С началом весны ситуация начала резко меняться. Не желая мириться с существованием внушительной партизанской зоны, от которой исходила прямая угроза коммуникациям, оккупанты в условиях подготовки к наступлению на южном участке фронта предприняли энергичные меры. В конце февраля на Брянщине была создана мощная группировка войск, в которую вошли главным образом венгерские соединения (102–я, 105–я, 108–я дивизии, составлявшие 8–й армейский корпус), различные коллаборационистские формирования (в том числе и «народная милиция» Каминского), некоторые немецкие части и подразделения, общей численностью до 50 тысяч человек.

В марте 1942 г. был нанесен мощный удар по отрядам С.А. Ковпака, которые в итоге отошли в Хинельские леса. Во второй половине марта партизаны были выбиты и отсюда. К концу марта войска оккупантов и коллаборационистов сосредоточились в районе Середина–Буда, Севск, хутор Михайловский, и начали наступление против партизанских отрядов и «групп самообороны» Суземского района, заняв ряд населенных пунктов[114].

Один из украинских партизанских командиров — М.И. Наумов — после войны вспоминал об этих событиях: «Ушли мы из Хинельских лесов, гонимые силой, превосходящей нашу по меньшей мере раз в двадцать. И вот мы снова в Брянском лесу. Продовольственных запасов здесь не было никаких, — нам нечем было питаться… Выходы из Брянского леса на юг и восток в… районы Сумской и Курской областей оказались запертыми. Юго–восточные подступы к лесам обложила осадная фашистская армия. Пятьдесят тысяч салашистских солдат и офицеров (так в тексте; на самом деле Ф. Салаши стал фашистским диктатором Венгрии в 1944 г. — Примеч. авт.) сидели в подлесных селах, обращенных ими в опорные пункты обороны. Самолеты противника сбрасывали бомбы. Артиллерия обстреливала поля и лесные опушки… Вокруг партизанского края создавалась так называемая зона опустошения, зона голода»[115].

Успешные действия подразделений «народной милиции» позволили оккупантам передать в марте 1942 г. Суземский и Навлинский районы в подчинение бургомистра Локотского района. Однако народные мстители в этом регионе не собирались прекращать сопротивление. Еще 21 февраля состоял ось совещание представителей партизанских отрядов юга Брянщины, на котором Д.В. Емлютин приказал активизировать деятельность народных мстителей по расширению «партизанского края».

Поскольку, как уже говорилось, оккупанты опередили лесных солдат и сами начали наступление, деятельность партизан стала приобретать локальный характер. Важное место в борьбе советских патриотов против Локотской автономии занимают боевые действия весной 1942 г. в районе деревень Тарасовка и Шемякино (Брасовский район), в которых дислоцировались внушительные гарнизоны «народной милиции» (оттуда периодически начинались антипартизанские операции). Брянский чекист М.А. Забельский после войны вспоминал: «Под носом у партизан… в деревнях Шемякино и Тарасовке вольготно жилось более чем ста пятидесяти полицейским. Полиция ухитрилась собрать все оружие и боеприпасы, оставленные нашими воинскими частями при отходе, и перетащила в свои деревни»[116].

Деревни Тарасовка и Шемякино. С послевоенной карты

Первая попытка штурма деревень имела место 1 марта. В налете участвовали отряды «За власть Советов», имени Сталина, «За Родину» и «Большевик». В бою было убито 24 коллаборациониста, 20 — захвачено в плен. Потери партизан составили (по советским сведениям) семь человек убитыми и 12 — раненными. После этого Тарасовский и Шемякинский гарнизоны были значительно усилены: в том же месяце здесь дислоцировалось уже 400 «каминцев», были оборудованы доты, траншеи, минные поля, проволочные заграждения. Неудивительно, что последовавшие две попытки штурма партизанами деревень закончились провалом и привели к большим потерям[117].

Было решено провести мероприятия по разложению гарнизонов изнутри. Эту работу направляли опытные чекисты В.А. Засухин и А.И. Кугучев. Их агентам удалось завербовать старосту деревни Шемякино Машурова, командира местного гарнизона — бывшего военнопленного Владимира Попова, а также коменданта В.П. Неплоха, А.Г. Вдовенкова, П.С. Агеева и М. Вроцкого[118]. Кроме того, в Тарасовку и Шемякино была направлена разведчица Мария Кулакова, не без участия которой в гарнизонах к концу апреля была сформирована сильная подпольная группа во главе с неким Гапеенковым.

