«Теоретически» же развернутый террор обосновал Гитлер. «Не так давно я узнал, — заявил он в ноябре 1921 г., — что о НСДАП говорят, как о грубой, жестокой, не гнушающейся ничем банде. Это невероятно радует меня, ибо благодаря этому моя партия станет известна и ее будут бояться». По другому поводу он выразил надежду на пришествие диктатора, готового в случае необходимости шагать по морю крови, по полям, усыпанным трупами (говоря о таком «пришельце», Гитлер на деле имел в виду себя и только себя).

Но до определенного момента фашистский террор еще не стал организованной системой, еще не приобрел особого органа, чьей специальной функцией было физическое уничтожение политических противников. Такая организация возникла осенью 1921 г., т.е. тоже была одним из прямых последствий смены руководства партией. Из разрозненных групп «наблюдающих за порядком» на нацистских сборищах (они существовали с 1920 г.), были созданы штурмовые отряды (CA), подчиненные единому командованию. Первым командиром CA стал бывший офицер Клинч, один из главарей террористической организации «Консул», на счету которой было множество тяжких преступлений, в том числе убийство Эрцбергера и Ратенау. Клинч был «человеком Эрхардта», в то время, пожалуй, наиболее заметной личности в лагере крайней реакции, располагавшей значительными средствами и необходимыми кадрами. По мере ухудшения для них условий в большинстве земель, они все более сосредоточивались в Баварии, выжидая благоприятной обстановки для нанесения нового удара по республике («бригада Эрхардта» была одной из основных сил, на которые опирались путчисты Капп и Лютвиц). «Одалживая» НСДАП Клинча и предоставляя ей средства на содержание CA, Эрхардт полагал, что сумеет поставить ее под свое влияние; это не оправдалось, ибо нацистские главари, использовав помощь Эрхардта, сумели не допустить опеки со стороны кругов, стоявших за ним, и уже спустя год освободились от Клинча.

Характер, который фашистские руководители намеревались придать штурмовым отрядам, отчетливо выражен уже в первых распоряжениях и инструкциях, в закрытых выступлениях нацистских лидеров. Из этих документов видно, что на деле речь шла вовсе не о «защите» нацистских митингов от «постороннего вмешательства», как без устали твердили фашисты. Главной задачей штурмовиков должен быть срыв собраний других партий и организаций. Одна из нацистских инструкций предусматривала следующее: «Необходимо мешать выступлениям антинациональных ораторов, проповедников мира и им подобных таким образом, чтобы у них полностью пропала охота продолжать свою деятельность». При этом, как уже отмечалось в другой связи, не следовало гнушаться никакими средствами.

Нацисты не были оригинальны; достаточно познакомиться с уставом организации Эрхардта, уже более опытной в политическом разбое. В ее уставе говорилось, в частности: «В бригаду принимаются только те, кто не имеет никаких внутренних сомнений... кто достаточно жесток, чтобы действовать, не останавливаясь ни перед чем... В качестве командиров могут быть использованы лишь офицеры, имеющие опыт уличных боев против восставших масс... Не вести переговоры, а стрелять и безжалостно приказывать».

Штурмовикам настоятельно рекомендовалось обзаводиться резиновыми дубинками и кастетами. Но этим дело не ограничивалось: члены CA имели и использовали против «несогласных» огнестрельное оружие. Уже в первом приказе по CA говорилось о необходимости «действовать наступательно» и о том, что штурмовые отряды призваны быть «носителями военной идеи». Неудивительно, что вскоре установилось регулярное сотрудничество между CA и рейхсвером. С начала 1922 г. мюнхенские штурмовики обучались стрельбе на армейском полигоне. Хотя подобные акции осуществлялись в глубокой тайне, некоторые сведения все же стали известны общественности, как и случаи участия отдельных солдат и полицейских в разбойной деятельности CA, причем не только в пределах Мюнхена, но и «на выездах» в другие города. Подобные налеты, ставшие в дальнейшем одним из излюбленных приемов в нацистской системе расправ с политическими противниками, в 1921–1922 гг. только начали входить в практику. Необходимый транспорт чаще всего обеспечивал Рем, и, хотя соответствующие сведения проникали в печать, никаких последствий это не имело.

