В обстановке наметившегося спада революционного движения угроза фашизма, хотя его значение для господствующих классов начало падать, все же оставалась достаточно серьезной. В одной из листовок, распространявшихся тогда, говорилось: «Фашисты, финансируемые крупным капиталом, формируют белые батальоны... Баварские фашисты и реакционеры уже готовы нанести удар. Гитлер, Кар и убийца миллионов Людендорф едины в своих целях... Значительная часть рейхсвера на их стороне».

Осенью 1923 г. во всех демократических изданиях было опубликовано воззвание «Против фашизма! Против ужасающего господства реакции и белого террора!», подписанное видными политическими деятелями, крупнейшими представителями культуры разных стран: К. Цеткин, А. Барбюсом, А. Гильбо, Р. Ролланом, А Франсом, Г. Роланд-Гольст, Ф. Платтеном, Ф. Коричонером, Э. Синклером и др. Среди представителей демократической общественности Германии, помимо К. Цеткин, под воззванием стояли имена Г. Гросса, Э. Толлера, В. Мюнценберга; к ним в повторных публикациях воззвания (оно распространялось и в виде листовки) присоединились К. Розенфельд, Л.Франк и другие — люди, олицетворявшие собой цвет передовой интеллигенции.

Документ содержал призыв к созданию Международной антифашистской лиги. «Фашистская опасность угрожает ныне всему миру, прежде всего Германии, — говорилось в воззвании. — Запрет социал-демократической и демократической прессы в Баварии и атаки реакции по всей стране — недвусмысленные свидетельства наступления фашизма в Германии». Целью инициативного комитета, возглавлявшегося К. Цеткин и А. Барбюсом, было максимально расширить фронт тех, кто стремился в той или иной форме оказать отпор фашистским ордам. «На стороне антифашистов подавляющее численное превосходство, — подчеркивалось в одном из материалов периодического издания «Хроника фашизма», — в их руках находятся средства воздействия, равноценные целым батальонам. Рабочие в состоянии парализовать связи фёлькише, своей массой они могут подавить вооруженные формирования контрреволюции. Для этого необходимы воля, осознание ситуации, для этого надо сплоченности контрреволюции противопоставить сплоченность батальонов революции».

Но здесь-то и находилось слабое место противников реакции и фашизма в Германии. Единства между ними не было, ибо социал-демократические лидеры, ориентировавшиеся на союз с буржуазией, уповали на «демократическую процедуру», которая-де обеспечит дальнейшее существование Веймарской республики и сведет на нет замыслы ее заклятых врагов из лагеря крайней реакции.

Политика компартии по отношению к фашистской опасности тоже никак не могла считаться удачной, и это определялось прежде всего позицией партии в вопросе о единстве антифашистских сил. На словах высказываясь за их сплочение, КПГ на деле действовала в сектантском духе, полагая, что может собственными силами справиться с фашистской угрозой. С особенной силой подобный курс проявился в более поздние годы, что существенно способствовало конечному успеху НСДАП, но и в рассматриваемый здесь период сектантские тенденции в политике КПГ отрицательно сказывались на ходе и результативности антифашистской борьбы.

В коммунистической печати можно было встретить оценки следующего рода: «Итальянская трагедия могла бы повториться в Германии лишь как фарс, хотя и очень дорогостоящий для пролетариата». Подобное заблуждение, основывающееся на том, что Германия — это высокоразвитая в промышленном отношении страна, проявлялось и в более поздние годы. Но были и суждения, прозорливости которых можно только поражаться. Вот что лидер КПГ говорил, например, на дискуссии с фашистскими идеологами в августе 1923 г.: «Программа и цели фашистов, по крайней мере, если речь идет о национал-социалистической партии, ведут не к единству и спасению Германии, а к ее уничтожению и катастрофе».