В ночь на 1 мая 1942 г. штурмовая группа в составе отрядов «За власть Советов» и «Большевик» под командованием Дорофеева предприняла очередной штурм деревень, увенчавшийся на этот раз успехом, поскольку действия коллаборационистов были парализованы восставшей в этот же момент подпольной группой Гапеенкова[119]. Согласно мемуарам Д.В. Емлютина, в штурме участвовали также отряд имени Калинина и три «группы самообороны»[120]. Чекист В.А. Засухин, видимо занижая действительную численность штурмовой группы, вспоминал: «В ночь на 1 мая, имея пароль и отзыв, которые нам сообщил тов. Машуров, мы небольшой группой, примерно в шестьдесят человек, зашли в эти села, сняли постовых без единого выстрела, обезвредили караульных, а потом начали собирать остальных изменников Родины, в чем нам уже помогали обезоруженные солдаты».[121]

В результате операции партизаны овладели Тарасовкой и Шемякино, захватили 150 пленных (по другим данным — 264), более двадцати 45–мм и 76–мм орудий, 18 станковых пулеметов, 4 миномета, огнемет, 284 винтовки, один танк и другое вооружение и военное имущество[122]. По утверждению пропаганды «каминцев», советские патриоты устроили расправу над милиционерами, их женами и детьми: «Партизаны замучили и расстреляли 115 человек местных жителей, в том числе много женщин и детей, причем половина этих жертв была подвергнута мукам и издевательствам: своим жертвам бандиты сначала отрубали пальцы рук и ног, выкалывали глаза, прокалывали шомполами уши, а через несколько дней совершенно измученных, истекавших кровью, уже полумертвых, расстреливали»[123]. Согласно документам народных мстителей, они казнили 57 полицейских, а мирных жителей никто якобы не трогал[124].

3, 6 и 8 мая части «народной милиции» под командованием заместителя бургомистра Г.Н. Балашова пытались безуспешно штурмовать Тарасовку и Шемякино. Лишь 11 мая при поддержке пяти самолетов и двух бронемашин «каминцы» (около 500 бойцов) освободили деревни, потеряв в боях 30 человек убитыми и раненными. В плен попал командир Кокоревского партизанского отряда В.В. Чечерин, который был приговорен военно–полевым судом к смертной казни. Приговор привел в исполнение командир бронедивизиона капитан Ю.Ф. Самсонов, отрубивший партизану голову саблей. Экзекуция состоялась при большом скоплении жителей села Красный Колодец[125]. «Зверства» партизан были освещены в прессе автономии (15 июля 1942 г. в локотской газете «Голос народа» была опубликована статья «Жуткие тайны Кокоревского леса»).

В. Макаров и В. Христофоров полагают, что казнь жителей Тарасовки и Шемякино устроил сам Каминский, так как все, кто проживал в этих деревнях, перешли на сторону партизан. Бургомистр якобы организовал карательную акцию, расправился с семьями «предателей», а затем, чтобы озлобить народ, провел фальшивое расследование с целью приписать все зверства партизанам[126]. Подобную трактовку событий в принципе исключить нельзя. 31 января 1943 г. «Голос народа» прямо назвал указанные события «предательством Тарасовки и Шемякино»[127]. Однако следует учитывать, что версия Маркарова и Христофорова базируется на протоколе допроса бывшего начальника полиции Михайловского района, а затем командира взвода связи РОНА М. Говядова[128] от 15 августа 1946 г. При этом сам Говядов в Тарасовке и Шемякино не был. Не исключено, что он просто озвучил то, что хотели услышать следователи. Кроме того (и это самое важное) о предполагаемой «расправе» со стороны «каминцев» ничего не пишут в своих воспоминаниях непосредственные участники событий чекисты В. Засухин и М. Забельский. Наконец, было бы наивно полагать, что сами партизаны в условиях смертельной схватки с врагом «не были способны» на жесткие действия (многочисленные факты такого рода подтверждаются донесениями особистов партизанских формирований)[129].