Создание CA привело к значительной эскалации террора в Мюнхене и других городах Баварии. Штурмовики начали со срыва собрания мюнхенских пацифистов, затем силой добились роспуска собрания членов научно-религиозного общества, помешали основанию организации республиканского шуцбунда и т.п. Особенно широкий резонанс приобрели разбойничьи действия CA 14 сентября 1921г. на митинге баварской националистической организации «Королевская партия». Здесь штурмовики, предводимые нацистскими главарями, не одобрявшими сепаратистских настроений баварских монархистов, распоясались полностью. Ораторам не только мешали говорить выкриками, что было обычным явлением в нацистской практике, но и избивали, а председатель «Королевской партии» Баллерштед был сброшен с эстрады и получил тяжелое ранение в голову.

Эти примеры свидетельствуют о том, что фашистский террор был направлен отнюдь не только против марксистов, а вообще против всех неугодных, включая сюда организации или лица правого лагеря, расходившиеся с нацистами во взглядах на тактико-политические вопросы. Но именно это выступление навлекло на фашистов репрессии: ряд участников налета, совершенного 14 сентября, был привлечен к суду. Власти, не принимавшие никаких мер во всех остальных случаях, ибо нацистские бесчинства касались рабочих организаций или демократически настроенных лиц, взяли под защиту баварских монархистов, будучи сами верноподданными дома Виттельсбахов, что не очень и скрывали. Гитлер, Эссер и Кернер получили по три месяца тюрьмы (можно упомянуть в этой связи, что Кернер, числившийся вторым председателем НСДАП, незадолго до того ночью напал на одного из депутатов баварского ландтага от Социал-демократической партии Германии). Фашистские главари отсидели только месяц, и то после долгих проволочек, лишь летом следующего года. Но Баллерштед, из-за которого им пришлось понести столь суровое наказание, не был забыт: спустя 13 лет, в «ночь длинных ножей» 30 июня 1934 г., его, подобно многим другим, «проштрафившимся» перед нацистами, нашли и умертвили фашистские убийцы.

Повторяем, суд над фашистами был в тогдашних условиях Баварии явлением исключительным. И земельное правительство, и еще в большей мере полицей-президиум Мюнхена благоволили к фашистам. Фрик, руководивший тогда политическим отделом мюнхенской полиции, в 1924 г. в качестве одного из подсудимых на процессе о «пивном путче» признал: «Мы (он и Пенер. — Л.Г.) понимали, что национал-социалистическое движение, тогда еще незначительное (в 1919–1920 гг. было очень легко подавить его), не должно быть уничтожено. Мы обдуманно не сделали этого, ибо видели в нем зародыш обновления Германии». Фрик сформулировал здесь то соображение, с которым мы уже неоднократно встречались в высказываниях других фашистов: он с Пенером «с самого начала были убеждены, что это движение способно привести рабочих в национальный лагерь».

Даже вюртембергский посланник в Мюнхене Мозер в одном из отчетов своему правительству, датированном августом 1921 г., отмечал: «Неизвестно, какие надежды возлагает на него (т.е. на Гитлера, которого посланник характеризовал как «патологическую личность». — Л. Г.) правительство, тем не менее бросается в глаза мягкость полиции по отношению к крикливым плакатам этой партии». Дело доходило до того, что фашистов знакомили в полицай-президиуме с секретными документами. Сообщения об этом публиковала социал-демократическая «Мюнхенер пост», часто выступавшая с подобными разоблачениями и тем самым снискавшая бешеную ненависть нацистов. На общем собрании партии в январе 1922 г. ораторы изощрялись в нападках на эту газету до тех пор, пока аудитория не начала вопить: «Разгромим там все дотла!» До поры до времени нацисты ограничивались битьем зеркальных витрин в редакции «Мюнхенер пост», но во время «пивного путча» 1923 г. они все же осуществили свои намерения в отношении социал-демократического органа (см. гл. 2).