Не так все и плохо, только погибших парней жалко. За них Антиквар еще рассчитается, да и все, кто стоит за ним! Если гад попытается свалить, то его «дырки» теперь известны, тогда вообще не будет проблем — кончим на месте…

Дикий поднял телефонную трубку и набрал номер. Он велел прислать связного, который отвезет Антиквару приготовленную информацию. Но все это случится завтра, а до завтра еще надо дожить.

— Детка! — позвал Дикий. — Детка, где ты?

— Я здесь, дорогой. Я здесь для тебя всегда…

…Юноша Гундер сторожил наловленных рабов. Пленные были связаны крепкими веревками: руки каждого затянуты за спиной двойным узлом, в локтях и запястьях, и подтянутые к пяткам, захваченным мертвой петлей. И каждый раб был прикручен к общему канату. Были и женщины, но самая красивая все-таки ценилась дешевле любого мужчины. Гундер ловко разрезал веревки и вонзал нож в тела пленниц. Зарезанных выбрасывал за борт одну за другой. Когда последнее женское тело свалилось за борт в свирепые волны, Гундер огляделся. Буря становилась все сильнее и сильнее. Все воины сидели на веслах и гребли из последних сил. Тогда сын ярла принялся за мужчин. Пусть мужчины рабы стоили дороже женщин, они не могли сравниться со стоимостью захваченных у англов тканей, оружия, серебряной утвари! Но теперь он выбирал. Помня каждого пленника, он утопил землепашцев, но сохранил ремесленников…

Из этого похода сын ярла привез первое звено славы хладнокровного и расчетливого викинга…

На следующее утро Дикий, пока Анжелика бултыхалась в ванной, дозвонился до Николая в Ростов.

— Привет! Какие новости?

— Я, Николай, жду первого звонка от Антиквара.

— У нас все в порядке. Главное, чтобы он позвонил первый раз.

— Да, если позвонит — он наш, гад.

— Тогда удачи. Свяжемся!

Днем Дикий повез Анжелику в казино. Лучшего места, чтобы потратить время и деньги, нет. Дикий играл в рулетку лениво, а девушка даже выиграла, раскраснелась от выигрыша, порывалась ставить еще, но Дикий ее вовремя увел. Они отправились в ресторан обедать.

— Мне так понравилось! — радовалась Анжелика. — Это ведь можно выиграть кучу денег.

— У тебя и так деньги есть, — улыбнулся Дикий.

Они сидели за столиком, покрытым зеленой скатертью и ждали, когда принесут заказ. Вышколенные официанты пробегали между столиков на цыпочках. Капитализм внедрялся в украинскую жизнь медленно, но несокрушимо.

— И все-таки — раз-два и выиграл тысячу долларов! Пойдем, Дик, еще сыграем.

— Кто играет постоянно, — попробовал Дикий объяснить, — тот обычно просирается в пух и прах.

— Как ты говоришь! Как грубо!

— Зато правда!

— Ну, тогда не пойдем играть. Всех-то дел.

— За покладистость ты мне и нравишься.

— А ты мне за кое-что другое…

Так они болтали, пили шампанское и ели омаров в собственном соку. Или не омаров. Какая собственно разница что едят люди…

Поступила первая информация от Антиквара и это значит, что он вписывается в игру и пока никуда сваливать не станет. Он сообщил, что его люди отправились за закопанным в лесу контейнером. Дикий начертил точный план и проблем быть не должно. Тех, кто доставит контейнер, уберут. После этого никто не сможет узнать, как говорится — кто-где-когда.

Даже Дикому стало не по себе. Одно дело убивать в бою, убивать, если и не в бою, то врагов, другое дело — своих же людей мочить!

Своим хозяевам из правительственных кругов Антиквар свои недавние бои объяснил следующим образом: на него, мол, наехала новая бандитская группировка, которая не знала всех тонкостей жизни Антиквара и хотела иметь процент со сделок. Бандюки, мол имели ввиду операции с антиквариатом, а о других видах его бизнеса и не знали. Сейчас Антиквар утрясает вопросы с ментами, которые и к пострадавшим относятся, как к виноватым. Менты ему покоя не дадут, пока он не подключит своих людей из правительства. Потребуется некоторое время. Главное, Антиквар не потерял доверия со стороны спецуры. Наехавшая группировка рассеяна и частично уничтожена. Товар возвращен. Действия Антиквара признаны разумными и единственно верными в сложившихся обстоятельствах…

Если Антиквар не врал, начав свою игру, все складывалось отлично. Ближайшее будущее должно показать куда ветер дует.