Литература о «пивном путче» обширна, опубликовано и много документов, касающихся предыстории путча и различных его сторон. Но до сих пор центральным моментом, вокруг которого концентрируется внимание буржуазных авторов, остается вопрос о том, было ли между тогдашними баварскими правителями, с одной стороны, и открытыми фашистами — с другой, полное единомыслие. С этим связана и оценка того, добровольно ли присоединились Кар, Лоссов и Зайссер к путчистам 8 ноября или они сделали это под угрозой. Различные историки дают диаметрально противоположные ответы; так, например, западногерманский историк Гофман, автор одной из крупных специальных монографий на данную тему, исходит из того, что Кар и его приспешники были во всем заодно с нацистами. В более поздней монографии, принадлежащей перу американского историка Гордона, проводится противоположная мысль — что баварские заправилы преследовали иные, по сравнению с НСДАП, цели и хотели лишь использовать последнюю в своих интересах. Первая точка зрения в общем и целом соответствует той, которой придерживались обвиняемые на процессе по делу о путче, не без основания утверждавшие, что Кару, Лоссову и Зайссеру — место на скамье подсудимых. Концепция Гордона тоже имеет некоторые аналоги во взглядах нацистов, доказывавших, что Кар и его единомышленники действовали, основываясь лишь на стремлении оторвать Баварию от Германии.

Обе названные точки зрения грешат односторонностью. Баварские правители и нацисты являлись союзниками, но союз их был союзом реакционеров, который раздирали самые различные противоречия, борьба за верховенство и т.п. Что же касается мнения, будто Кар и К^о были только сепаратистами, то оно сужает их подлинные цели, на деле лежавшие за рубежами Баварии.

Уход социал-демократов из имперского правительства и их замена буржуазными деятелями определенным образом изменили ситуацию и побудили правящие круги Баварии, несмотря на формальный разрыв с Берлином, произвести там «разведку». С этой целью полковник Зайссер 2 ноября выехал в Берлин, где имел две встречи: с Сектом и с одним из инициаторов создания директории генеральным директором концерна Стиннеса Мину. Видимо, планы, имевшиеся на этот счет, из-за позиции Секта не стали ближе к осуществлению. Мину советовал Зайссеру (прежде всего от имени своего шефа) не торопиться с выступлением. Характерна мотивировка: «Еще не пришло время. Пусть еще подействуют голод и холод». Что касается Секта, то он выразил солидарность с целями баварских реакционеров (устранение парламента, недопущение социал-демократов к государственным постам и т.п.), но сказал, что дело в темпах: «Необходимо идти легальным путем».

Результаты поездки должны были подействовать на «триумвиров» безусловно отрезвляюще. Это ощутили созванные Каром, Лоссовом и Зайссером 6 ноября на совещание руководители военизированных союзов. Правда, последние повторили, что надо готовиться к замене имперского правительства «ненормальным образом», т.е. при помощи вооруженной силы (Кар), и что необходимо идти любым путем, который ведет к желанному результату, даже если этот успех достижим только посредством государственного переворота (Лоссов). Но в то же время Кар заявил, что надо увериться в сотрудничестве северогерманского рейхсвера, и вновь подчеркнул: «Лишь когда все будет готово, можно будет приступить к действию. Приказ об этом отдам я». Представители «Боевого союза» высказались за то, чтобы ускорить выступление, на что последовала довольно резкая реакция Лоссова, который воскликнул, стукнув кулаком по столу: «Господи, я тоже хочу выступить, но только в случае, когда буду на 51% уверен в успехе».

После этого, по-видимому, нацисты и приняли окончательное решение переиграть своих союзников и устроить путч самостоятельно, чтобы поставить их перед свершившимся фактом и увлечь за собой (так, заранее были заготовлены объявления о создании правительства Гитлера, Кара и Лоссова). На судебном процессе и обвиняемые, и свидетели, находившиеся на их стороне, называли в качестве одной из решающих причин, побудивших лидеров НСДАП к действию, — нетерпение их последователей, нежелание ждать. Фигурировали, в частности, слова, якобы сказанные Гитлером Зайссеру еще перед его отъездом в Берлин, 1 ноября: «Полковник, я буду ждать, пока Вы вернетесь, но после этого — действовать и стараться убедить генерального государственного комиссара сделать то же. Экономические факторы оказывают такое давление, что возможно только одно из двух: или мы начнем действовать, или наши последователи убегут к коммунистам». Граф Гельдорф, тогда принадлежавший к «Стальному шлему», а позднее перешедший в НСДАП, в своих показаниях передал слова Шойбнер-Рихтера: «Люди недоедают, они плохо одеты, а их активность ничем не вознаграждается... Этих людей больше не удовлетворишь парадами перед кучкой генералов и красивыми речами. Чтобы удержать их в повиновении, надо наконец что-то предпринять. В противном случае они станут левыми радикалами».