— Правда? — переспросил он, стараясь не выдать охватившего его восторга.

— Подключение через пять секунд!

Люди сплошным потоком вытекали из домов. С севера и запада небеса превратились в черную массу, изрыгающую обломки крыш, велосипеды, машины и все остальное, начиная от китайской кухни и заканчивая живой лошадью, медленно планирующей вниз с развевающимся хвостом.

— Давай общий план и меня в центре!

Поднялся ветер, который толкал его в спину, как крепкий мужичок. Но это было мелочью по сравнению с таким эфиром!

— Три, два, один…

— Томми Левинсон ведет прямой репортаж из Лос-Анджелеса. Ужас и разрушение вокруг меня не поддаются описанию.

Сзади на него летел разбитый щит, рекламировавший какой-то новый фильм. Люди вокруг в панике бежали со всех ног. Торнадо мог оказаться здесь в любую минуту.

— То, что здесь происходит, похоже на спецэффекты для суперфильма, только все происходит по-настоящему!

Кусок фанеры подлетел к нему, как черное крыло. Томми так и не почувствовал, как он в него вонзился. Бесстрастная камера запечатлела, как фанера нанизала на себя человека и понеслась по улице с безжизненной марионеткой на своем острие.

Трансляция новостей продолжалась, а Лиза все еще звала в микрофон:

— Томми! Томми! Что с тобой?

Кевин, еще один ведущий программы, метнул на нее быстрый взгляд:

— Немедленно прекрати!

Она замолчала. Режиссер, увидев, что он готов перенять эстафету, переключил камеру на Кевина.

— Кажется, мы потеряли с ним связь, Лиза. Давай теперь послушаем Барта.

Вертолет находился в нескольких сотнях метров к югу от центра города. Воздух уже не закручивался с прежней силой, и Барт счастливо избежал позора испачкаться собственной рвотой на глазах у всей страны. У него была выгодная точка обзора, откуда он видел сразу несколько смерчей, которые в большинстве своем двигались к центру Лос-Анджелеса.

— Я слышал, что эти смерчи оценивают по четвертой и пятой категориям. Интересно, а какой силы будет вот этот? Как ты думаешь? А десятая категория бывает?

У него в ушах зашелестел ответ Кевина из находящейся в относительной безопасности студии:

— Не знаю, Барт, но на твоем месте я бы держался от них подальше.

Это уж точно! Проклятое чудовище только что растерзало небоскреб, слизав с него все стекло, как ребенок слизывает крем с торта. Люди сыпались из образовавшихся проломов, вытянутые наружу силой ветра. Барту снова стало плохо, но на этот раз не от воздушной качки. До сих пор он не видел смерти, тем более в таких количествах.

— Я хочу посоветовать всем, кто меня слышит, бежать как можно дальше от этого места! — прокричал он в микрофон, надеясь, что все еще находится в эфире.

В Центре изучения погоды Боб отчаянно надеялся, что его босс поторопится со своим приездом сюда. Джефф никогда не опаздывал, а тут он почему-то перестал отвечать на звонки своего сотового телефона. Он что, не может пробиться сквозь пробки? Но позвонить и предупредить о задержке он может? Правда, оставалась еще одна вероятность, но о ней Боб старался не думать.

Прислушиваясь к шуму полотера, Боб размышлял о том, что ему следует делать дальше. Он уже отправил предупреждение. Ему всего-то надо было ввести пароль в систему. Проще простого! А теперь-то что? Ураган был ужасный, и наверняка он уже отнял жизни у многих людей. Так что ему теперь делать?

«Джефф, где же ты, сукин сын?» — думал Боб, снова набирая номер его сотового и слушая сообщение автоответчика. Потом он посмотрел себе под ноги: пол и все здание ощутимо вибрировали. Раздался звук, сочетавший в себе все известные миру звуки. Казалось, что сам дьявол играл на органе размером с гору Рашмор, и в этой адской музыке потонул и рев полотера, и все остальные проявления жизни.

Тина съежилась, пытаясь забиться за спинку кресла. Боб подбежал к окну и распахнул жалюзи. Перед его глазами была черная стена. Зияющая черная пустота, и больше ничего. Затем из этой темноты появился очень знакомый предмет. Если бы он так не вращался, то Боб обязательно бы его узнал… Он смутно чувствовал, что Тина оказалась рядом с ним и крепко держится за его плечо.

