…Накануне «смотрин» Казанец отдыхал в Алуште. Там же в это время загорал Леонид Ильич. Он позвонил Казанцу:

— Чем занимаешься?

— Отдыхаю, Леонид Ильич.

— Можешь приехать ко мне? Приезжай, поохотимся, поужинаем.

Охота, правда, не удалась. А вечером, за ужином, Леонид Ильич спросил Казанца, как он смотрит на реорганизацию управления народным хозяйством, возвращение к министерствам.

Казанец, в общем, высказался в поддержку совнархозов. На Украине, где было семь мощных экономических районов, они, по его мнению, сыграли положительную роль. Он приводил убедительные примеры, в частности, по Донецкому совнархозу, который объединил Донецкую и Луганскую области. Это была мощная структура, располагающая кадрами, ресурсами, финансами. Все можно было решать на месте, а когда требовалась помощь других областей или республик, обращались в партийные органы. Прокатный стан «1700» на металлургическом заводе имени Ильича в Жданове (ныне Мариуполь) построили за 18 месяцев. Я, говорил Казанец, больше таких темпов не встречал.

— А вот Дмитрий считает иначе, — заметил Брежнев, кивая на Устинова, который молча слушал их беседу. — Он за министерства.

— Конечно, — сказал Казанец, — Дмитрий Федорович ведь еще до войны был наркомом…

А тогда, мог добавить Иван Павлович, всем правил Кремль. С республик, областей, краев только спрашивали. И до войны. И добрый десяток лет после нее.

Характерный пример привел в своих записках Нуриддин Мухитдинов, член Президиума ЦК, секретарь ЦК КПСС. «В самом начале 1954 года меня пригласили на заседание Совета Министров СССР для обсуждения проектов народ- нехозяйственного плана и бюджета. Мы, представители республик, начали высказывать свои замечания, пожелания, излагать наболевшие проблемы.

Однако председатель Госплана СССР Г. П. Косаченко сказал:

— Данный проект, включая разбивки по республикам, одобрен Президиумом ЦК. Документ приняли единогласно».

И нечего, мол, вам высовываться. Перемены в системе управления при Хрущеве на деле означали расширение прав республик, краев, областей. Предприятия целого ряда отраслей, говоря любимым ельцинским словечком, перешли в их юрисдикцию. Москва на глазах теряла нити управления.

— Словом, будем еще обсуждать, — закончил встречу в Алуште Брежнев.

Обсуждение продолжилось на сессии Верховного Совета СССР. Здесь исход был ясен: страна возвращается к отраслевой структуре управления экономикой. Брежнев и Косыгин предложили Казанцу возглавить Министерство черной металлургии. В Минуглепром пришел Борис Федорович Братченко — горный инженер, в прошлом — начальник участка, директор шахты, управляющий трестом, комбинатом, председатель Карагандинского совнархоза. Даже по этим коротеньким биографическим данным видно, что в правительство отбирали профессионалов.

За кремлевскими переменами, как всегда, внимательно следили на Западе. Вот что пишут в своей книге «История России. 1917–1995» два именитых автора М. Геллер и А. Некрич: «На этот раз сомнений не было: к власти пришли инженеры. Не имело значения, что большинство из членов Политбюро, получивших в далекие годы юности инженерные дипломы, никогда не работали по специальности, сразу же выбрав профессию партийного работника. Посол ФРГ в Москве не находит слов для выражения своего восхищения «технократами в лучшем смысле этого слова» Косыгиным и Громыко. «Технократы», «менеджеры», консерваторы — так видит Запад администрацию Брежнева».