«Вообще, блин, — думал Дикий лежа в кровати, пока Анжелика скользила губами по его шее, груди и далее, куда и положено по теории умелого секса, — вокруг чего бойня идет? Анализ того, что в контейнерах, не сделали. Да и не могли сделать. Может, кидалово какое-нибудь с международным диапазоном? Вдруг пытаются втюхать отработанное топливо из реактора. Тогда с нами удобно играть, чтобы после на мою бригаду перевести все стрелки. Вот будет засада! От всех европейских мафий отбиваться!.. Но — нет. Зачем? Это возможно, когда речь идет о разовой сделке, а хохлы, похоже, собрались втюхать все, что ядерного имеют…»

Анжела тем временем старалась и дышала сдавленно, сосредоточенно.

— Так хорошо, котенок?

— Ми-илый…

Позвонив в Ростов Николаю, Дикий узнал о неприятностях у Михаила. Тот имел легальную «крышу» в Одессе и под этой «крышей» то есть фирмой, торговавшей спиртным, имел возможность заниматься более прибыльным бизнесом. Украинское МВД пасло его, и Дикий, чтобы не светиться, созвонился с одесским офисом, договорился о деловой встрече якобы по поводу покупки спиртного.

Сел на «девятку» и рванул из Киева в Одессу — пятьсот километров на приличной тачке преодолеть — четыре часа. Останавливался всего один раз, в Умани, где перекусил и выпил турецкого кофе.

В Одессе к вечеру жара несколько спала, но было душно и воздух казался влажным. Вырулив на улицу Якира, Дикий проехал с пару кварталов и остановился у одного из домов с облезлым фасадом. Огляделся по сторонам и выскочил из тачки. Поднялся на третий этаж и открыл металлическую дверь. Эту квартиру Дикий купил с год назад и никто не знал о ее существовании, даже самые близкие, доверенные люди. В квартире имелись две комнаты, обставленные кое-как. Воздух был спертый, пахло пылью. Дикий открыл окно и выглянул на улицу. Ничего подозрительного не заметил.

— Что ж, парень, — сказал он сам себе, — стрелять каждый дурак умеет, а вот пылище-говнище разгрести…

Чистил и пылесосил пространство почти до полуночи, после сварил себе кофе, сидел на табуретке возле кухонного стола довольный как никогда. Постоял под душем, смывая липкий пот, вытерся, оделся и спустился на улицу. Сел в тачку и порулил к морю. Море казалось черным с серебряными блесками от городских огней. Красивое. Нашел телефонную будку и набрал номер Михаила. Услышав его голос, стал прикидываться пьяным.

— Лену, мужик, позови. Лену, понял? Ты, вообще, кто, мужик?

— А пошел ты!

— А пошел ты, мужик, сам!

Повесил трубку и вышел из будки. Это был условный звонок. По дороге домой он заглянет в тайник и… Но это будет потом. А теперь купаться. Вот оно — море…

Ночью купание превращается в наслаждение с элементом непереводимой тревоги. Сегодня луна выкатилась на небо и ее жидкое серебро щедро выливалось на мелкие волны, делая море еще более таинственным и тревожным.

Дикий отплыл от берега подальше и теперь лежал на спине и смотрел на луну. Она не менялась. Она и в детстве была такой же серебряной, белой, желтой, иногда почти красной, как апельсин вечером; все те же горы и впадины — только полжизни прошло, и столького уже не исправить, и стольких друзей не вернуть. Дикий понимал, что ход его мыслей банален, что банально ощущать себя песчинкой-пылинкой, банально представлять людей жалкими в своих амбициях и желаниях, со своими деньгами и парламентами, жующими, болтающими и совокупляющимися. Природа — море. Луна, небо — этот бог космоса подавлял… Правильно, думал Дикий, сказал один писатель со странной фамилией Рекшан: «Между рождением и смертью нам оставили лишь месть за это рождение и эту смерть». Так оно и выходило в этой сучьей жизни. Дикий так и жил — он ненавидел свое рождение и свою смерть. Но не боялся. Нет смысла бояться того, что будет. Если будет, то получалось — почти есть… Если не получится взять вот так просто и раствориться в космосе, стать сверх-новой, супер-яркой звездой…