Дорожный светофор весил не больше пятидесяти килограммов, но когда он влетел в окно, то, благодаря ускорению ветра, взорвал его с силой, равной четырем динамитным шашкам.

Уборщик выключил полотер и посмотрел в сторону закрытых дверей конференц-зала. Только что оттуда раздавался шум, и вдруг все стало тихо. Подозрительно, неестественно тихо. Он поспешил туда и распахнул двери. Ему все равно надо было убрать зал до прихода сотрудников центра. К тому же эти полуночники всегда были жуткими неряхами, разбрасывали везде остатки пиццы, не говоря уже о том, во что превратится кушетка после визита тех молодых людей.

Открыв дверь, уборщик чудом не выпал из здания. Он так и стоял на пороге с широко открытым ртом, всем своим существом умоляя реальность принять привычную форму. Со своего места он видел, куда делась отвалившаяся часть здания. Он никак не мог понять, что видит перед собой не комнату, а город. И потом, куда могли деться девушка и парень?

На восточном побережье было уже десять утра, но следующий тур олимпиады никак не мог начаться. Сэму было не по себе: вокруг явно что-то происходило. Лора это тоже понимала. Она сидела рядом с ним и со своим другом Джей Ди, не в силах поверить в то, что происходило перед ними на экране. Новости показывали съемки с вертолета самого страшного в жизни Сэма события. На его глазах чудовищные торнадо разрушали Лос-Анджелес. Они продолжали терзать город своими ревущими хоботами, посылая вниз темные сгустки и серебристые нити, что могло только принести еще больше смертей и разрушений людям и домам. В комнату вошел Брайан.

— Я только что разговаривал с мамой, — объявил он и, взяв пульт, переключил канал.

— …в результате сильной турбуленции потерпел крушение второй самолет… — вещала диктор.

Камера долго показывала изображение лос-анджелесского аэропорта. От многочисленных пожаров поднимался дым. Самолеты догорали на взлетно-посадочных полосах. Когда Сэм вспомнил о той турбулентности, которую им довелось перенести во время полета, его чуть не вырвало. Лора сжала его руку. Он наклонился к ее щеке и поцеловал ее. Она сжала руку еще сильнее.

Кэмп-Дэвид был основан Франклином Делано Рузвельтом в пределах горного хребта Катоктин, недалеко от Вашингтона. Дуайт Эйзенхауэр внес в него свои изменения, потому что тоже нуждался в убежище, куда он мог спрятаться от суровых реалий жизни в Вашингтоне. Туда было легко добираться на военном вертолете, и с тех пор не было президента, который бы не возносил благодарных молитв Рузвельту за его дальновидность и Айку за рациональность и хороший вкус.

В течение многих лет президенты один за другим брали с собой работу в Кэмп-Дэвид. Некоторые из них, например Джонсон, Рейган и Клинтон, использовали этот лагерь в качестве центра для конференций, а не как место для уединения. Ричард Блейк попытался было настоять на использовании Кэмп-Дэвида как базы для отдыха, но не преуспел в этом. Тень ответственности поста президента следовала за каждым из них, как привязчивый пес, который иногда был больше похож на притаившегося в засаде тигра. Вот и сейчас становилось понятно, что хищник опять вышел на охоту.

Президент все еще был одет в костюм для гольфа, и в таком виде ему пришлось идти в конференц-зал к большому телевизору. Зал был оформлен в несколько излишне акцентированном деревенском стиле, только вся коммуникационная техника в Кэмп-Дэвиде полностью дублировала ту, что стояла в Белом доме.

Вице-президент Беккер положил телефонную трубку.

— Федеральному авиационному агентству требуется ваша санкция, чтобы прекратить все полеты.

Беккер был ответствен за такие сферы, как климат и экология. Мелочи не должны были отвлекать президентов от их основной работы, но это правило слишком часто и слишком долго нарушалось. Задачей Беккера было оградить индустрию и промышленность от козней, постоянно создаваемых комиссиями по охране окружающей среды и оттягивавших ощутимые средства спонсоров Блэйка.