– Ну, ты это можешь. – Едко вставила Оксана, явно отыгрываясь за предыдущий пассаж Серёги в её адрес. – И это… Серый, здесь курить нельзя, хозяин же говорил. Иди на лестницу.

– Шо?! Опять на лестницу? Да я не дойду. – Рассмеялся Сергей. – Что за инструкции опять! Кодекс строителя коммунизма?

– Он через пару дней за оплатой придёт. С ревизией, понимаешь? – Положив локти на стол, перегнулась в его сторону Ксана. – А ты что молчишь, Витя?

Виктор задумчиво посмотрел в открывшийся вырез её блузки, особо не размышляя над вопросом курения. Да и в конце концов, ну что такого? Покурит его друг один раз на кухне. Ситуация-то понятная. Если бы он сам смолил, то, как бы сейчас сложно было бы ему встать и пойти на лестничный пролёт. Но с другой стороны Оксана… И он же теперь хозяин, в некотором смысле.

Тем временем, пока он довольно медленно соображал, прорываясь сквозь лёгкий флёр, уже опутавший его сознание, Сергей демонстративно провернул зажигалку в руках, и закурил, вскочив на ноги.

– А теперь па! – И, выпустив дым в потолок, он несколько раз подпрыгнул назад, чуть не упав обратно на кухонный диванчик.

– Ты не в универе и кабаке! – Вскочила Ксана, пытаясь схватить его за грудки. – Вали в коридор!

Виктор поднялся на ноги, и укоризненно посмотрев на Серёгу и Оксану, произнёс:

– Да, успокойтесь вы. Нормально же сидели…

– Тряпка! – Вспыхнула Ксана. – Это наша квартира! Какой ты на фиг муж будешь?

Серёга взмахнул рукой, роняя пепел с сигареты на пол.

– Ну и чёрт с вами, пойду на лестницу. Хозяин, правила, дребедень всякая. Вообще пойду.

И медленно направился в коридор, пыхтя себе что-то под нос. Виктор рванулся было за ним, но посмотрев на злую Оксану, передумал. Дверь всё равно захлопывается, так что он звякнет и он откроет. А пока надо успокоить разбушевавшуюся девушку и вернуть свой мужской авторитет.

Схватив её за плечи, он привлёк Ксану к себе, не обращая внимания на её злобное бормотание и слабые попытки вырваться.

– Всё хорошо… Серёга всегда края не знает, ты ж знаешь. Давай, он пока покурит, а мы ещё немного выпьем, поговорим. – Он мягко, как мог сейчас, усадил её обратно за стул, и подлил ей и себе ещё по чуть-чуть.

– Чёрти бы его драли. – Хмыкнула Ксана, и хорошо приложилась к своему бокалу. – Ещё сейчас обидится, и уйдёт, не попрощавшись. Куролесить под окнами будет…

– Мы на десятом этаже, будет не слышно. Да и поспокойнее он стал, дорогая. Не парься. Покурит и вернётся…

Сергей, чуть пошатнувшись, нащупал выключатель в коридоре, и, включив лампу, поднёс к глазам что-то, схваченное им в пылу, на кухне. Пожелтевшие страницы… Что за фигня? «Не беспокоить соседей…». Да это же правила, над которыми трясётся их старый хрыч. А ещё, ни в коем случае не шуметь после десяти, да? Его взгляд скользнул по пунктам, привлечённый обведённой красным маркером строчкой. О как: «Ни в коем случае не трогать закрытую комнату». И ещё три… Нет, четыре восклицательных знака после предложения. Каково, а?

И что там он хранит, интересно? Швырнув на пол смятые листки с идиотскими инструкциями, Серёга забычковал сигарету о ладонь. Дурить он любил, да. Но не просто так же. Во всём этом есть смысл. Начхать на идиотов, и жить полной грудью. Вот, кстати, насчёт идиотов. А что же такое этот старый дурак хранит во второй комнате, ммм? Что-то такое, что он не желает держать в своей большой квартире в самом центре? Витька говорил, что он банкир или служащий… Ну, что-то такое. Интересно.

Подойдя к закрытой двери, Серёга уронил на пол бычок, оценивая крепкое дерево. Нет, не вышибить. И замочная скважина… А вот она – простовата. Ещё когда он работал продавцом дисков в магазине, то вскрыть кассу заколочкой было милым приколом. Нет, он не воровал. Но что может быть прикольнее, чем вскрыть закрытую кассу и так и оставить? А на утро такие вопли директора – где, кто, как? Почему всю ночь касса была открыта? А если бы что пропало? А распорядок, инкассация?

