12. Запертый сад - сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник;

13. рассадники твои - сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, киперы с нардами,

14. нард и шафран, аир и корица со всякими благовонными деревами, мирра и алой со всякими лучшими ароматами;

15. садовый источник - колодезь живых вод и потоки с Ливана.

12–15. Теперь жених начинает говорит о невесте в третьем лице, но тем с большею щедростью воздает ей похвалы. Смысл названий: «запертый сад» , «заключенный колодезь» , «запечатанный источник» уясняется из аналогии Притч V: 15–18, где источник является символом супружеской любви и ласки жены, которыми пользуется только ее муж и ни один посторонний мужчина; следовательно, названия эти характеризуют безусловную непорочность, чистоту и целомудрие невесты. Вместе с тем, как показывают дальнейшие стихи, 13–15, выражения эти обозначают и вообще плодородие (ср. Ис LVIII: 11), в духовном смысле - обилие добродетелей невесты. В ст. 13 сад в подлинном тексте назван пардес , словом, всего 3 раза встречающимся в Ветхом Завете (еще Еккл II: 5; Неем II: 8). Это слово происходит, вероятно, от санскритского pairidaeza , сохранившегося в греч. παράδεισος, рай; собственно; огражденное место, парк и т. п.

16. Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, - и польются ароматы его! - Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его.

16 стих слова невесты, спешащей приготовить сад свой к приему друга: северный и южный ветры (Вульг.: Aquilo, Auster) приглашаются всюду развеять ароматы сада невесты, чтобы слава ее привлекла все народы (ср. Пс ХLIV: 14–17).

В духовном, нравственно-психологическом смысле «это - изображение души святой, преданной Богу. Благодатные дары, как благовонные цветы, украшают ее; но они являют силу свою другим не прежде, как повеет на душевной вертоград тот Дух, который идеже хощет, дышет (Ин III: 8). Когда Ему угодно, облагодатствованная душа испускает благоухания, - животворит и радует других; когда не угодно, она есть вертоград заключен , и никто не знает, какие сокровища таятся в ней» («Воскресн. Чтен.», т. V (1841–42 гг.), с. 160).

Глава V

1. Пир возлюбленного. 2–7. Ночные впечатления невесты в искании своего друга. 8–16. В беседе с девицами иерусалимскими она превозносит похвалами своего друга.

1. Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста; набрал мирры моей с ароматами моими, поел сотов моих с медом моим, напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!

1. В ответ на приглашение или пожелание невесты ( IV: 16б ) возлюбленный приходит в сад свой, и из всех плодов и пряностей его устрояет пиршество для гостей и друзей. В текстах LXX, слав. Вульг.: вторая половина ст. 16-го гл. IV-й отнесена к 1-му ст. V-й и, что сообщает большую цельность смежным и родственным мыслям, - оканчивающей одну главу и начинающей другую.

2. Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот, голос моего возлюбленного, который стучится: «отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя! потому что голова моя вся покрыта росою, кудри мои - ночною влагою».

3. Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его? Я вымыла ноги мои; как же мне марать их?

4. Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него.

5. Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка.

6. Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его; звала его, и он не отзывался мне.

7. Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены.

2–7. В словах: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» - дана верная и точная характеристика пламенной любви, наполняющей все существо любящего существа даже во время сна: одного слова возлюбленного достаточно для того, чтобы любящая его пробудилась от сна. Мидраш (s. 134) так перифразирует слова ст. 2-го: «Общество Израилево говорит пред Богом: Господь мира! я сплю и не исполняю заповедей, но сердце мое бодрствует, оно возбуждено любовью к людям; я сплю, не говорю о благотворительности, но сердце мое бодрствует, чтобы совершать ее, я сплю - я опускаю жертвоприношения, но сердце мое бдит, благоговейно настроенное к чтению «шема» и молитвы; я сплю - не иду в храм, но сердце мое бдит - стремится в синагоги и школы; я сплю - не рассчитываю (конца страданий), но мое сердце бдит - пламенно желает избавления, и сердце Божие бдит - избавить меня».

То, что далее говорится: 1) о медлительности и как бы неохоте невесты отпереть двери стучащемуся с ночного холода в дверь ее жениху (ст. 3) и 2) о внезапном исчезновении его после того, как она отперла двери (ст. 6, сн. 5), является не вполне понятным в области человеческих отношений взаимной любви. Поэтому не лишено интереса и значения разъяснение этого места проф. Олесницким в духе своей, известной нам уже, теории. «Ранним утром, когда Палестина еще спит, восходящее солнце уже стучится в ее дверь своими лучами, еще как бы влажными от ночной свежести и обильной летней росы. Но теперь оно встречает уже не весеннюю легкую и подвижную жизнь, но жизнь, уже прельщенную продолжительным ликованием и лениво отвечающую на зов дневного светила. Солнце оскорбилось и, когда земля наконец проснулась, сокрылось в серой песчаной мгле, наступило частое в Палестине в это время года явление самума, поэтически изображенное в стихе 7-м. Землю встречают некие стражи , которые бьют ее и насильственно срывают с нее прекрасное покрывало ее растительности: разумеются те созвездия, которые, по древней космогонии, служат причиною бурь и волнений на поверхности земли… Хотя и выше, в весенней песни ( III: 3 ), Палестина встречалась с подобными же стражами, но тогда они не причиняли ей такого вреда, как теперь, среди лета, и прошли мимо молча (раннею весною явления самума бывают слабы)… Среди неожиданной бури, изменившей и обнажавшей лицо всей страны, невеста с сожалением мечтает о сокрывшемся мирном и прекрасном солнце и изображает его в поэтическом образе V: 10–16 , черты и краски которого наглядно обозначают блеск солнца и чистоту его лучей… Где же теперь твой жених - солнце? спрашивают Палестину. Он сошел в свои эфирные сады, но он все-таки мой, и я принадлежу ему по преимуществу» (с. 375–376).

8. Заклинаю вас, дщери Иерусалимские: если вы встретите возлюбленного моего, что скажете вы ему? что я изнемогаю от любви.

9. «Чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин? Чем возлюбленный твой лучше других, что ты так заклинаешь нас?»

10. Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других:

11. голова его - чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон;

12. глаза его - как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве;

13. щеки его - цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его - лилии, источают текучую мирру;