Это был внеочередной съезд партии. Партийцы только что разобрались с очередной командой отступников (Молотов, Маленков, Каганович и «примкнувший к ним Шепилов») и готовились заняться хозяйственными делами. Хрущев выступает с докладом «О контрольных цифрах развития народного хозяйства СССР на 1959–1965 годы». (О том, что ему не суждено доработать до конца этого срока, он, конечно, не предполагает.)
— Нашему съезду предстоит обсудить программу дальнейшего коммунистического строительства в Советском Союзе, нового подъема экономики, культуры и материального благосостояния трудящихся, — напористо говорил Никита Сергеевич.
На следующий день, на утреннем заседании, после выступления главы китайской делегации Чжоу Эньлая, который громил югославских ревизионистов, титовскую группировку, слово предоставили Косыгину. Напоминаю: он выступает с текстом, написанным собственноручно от первой до последней строки, и потому для полноты картины восстанавливаю строки, пропущенные в издании 1979 года.
Это политическая и, не будем лукавить, конъюнктурная оценка того, что сделано всего за три года после XX съезда.
«…этот небольшой период имеет выдающееся значение в истории нашей партии и нашего государства. Благодаря правильному руководству боевого штаба партии — ленинского Центрального Комитета решены грандиозные задачи по подъему народного хозяйства, проведена коренная перестройка управления промышленностью и строительством, осуществлены крупнейшие меры по дальнейшему развитию колхозного строя, обеспечен значительный рост материального благосостояния народа. Советский Союз вступил в период развернутого строительства коммунизма…»
«Центральный Комитет, свято оберегая единство нашей партии, вовремя разгромил антипартийную группу Маленкова, Кагановича, Молотова и Шепилова, пытавшуюся свернуть партию с ленинского пути. Отбросив прочь эту группу фракционеров и раскольников, наша партия стала еще более монолитной и боеспособной. В результате осуществления ленинской генеральной линии наша партия одерживает все новые и новые победы».
И еще один абзац: «Программа развернутого строительства коммунистического общества, изложенная во всеобъемлющем и замечательном докладе тов. Н. С. Хрущева, является ярким подтверждением исключительной заботы партии о благе и процветании советского народа…»
И только после этого реверанса Алексей Николаевич перешел к делу — производству товаров народного потребления в семилетке: «Выпускаемые машиностроительными заводами некоторые типы машин в ряде случаев уступают по производительности иностранным образцам. В качестве примера можно привести Ленинградский завод имени Карла Маркса. (Это дооктябрьский «Лесснер», где работал его отец. — В. А.) Выпускаемые им машины для прядения волокна капрона имеют 48 рабочих мест, и на каждом из них формируется лишь одна нить. По имеющимся у нас данным, за рубежом такие же машины формируют на каждом рабочем месте от 4 до 12 нитей. Следовательно, при одних и тех же скоростях, при одинаковом числе обслуживающих рабочих производительность нашей машины в несколько раз ниже зарубежной».
Что же делать? Косыгин возвращается к своему предложению, высказанному на XX съезде, развивает его: «Оценка работы машиностроительного завода должна вестись не только по выпуску машин по количеству, но и по производительности этих машин».
«Вполне понятно, — продолжает Косыгин, — что все расчеты семилетнего плана произведены с учетом современного уровня техники. В наше время осуществляются многие новые важнейшие научные исследования, которые дают все новые, более выгодные экономические решения народно-хозяйственных проблем. Это является нашим большим резервом, и этот резерв мы должны своевременно использовать.
Возьмем такой пример. Менее года назад была принята большая программа строительства и реконструкции предприятий искусственных и синтетических волокон. В ней определены объемы производства и соотношение выпуска отдельных видов волокон. Но последние исследования в области переработки газа и производства ацетилена показывают, что появились новые большие возможности для резкого увеличения выпуска ацетатного шелка, более ценного по сравнению с некоторыми другими видами искусственных волокон. Расширение производства этого шелка дает большой экономический эффект. Поэтому в программу развития искусственных волокон следует внести уже теперь изменения, вытекающие из новейших научных исследований».
«В мировом производстве последних лет, — читаем в подлиннике еще одну записку Косыгина, — нет отраслей, равных по темпам развития химической промышленности». Сравнив данные по разным странам, он напоминает о наших планах: создать мощности по искусственному волокну до 753 тысяч тонн в 1965 году. «Если бы все это волокно перерабатывать только в ткани, то можно было бы получить чисто искусственных тканей около 60 млн. метров в год, т. е. на душу населения около 30 м в год, на сумму около 120 млн. руб. По розничным ценам только налога с оборота можно было бы получить свыше 60 млн. руб. в год. Понятно, что часть искусственных волокон будет использована на технические нужды, но это даст возможность высвободить хлопок, потребляемый в настоящее время на эти цели».
Это программа строительства многих новых заводов и фабрик, но — внимание! — «мы не имеем права строить новые предприятия на базе старой техники»: «..мы создаем эту промышленность позднее, чем США, и должны использовать все технические преимущества для этих целей… Необходимо наших проектировщиков, конструкторов ознакомить с лучшими предприятиями США, Японии, ФРГ, где эти отрасли получили наибольшее развитие, идти на приглашение отдельных лучших специалистов и в исключительных случаях на приобретение лицензий. Эти затраты будут с лихвой возвращены с технически передовых предприятий».
Судя по тексту, Косыгину предстояло убедить кого-то в своих расчетах, в предложениях использовать западный опыт. Наверное Председателя Совета Министров — им был тогда Никита Сергеевич Хрущев, он же — первый секретарь ЦК. Хрущев согласился: да, новые предприятия надо создавать на базе новой техники.
Передо мной рукописный проект рабочей записки Косыгина вот с каким заголовком «Обратиться к США, Англии, Франции, Италии и ФРГ». Говорится в ней о том, что советское правительство «поставило задачу резко увеличить в ближайшие годы производство тканей, одежды, обуви». Мы, конечно, могли бы решить эту проблему и сами, пишет Алексей Николаевич, «не прибегая к помощи других государств, но это потребует несколько большего времени, что мы считаем нежелательным. А у вас, господа капиталисты, есть большой опыт в деле развития этих отраслей». В общем, последовало деловое предложение о сотрудничестве.
«Какие вопросы мы считаем нужным решить:
1. Контакты в научных проблемах. Взаимный обмен опытом.
2. Приглашение к нам ваших отдельных специалистов.
3. Содействие со стороны правительства в размещении у вас (заказов на) оборудования для этих отраслей промышленности.
Для ведения переговоров по этим вопросам в случае благоприятного вашего отношения мы могли бы командировать специальную комиссию на высоком уровне».
Выступая в июле 1964 года с лекцией в Институте общественных проблем, Алексей Николаевич говорил, что Советский Союз не намерен создавать замкнутую экономику: «Мы против замкнутой экономики и стоим за широкий научно-технический обмен между странами. Советский Союз хорошо понимает преимущества международного разделения труда, развития экономических отношений между государствами».
Для Косыгина это были не просто слова. Может быть, больше, чем кто-либо другой в правительстве и ЦК, он понимал, что замкнутая экономика в современном мире обречена.
Иван Павлович Казанец вспоминает, как однажды на приеме у Косыгина он, в то время председатель Совмина Украины, упомянул, что на Славянском заводе в Донбассе пустили цех по производству аминокислот. Они были нужны для переработки грубых кормов. Концентратов всегда не хватало, их заменяли грубыми кормами, соломой. Аминокислота смягчала эти корма, давала очень нужные элементы. Расспросив, как работает цех, Косыгин попросил Казанца написать формулу.