Скептическое направление в области семасиологии всячески стремится подчеркнуть непостижимость, непознаваемость путей развития значений слова. Не анализ объективных закономерностей, а субъективный подход, опирающийся на «здравый смысл», — вот чем нередко руководствуются языковеды, обращаясь к семантической истории слова. Но так ли уж «неисповедимы» пути семантического развития слова? Об этом речь пойдёт у нас в следующей главе.

Семантический анализ — это, пожалуй, наиболее сложная часть этимологического исследования. Мы уже видели, что фонетические изменения в языке и различные типы словообразования обычно носят ярко выраженный системный характер. Это обстоятельство в значительной мере облегчает работу этимологов. В этом отношении более сложным является семантический аспект этимологического анализа, где системность и закономерность изменений далеко не столь очевидны, как в области фонетики или морфологии.

И всё же, несмотря на это, определённая закономерность может быть прослежена и в изменениях значения слова. Эта закономерность проявляется уже в наличии отдельных типов и общих причин семантических изменений, в чём мы имели возможность убедиться, знакомясь с предыдущей главой. Но наиболее важным для этимолога является типовой, «стандартный» характер целого ряда семантических изменений.

Так, например, в некоторых языках значение ‘хватать, схватывать’ развивается в сторону значения ‘понимать’: латинск. comprehendo [компрехéндо:] ‘схватываю, ловлю’ → ‘понимаю, постигаю’; немецк. greifen [грáйфен] ‘хватать’ —* begreifen [бегрáйфен] ‘понимать’.

Подобное же изменение значения (возможно, под влиянием западных языков) произошло и у русских слов схватывать, улавливать. Сравните, например, выражения: схватывать на лету, улавливать смысл. Аналогичное явление мы имеем также в случае с глаголом понимать, который состоит из приставки по- и простого глагола имать ‘брать’, однокорневого с иметь. Но откуда у глагола по-н-имать взялось — н-? Оказывается, его этот глагол «позаимствовал» у образований с другими приставками, сравните: древнерусское сън-имати (→ снимать) и вън-имати (→ внимать, внимание). В результате в русском языке появилось два слова-близнеца: древнерусское по-имати → русское поймать и понимать. Причём первое из этих слов сохранило своё прямое значение, несколько изменив его (‘брать’ → ‘ловить’), а второе стало употребляться только в переносном значении (понимать — это, собственно: ‘ловить, схватывать мысль’).

Другим семантическим источником значения ‘понимать’ могут служить глаголы движения, достижения какой-то цели. В частности, в грубовато-ироническом стиле разговорной речи такое значение может иметь глагол дойти. Представим себе, например, что один ученик объясняет другому решение задачи. «Ну как — дошло?» — спрашивает он своего товарища.

Однако глагол дойти в значении ‘понять’ (или близком к нему) употребляется только в определённых словосочетаниях. Дойти своим умом — значит самостоятельно понять что-либо. Дошло как до жирафа — говорят о человеке, понявшем объяснение, мягко выражаясь, с некоторым опозданием. Более того, глагол дойти не утратил в русском языке своего исходного значения (дойти до какого-то пункта), которое и в наши дни остаётся у него основным.

Иное дело — глагол постигать. В древнерусском языке он имел примерно такое же значение, как и глаголы достигать (однокорневое с постигать), доходить. Но в современном русском языке это древнее исконное значение глагола постигать утрачено. Постигать теперь значит ‘понимать, уяснять смысл чего-либо’. Там, где глагол дойти сделал лишь первые шаги в направлении к значению ‘понимать’, синонимичное ему слово постигать (постигнуть, постичь) прошло весь этот путь, утратив своё древнее значение.

Иную семантическую модель отражает развитие значений слова от ‘взвешивать’ к ‘обдумывать, размышлять’. Такого рода изменение можно обнаружить у латинского слова delibero [де: лú:беро:] и у французского penser [пансé]. Русское взвешивать, взвесить (например, в выражении взвесить все обстоятельства), по-видимому, явилось результатом западного (французского) влияния[50].

Немецкое слово sehr [зе: р] имело когда-то значение ‘мучительно, больно’; сейчас это слово означает ‘очень’. Сходное семантическое изменение можно наблюдать и в русском языке: «Вижу, Азамат, что тебе больно понравилась эта лошадь» (М. Ю. Лермонтов). В современном разговорном языке это значение слова больно имеет широкое распространение.

Значения ‘зависть’ и ‘завидовать’ часто развиваются на основе глагола ‘видеть’. Взять хотя бы русское зависть (из *за-вид-ть, сравните за-вид-овать), латинское in-vīd-ia [инвú:диа] и литовское pa-vyd-as [павú:дас] ‘завист’. Все три слова образованы на основе одного и того же глагольного корня *veid/*vīd- ‘видеть’, то есть семантическое развитие шло здесь в одном и том же направлении. В то же время формирование этих слов проходило независимо во всех трёх языках, о чём говорят различные приставки и разные суффиксальные модели приведённых образований.

Рассмотренные примеры говорят о том, что в разных языках нередко происходят одинаковые, часто независимые друг от друга семантические изменения. Этот типовой характер изменений значения слова объясняется общностью мышления, человека, общностью, которая проявляется несмотря на различия, существующие между языками.

До сих пор мы в основном останавливались на случаях типового, «стандартного» изменения значений слова. Но особенно ярко сходство семантических типов проявляется в самом процессе формирования слов. Например, большое количество слов со значением ‘мука’ представляют собой образования от глаголов, означающих, ‘молоть, толочь, размельчать’:

Во многих языках значения ‘зрелище, театр’ развиваются на базе глаголов ‘смотреть, видеть’. Ниже приводится ряд примеров, иллюстрирующих эту семантическую модель:

др. — греч. theaomai [тхеáомай] ‘смотрю’ → theatron [тхéатрон] ‘зрелище, театр’

латинск. spectare [спектá:ре] ‘смотреть’ → spectaculum [спектá:кулум] ‘зрелище, спектакль’

чешск. divati [дú:вати] ‘смотреть’—* diwadlo [дú:вадло] ‘зрелище, театр’

русск. зреть → зрелище

литовск. regeti [рягé:ти] ‘видеть’ → reginys [рягинú:с] ‘зрелище’

латышск. skatīt [скáти: т] ‘смотреть’ → skats [скатс] ‘зрелище’.

Русское слово остров образовано с помощью приставки о- от основы стров-, родственной слову струя и латышскому strava [стрáва] ‘течение’ (к корню *s(t)reu — ‘течь’). Иначе говоря, остров — это ‘то, что обтекается (со всех сторон водой)’. По той же самой семантической модели образовано древнепольское и сербское óток, русское диалектное отóк ‘остров’ и украинское диалектное обтiк ‘маленький остров’. Все эти слова образованы от глаголов, родственных русскому теку, течь.