Нет, вряд ли, решил Кэл. В конце концов он ведь нашел одну книгу на эту тему; остальные могли пропасть по случайным причинам. Сказала же библиотекарша, что в последнее время кража книг из библиотек стала обыденным явлением.
В тот же вечер, уложив Криса спать, Кэл налил себе стакан вина и вышел с книгой в сад. Отпив глоток, он растянулся в шезлонге, положил книгу к себе на колени и начал читать биографические сведения об авторе «Вуду на Гаити», которыми открывалась эта книга. Альфред Метро прожил такую жизнь, о которой большинство этнографов могут только мечтать. Ранняя карьера этого француза забрасывала его то в Высокие Анды, где он изучал перуанских индейцев, то на равнины, тянущиеся вдоль западного побережья Южной Америки, то на остров Пасхи. А затем, сразу после Второй мировой войны, на Гаити, где по поручению ООН он должен был изучать жизнь и быт крестьян и помогать им в улучшении питания и общего благосостояния. Метро и прежде бывал на Гаити, помогая правительству организовывать государственную этнографическую комиссию, но именно в этот свой второй приезд сюда он решил подробнее изучить народную религию этой страны, и ему стало открываться всепроникающее влияние вудуизма на жизнь туземцев. Метро увлекся изучением этой религии, увлечение вскоре переросло в одержимость, и вскоре он оставил все другие свои интересы и провел следующие пятнадцать лет, занимаясь исключительно исследованиями Вуду.
Кэл оторвался от книги. Это воодушевляло, что еще один серьезный этнограф счел Вуду настолько стоящей темой для исследования, что ради нее отложил в сторону всю другую работу — как Кэл собирался поступить со своим исследованием племени зоко.
Но эти пятнадцать лет, которые Метро провел на Гаити, оказались для него последними, оставшимися у него для какой бы то ни было работы. Он закончил свою книгу в 1963 году и увидел ее опубликованной во Франции под названием «Le Vaudou Haitien». Книга эта была признана его крупнейшим достижением. Вскоре после выхода книги, как если бы публикация его главного труда подвела некий окончательный итог его жизни, Метро умер.
Кэл начал читать предисловие автора. «Некоторые слова, — писал Метро, — заряжены магнетической силой, способной вызывать духов. „Вуду“ — одно из таких слов. Оно обычно вызывает видения загадочных смертей, тайных ритуалов или мрачных сатурналий, справляемых кровожадными, сексуально одержимыми и фанатичными туземцами».
«Моя цель, — продолжал Метро, — состоит в том, чтобы рассеять подобные предрассудки и суеверия. Вуду — это настоящая религия, заслуживающая серьезного изучения». Даже если это и так, заметил Кэл, прочитав эти строки, Метро все же предвидел, что его взгляды будут оспорены. Другие говорили ему, что Вуду опасно, что в нем есть нечто демоническое, или связанное с черной магией, что сам этнограф может быть совращен языческими суевериями. Но Метро был убежден, что ученый может «осветить факты холодным светом науки, освободить эту религию от скрывающих ее теней и кошмарных видений, все еще вызываемых ею у многих честных, но плохо информированных людей».
Шаря свободной рукой по земле рядом с шезлонгом во время чтения, Кэл нащупал свой стакан с вином, поднес его к губам и отпил. Он проделал это не отрывая глаз от текста: чтение захватило его.
Все это было совершенно фантастично, куда сложнее любой первобытной религии, о которой он когда-либо слышал: миф на мифе, причудливые легенды и сказания. Гаитянские туземцы верили не только в то, что у растений и трав есть души, но что эти души можно поймать и использовать, чтобы изгнать злых духов, ответственных за болезни человека. Вроде как если бы у аспирина или пенициллина была душа. Туземцы верили, что могут управлять своей судьбой с помощью заклятий, разнообразных зелий и кровавых ритуалов, принося в жертву богам зарезанных зверей из джунглей. Культ предков был широко распространен, но он был чем-то большим, чем абстрактная идея уважения к мертвым: туземцы верили, что духи их усопших родственников всегда присутствуют где-то рядом и могут общаться с живыми с помощью снов.