Распалившись, Серёга, всегда заводящийся с пол-оборота, вытащил трясущимися пальцами заколку из кармана своей жилетки, и начал сосредоточенно копаться в замке. Где тут собачка? О как. Точняк замку лет двадцать, ещё Ленина помнит. Сейчас будем жечь. Нет, Ксанка и Витёк испортились, шуток уже не понимают. Поэтому он, пожалуй, по-тихому там поприкалывается. То-то будут потом лица у хозяев, когда его друзья съедут, а этот их… Борик… увидит, что в комнате прошёлся танец лунной курочки!

Кое-как провернув заколкой в дверной скважине, он, даже сквозь алкогольный чад, уловил щелчок. Готово. Вот и посмотрим, что там такое, да? Кинув уже ненужный предмет на пол, он повернул ручку и ввалился внутрь.

Слегка покачнувшись, он поморгал, пытаясь приспособить взгляд к темноте вокруг, и начал водить рукой по стене, чтобы отыскать выключатель. Квартирка-то типовая, где-то вот тут, правее дверного косяка, должен быть…

Дверь за ним захлопнулась, заставив вздрогнуть и отступить на два шага назад, обернувшись. Неужто Ксанка пошла за ним, коза? Мало того, что Витька построила, так и его теперь пилить собралась? Но нет. Темнота. Дверь, видимо, от сквозняка вернулась на своё место.

Алкогольные пары придали этой мысли дополнительное очертание – так, получается, даже сквозняк за Борю? Не входить, да? А вот он, Серега, уже внутри, так-то. И, поддавшись желанию чудить, он, вскинул локти на уровень плеч, и издав горловое кудахтанье, приставив мыски туфель друг к другу, начал двигаться назад, от двери. Вот она, курочка-то. И сейчас она взлетит!

Хмыкнув, роняя незаметно для себя, слюну на пол, Сергей подпрыгнул, раскинув руки и имея намерение привычно приземлиться на колени, чтобы ловить аплодисменты восхищенной и, как минимум, полупьяной, публики.

Однако темнота ему в этом помешала, потому что приземлился он левым коленом обо что-то твердое и острое, как будто ящик. Скривившись от боли, он поднялся на ноги, слегка протрезвев от режущей боли в ноге.

– Ах, вот как…

Похлопав себя по карманам, он нащупал зажигалку, и пару раз щелкнул колесиком, рассыпая искры, прежде чем она дала устойчивый огонек пламени.

Оглянувшись, он увидел, что приземлился действительно на открытый деревянный ящик, отбив с него одну из планок. Внутри поблескивал непонятный хлам. Переведя взгляд вниз и чертыхнувшись, он разглядел свою штанину, порванную в двух местах. Приложив руку к колену, он ощутил, что поцарапался довольно сильно, на пальцах осталась пара капель крови.

– Да сжечь тут всё нафиг. Долбаная комната!

Вызверился Сергей, на которого вновь нахлынуло опьянение. Поэтому заметить, что по стенам, потолку и полу на мгновение вспыхнул фиолетовый узор, он не удосужился.

Вознеся ногу над кучей неясного хлама в ящике, он резко опустил её, услышав треск и скрежет. Вот тебе, Боря, вот! С твоей комнатой, сталинскими правилами и прочей ересью! Только колено из-за тебя расцарапал… Да и брюки новые покупать! Раз, раз!

Не удержав, от пьяной злобы, застившей глаза, равновесия, он выронил из руки зажигалку, упавшую прямо в ящик, который он размеренно утрамбовывал пяткой. Упав, та погасла, лишь на мгновение четко осветив содержимое. Растрескавшиеся колбочки, странные фигурки, вроде детских солдатиков, и много-много ткани.

Остановившись, Сергей наклонился, чтобы нащупать зажигалку, извлечь пламя, и продолжить свою месть порядкам и ограничениям, которые он не мог выносить с самого детства, да с тех самых пор, когда его в первый раз привели в «детскую комнату», за такую малость, как разбитое мячом окно…

Его пальцы раскидывали битые осколки и тряпье, наощупь, в поисках родимой зажигалки. Облизывая губы, он сплюнул скопившуюся горькую слюну. Естественно, поэтому он вновь не обратил внимания на две вспышки.

Два огонька появились под потолком, медленно передвигаясь к нему. Тихий всхлип раздался в тёмном помещении, но и его не услышал Сергей, наконец-то нащупавший свою собственность, успев только пару раз порезаться о битое им же самим стекло.