсом, закончившийся несколькими новыми ругательствами, записанными Густавом на пергамент, чтобы не забыть и, очередными пожеланиями уйти в другой Орден, лишь подтвердил подозрения Шлеймница. Правильную рецептуру магистр давать не собирался, принуждая алхимика искать самому, идти по пути проб и ошибок.

   Правда, то, что уже сделано, вполне обнадеживает... Ведь главная проблема получения aqua fortis - длительность процесса, до нескольких дней. И если время сократить, что вполне возможно, применяя метод каноника, то для сдачи министратумского испытания такой имендации[137]

вполне может хватить.

   Студиозус решил еще раз перечитать сегодняшние поправки магистра и сравнить их со своими предыдущими записями. Вдруг он где-то допустил ошибку?

   Густав подвинул к себе светильник, в который уже раз, взялся разбирать собственные закорючки, припоминая интонацию привидения, рассказывающего о получении крепкой воды.

   "Теперь научу я тебя, любезный мой сын, составлять воду, коя делает удивительные искусства; ибо без них никто не возможет добывать камня из одного Меркурия. Арнольд из Виллановы и Альберт Великий воду сию чувствительно поправили; поелику они беспрестанно находили в ней новые истины: Арнольд нашел, что в нее положить должно шафрана[138]

и лаписа гематитес[139]

, каждого поровну, а Альберт же Великий, напротив того, приметил, что полезно бы положить жженой меди[140]

и яри веницейской[141]

. Все философы были в сем противного мнения и делали свою крепкую воду просто из римского купоросу и селитры или же из квасцов и селитры, сие и было тому причиною, что много требовалось времени, прежде приведения в совершенство[142]

".

   За окном что-то прошуршало.

   - "Мышь... летучая. Или сова"... - решил студиозус, вновь склоняя голову над пергаментом. А что еще могло шуметь на высоте сорока саженей? Шлеймниц сосредоточился на тексте:

   "Итак, научу я тебя приготовлению первой воды, о коей преж сего в книге о Минеральном камне упомянуто, что она камень делает летучим, делается же следующим образом: возьми три части римского купоросу[143]

, две части минеральной антимонии[144]

, лапис гематитес, шафран марсов, жженой меди, яри веницейской и цинноберу[145]

, каждого по одной части; сальпетры - десять частей; иссуши так, чтобы пылилось, и перегони из того крепкую воду, сначала первые сутки легким жаром, а потом сильным, но не больше трех часов и..."

   На этот раз звук за окном оказался громче. Как будто кто-то царапал камни, пытаясь найти между ними щель.

   Алхимик отложил пергамент в сторону.

   Встал, тревожно поглядывая в сторону узкого окна. Перекрестился, трижды прочел "Отче Наш" и девяностый псалом.

   Царапанье не утихало.

   Густав взялся правой рукой за висевшее на шее распятие и, осторожно, почти на цыпочках, огибая атанор со стоявшей перед ним колбой, наполненной неудачным результатом сегодняшнего опыта, направился к бойнице.

   Но едва он сделал пару шагов, как что-то его остановило.

   Из темного провала оконной амбразуры, за которым виднелся ущербный диск идущей на убыль Селены, потянуло зимним холодом. Студиозус почувствовал, как его лицо и руки укололо острыми иглами мороза, изо рта вырвался клуб пара, дыхание перехватило... Шлеймниц начал пятиться назад. И через мгновенье до него дошло, КТО может находиться ТАМ, за окном! Ужас когтистой лапой впился в живот и затылок, алхимик попробовал закричать... не успел.

   Из узкого проема внезапно прыгнуло нечто длинное и гибкое, похожее на тело гигантского удава, попытавшись обкрутиться вокруг шеи. Густав услышал даже свист рассекаемого воздуха. И... ничего не успел предпринять, руки и ноги словно парализовало, они двигались, но силы из них куда-то пропали. Единственное, что он смог сделать перед тем, как начать оседать на пол, так это слегка качнуться назад...

   Этого хватило. Извивающаяся серо - бурая плеть пролетела буквально в каком-то дюйме от горла субминистратума, обдав кожу ледяной струей загустевшего воздуха. А еще через секунду Шлеймниц растянулся на полу, болезненно приложившись спиной и задом, пытаясь на локтях отползти как можно дальше от дергающегося склизкого языка твари. Он хотел закричать, но из горла вырвался только хриплый полузадушенный стон. Руки скользили, подламывались, но, алхимик, обливаясь потом от страха и слабости, все же смог проползти около фута.

   Плеть метнулась еще пару раз, едва не зацепив лодыжки студиозуса, слепо ткнулась в пол и... втянулась обратно. За окном показались смутные очертания головы монстра. Тварь захотела понять, куда делась ее жертва.

   Густав судорожно замахал руками, непослушные губы шептали первую пришедшую в голову защитную молитву:

   - Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio diabolicum. In nomine et virtute Domini Nostri Jesu Christi, eradicare et effugare a Dei Ecclesia, abanimabus ad imaginem Dei conditis ac pretioso divini Agni sanguine redemptis! Apago! Apago! Apago!

   (Изгоняю тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион дьявольский. Именем и добродетелью Господа нашего Иисуса Христа: искоренись и беги от Церкви Божией, от души по образу Божию сотворенной и драгоценною кровью Агнца искупленной! Прочь! Прочь! Прочь!)

   За те пять - семь секунд, что длилась прекация, монстр еще раз попробовал достать Шлеймница своим длинным змеевидным языком, но, вновь неудачно. Взмокший от ужаса субдьякон, наконец-то схватил первый попавшийся под руку предмет. Им оказалась колба с неочищенной крепкой водой. Ухватив скользкими пальцами дно посудины, студиозус собрал остатки сил и с размаху запустил ею в маячившую за окном тварь...

   Спустя мгновение, ночь, опустившуюся на крепость, разорвал нечеловеческий крик, от которого у алхимика заложило уши, носом пошла кровь... И монстр исчез.

   Густав с трудом повернулся на бок, его вырвало. Зато дышать сразу стало легче, лопнул сжимающий голову железный обруч. А через несколько минут по коридору затопали сапоги дежурной стражи...

   Отец Пауль появился в лаборариуме по прошествии четверти часа. Студиозус к этому времени немного пришел в себя и в лечебных целях употреблял внутрь крепкое салернское вино, очень вовремя нашедшееся во фляге одного из охранников.

   Милитарий, бегло осмотрев место происшествия, дрожащего, клацающего зубами, субминистратума и тройку ничего не понимающих стражников, высказался лаконично:

   - Какого мхора здесь произошло? - в голосе капеллана звучало отчетливое раздражение напрасно разбуженного человека.

   Шлеймниц, подняв на него красные, слезящиеся глаза, ответил одним словом:

   - Импур.

   Воины отпустили несколько крепких ругательств, выражая свое отношение к случившемуся. Найдя студиозуса лежащим на полу кельи, в сознании, но сильно испуганным, они смогли от него добиться лишь несколько бессвязных фраз. Поняв, что опасности нет и дело связано с инфернальным, стражники доложили рыцарю - старшему караула, подняли из постели отца Пауля и теперь жаждали узнать подробности.