Причины, по которым эта религия сохранилась на Гаити, были именно те, на которые ему указал Джон Винер. Рабы, привезенные из Африки, придерживались своих обычаев, несмотря на попытку церкви эти обычаи искоренить. И само слово «вуду» пришло из дагомейского языка, на котором «водун» было всеохватывающим понятием, означающим бога, духа или священный предмет.
Самыми интересными кусками текста были описания полевых наблюдений Метро: тех случаев, когда, потратив годы на то, чтобы заслужить доверие крестьян, этнограф наконец получил приглашение своими глазами посмотреть на вудуистские обряды, тайные ритуалы, к которым не допускали никого, кроме верящих. Кэл крепче вцепился в книгу, когда дочитал до следующего места:
«Обряды всегда совершаются в уединенном месте, закрытом от глаз профанов. Жрец и жрица занимают свои места у алтаря, под которым стоит клетка с заключенной в ней змеей. После разнообразных ритуалов верующие подходят к алтарю и рассказывают змее, чего они больше всего желают. Затем змея помещается на алтарь, и каждый приносит ей какую-либо жертву. Козел или какое-нибудь другое крупное животное может быть зарезано, и его кровь, собранная в чашу, затем подносится к губам каждого из присутствующих в знак клятвы скорее умереть, чем раскрыть что-нибудь об этом ритуале, или даже убить любого, кто нарушит эту клятву».
Кэл был восхищен наблюдательностью француза, от глаз которого не ускользнула ни одна подробность, но то, что последовало за этим, показывало нечто большее, чем просто наблюдательность. Во время некоторых водуистских церемоний, как сообщал Метро, в тело одного из верующих вселяется дух одного из водуистских богов. Не дьявол, в которого верят приверженцы многих религий, а бог. Благая одержимость, которая несет добро, а не такая, которой нужно бояться — какая поразительная идея! Метро писал:
«Это явление происходит во время особых праздников, посвященных богам. Считается, что духи принимают участие в торжестве и действительно получают предлагаемые им жертвы. Они участвуют в богослужении и присутствуют на нем, вселяясь в тела верующих.
Вселение духа происходит в тот момент праздника, когда вызванный танцами и магическими заклинаниями экстаз охватывает участников церемонии. Внезапно один из верующих ощущает внутри себя полную пустоту, как если бы он был близок к обмороку. Он становится не просто сосудом, наполненным божественным присутствием, а инструментом этого божества. С этого момента он становится воплощением бога, а не самим собой. Он приобретает черты этого бога, и весь его вид, голос, все его действия в точности выражают характер того бога, который снизошел на него и вселился в него.
Объяснение этого мистического транса, которое дают изучавшие доктрину верующие, просто. Прежде чем войти в голову человека, бог изгоняет оттуда „благого ангела“ — одну из двух душ, которые, согласно представлениям верующих, каждый человек носит в себе. Изгнание этой души и вызывает дрожь и конвульсии, которыми сопровождается наступление состояния одержимости».
Кэл продолжал читать дальше, знакомясь с несколькими описаниями случаев одержимости, свидетелем которых был Метро. С каждым новым случаем тон автора становился все более убедительным, описание более подробным. Кэлу показалось, что Метро начал верить в то, что он описывает — что одержимость не была актерской игрой. Кэл задумался о том, может ли что-нибудь когда-нибудь заставить его поверить, что дух божества может вселиться в тело человека.
К часу ночи он прочел большую часть книги — описания вудуистских эквивалентов причастия и крещения; рассказы об утонченных, высокообразованных белых людях, живущих в Порт-о-Пренсе, убежденных, что колдуны могут оживлять мертвых, и клявшихся, что они были свидетелями таких случаев; о жажде и гневе божественных духов.
И Метро также написал, что однажды было совершено человеческое жертвоприношение.