Сами-то авторы, как видно из этого небольшого отрывка, не разделяют «восхищения технократами». Вообще в своем четырехтомном труде, рекомендованном Госкомитетом РФ (каким?) «в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений», они, мягко говоря, недоброжелательно пишут о нашей стране. С их взглядами спорить не буду — это отдельная тема. А вот промолчать о фактических неточностях, рассыпанных по «учебному пособию», нельзя. Известные историки поместили город Николаев на Азовское море, уволили Косыгина с должности премьера в 1979 году, а на самом деле это случилось в октябре 1980-го, «наградили» Брежнева Ленинской премией по литературе 21 апреля 1979 года, за год до присуждения…

Представляется, что западные дипломаты, эксперты, аналитики были точнее в своих оценках нового советского руководства, чем его критики — историки, эмигранты. Вот что писал в то время американский журнал «Ньюсуик»:

«Косыгин — новый тип советского руководителя, не столько идеолог, сколько практик… Человек такого типа мог бы возглавить крупную корпорацию вроде «Форда» или «Дженерал моторс», но не кажется способным руководить политической партией. Он, возможно, будет рассматривать проблемы с точки зрения фактов, прагматически и логически… Косыгин поднялся наверх главным образом благодаря своей абсолютной преданности любому делу, которым он занимался, начиная с работы на ленинградской текстильной фабрике. Пристрастие Косыгина к логике будет, несомненно, полезно для русской экономики, да и во многих других областях оно окажется новшеством».

…Иван Павлович Казанец проработал с Косыгиным 15 лет. Вместе бывали на металлургических комбинатах — Череповец, Урал, Донбасс. Как и другие министры, один-два раза в месяц приходил к премьеру «по возникающим вопросам». На такие встречи по рабочему графику обычно отводилось 20–25 минут, но Косыгин нередко задерживал гостя. Рассмотрев дело, с которым пришел министр, Алексей Николаевич начинал задавать вопросы по своей тематике. У Казанца интересовался, как работает тот или иной металлургический завод, расспрашивал, что представляют собой директора предприятий. Интересовался технологией отдельных производств. Причем в деталях.

— Это был интерес человека, который хочет впитать все новинки и использовать их, — замечает Иван Павлович. — Я считаю, что это был самый сильный председатель правительства после Сталина. Он знал и отдельные отрасли, и в целом всю экономику. После Сталина его ни с кем сравнивать нельзя. А вообще я запомнил Косыгина как бы в двух лицах.

Он был совершенно разным в официальной обстановке и в неофициальной. Вот заканчивается, к примеру, заседание комиссии СЭВ по черной металлургии в Праге. Вечером Алексей Николаевич приглашает членов нашей делегации: «Пошли ко мне обедать». И здесь он становился совсем другим человеком. Я знал его дочь, Людмилу Алексеевну, она была директором Библиотеки иностранной литературы, мы встречались на активах, конференциях Ждановского района Москвы. Спросишь его о семье, он отвечает и видишь, какой это душевный человек, как трогательно он относится к своим близким.

Параллельно с формированием правительства в Кремле под личной опекой Косыгина работала группа крупнейших ученых и экономистов, определяя главные принципы реформы. Их предложения почти год обкатывались на предприятиях, широко обсуждались в печати, в партийных, хозяйственных кругах. 27 сентября 1965 года их рассмотрел пленум ЦК. С докладом выступил Алексей Николаевич Косыгин.

— На рассмотрение Пленума ЦК КПСС, — говорил он, — представляются предложения, во-первых, по совершенствованию планирования, усилению хозяйственной инициативы предприятий и экономического стимулирования, и во-вторых, по улучшению организации управления промышленностью. Первая группа вопросов тесно связана с утвержденным на днях новым Положением о социалистическом предприятии, а вторая группа — с постановлением о расширении хозяйственных прав союзных республик. Все эти вопросы составляют единое целое.

Такие минуты называют звездными. И в жизни политиков. И в истории государств.

…После марафонских переговоров премьер-министр Индии Лал Бахадур Шастри и президент Пакистана Мохаммед Айюб Хан наконец-то договорились восстановить нормальные и мирные отношения между своими странами. В декларации, которая вошла в историю как Ташкентская, лидеры двух государств заявили «о своих чувствах глубокой признательности и благодарности руководителям Советского Союза, Советскому правительству и лично Председателю Совета Министров СССР за конструктивную, дружественную и благородную роль в организации настоящей встречи, которая привела к взаимно удовлетворительным результатам».