Так думал и жил в свои 19 лет Володя Молодцов, рабочий, шахтер, в будущем — Герой Советского Союза, чекист. Героем он стал в годы Великой Отечественной войны, в одесском подполье. С него, комсомольца 30-х годов, Валентин Катаев писал Дружинина, одного из главных персонажей романа «За власть Советов».
Еще одна дорогая мне судьба человека того поколения — Иван Сидоренко. Его имя сначала прогремело трудовыми рекордами на строительстве Харьковского тракторного завода. В числе первых добровольцев Иван записался на Амур, вместе с друзьями выбирал название будущему городу — Комсомольск-на-Амуре. Он ушел добровольцем на фронт, погиб под Сталинградом. В Комсомольске осталась улица Ивана Сидоренко.
Со стройки коммунист Сидоренко обратился с письмом в ЦК ВКП(б). Его тревожил срыв строительства металлургического завода на Дальнем Востоке, возмущала позиция заезжего чиновника, который отмахнулся от рабочих: «Чего вы суете нос не в свое дело?»
«…Задумываясь над этим ответом, я спрашиваю себя: «Почему я, простой коммунист, строитель, не должен жить перспективой завода, родного города, страны?» И вообще меня в Комсомольске интересуют не только сроки строительства завода, а каждое сооружение, каждый дом, так как мне пришлось начинать Комсомольск с тайги, с первого камня…
Меня, прожившего в Комсомольске шесть лет, работавшего здесь по колено в воде, перенесшего цингу, голод, глубоко волнует судьба города, который построен в глухой тайге. Я горжусь тем, что и мой труд вложен в этот город. Я горжусь победой большевистской партии и счастлив, что являюсь ее членом. Вот почему мне не дает покоя мысль: неужели труды наши могут пропасть даром?»
Люди, двинувшие время вперед, по праву считали себя хозяевами страны. И были ими, пока хозяином не стал один человек, отводя другим роль винтиков.
Шахтер Молодцов, первостроитель Комсомольска-на- Амуре Сидоренко, кооператор Косыгин — как похожи они в своем стремлении изменить жизнь к лучшему! Окончив техникум, Алексей вполне мог устроиться и в Питере — в середине двадцатых годов большой город давал для этого много шансов. Но искать теплое местечко — это же изменить самому себе. Вместе с друзьями он берет направление в Сибирь.
В литературе, в газетных и журнальных публикациях об этих годах жизни Косыгина встречается много неточностей, ошибок. Поэтому я приведу выдержку из автобиографии А. Н. Косыгина, которая написана на исходе 1938 года.
«После окончания техникума в 1924 году был направлен Центросоюзом в г. Новосибирск, в распоряжение Сибкрайсоюза, который направил в «Обьсоюз» — Новосибирский союз кооперативов, где работал с 1924 по 1926 г. в качестве инструктора организатора по первичным потребительским кооперативам. В 1925 г. Новосибирским окружкомом был принят кандидатом ВКП (б). В 1926 г. Сибкрайкомом ВКП (б) и Сибкрайсоюзом ввиду развала работы в г. Киренске на Лене в Ленсоюзе, был направлен туда для укрепления работы в качестве члена правления, зав. орг. отделом. Работал в г. Киренске с 1926 г. по 1928 г.
Там же Киренским окружкомом в 1927 г. был принят в члены ВКП(б) из кандидатов.
В 1928 г. был отозван из города Киренска в Новосибирск через Сибкрайком для работы в Сибкрайсоюзе в качестве зав. плановым отделом».
Теперь, когда расставлены точные временные вешки, расскажу о жизни и работе молодых кооператоров — выпускников Ленинградского техникума. Ребята догадывались, что сибирские деревни и хутора встретят их без цветов и оркестров. К этому они были готовы. Привыкали к морозам. Следом за старожилами называли деревни так, как произносили они: не Марково, а Маркова, Кривошапкина, Хабарова… Для местных это что-то значило, может быть, то была память о первых поселенцах. От Киренска недалеко по Лене и Киренге уже ходил частный катер «Первенец», собственность трудовой артели, а чуть подальше люди впрягались в бечеву, как век и полвека назад. На дрова по деревням рубили только лиственницы; сосну крестьяне обходили — она, мол, дает много копоти и сажи, а у нас избы черные. За белкой народ отправлялся в дальние ухожи. Добывали по округу (это пяток нынешних Чехий) до трехсот тысяч в год. Вот почему в таежном Киренске, весной и осенью отрезанном от мира бездорожьем, обосновался чуть ли не десяток контор: Сибгосторг, Сибторг, Ленский союз потребительских обществ, Ленохота, два частных кожзавода, да еще несколько кооперативов.
Совсем молодые ребята уезжали в командировки за сотни километров — до самых дальних сел пятьсот, шестьсот, а то и тысяча, рассчитывай только на себя. Не вернулся в положенный срок из поездки Оскар Болот. Как выяснилось позже, его отравил хозяин дома, к которому паренька направили на постой. Оскара похоронили на деревенском кладбище, поставили над могилой пирамидку с красной звездой, а живым приказали поодиночке в командировки не отбывать.
На тех трактах, хуторах, в кооперативах Алексей на всю жизнь сдружился с ребятами. Федор Федорович Новиков и Леонид Георгиевич Минаев бывали у Косыгина до его последних дней. Новиков после войны работал в Госконтроле СССР, Минаев стал металлургом. Людмиле Алексеевне, дочери Косыгина, запомнилось, с каким теплом они вспоминали молодые годы, как подшучивали друг над другом, рассказывая о стае волков, которая настигала их сани.
Казалось, о тех далеких годах можно узнать только в пересказах. Но нет, сохранились и собственные свидетельства Косыгина о работе в Киренске — его рабселькоровские заметки, опубликованные в окружной газете «Ленская правда». Киренские журналисты отыскали в старых комплектах несколько десятков косыгинских заметок и статей и собрали их в специальном выпуске газеты, приуроченном к ожидавшемуся приезду Председателя Совета Министров СССР. Было это в 1974 году. Алексей Николаевич собирался залететь из Якутска в Киренск. Повариха местного профтехучилища речников, мастерица, каких поискать, приготовила роскошный обед. А журналисты «Ленских зорь» выпустили тиражом в 4 (!) экземпляра газету со старым названием «Ленская правда». Один раритетный экземпляр нынешний редактор киренской газеты Владимир Норко великодушно подарил «Трибуне». Собкор «Трибуны» по Иркутской области Владимир Медведев, побывавший в Киренске по моей просьбе, переслал этот номер в Москву.
— Киренчан, которые могли бы лично засвидетельствовать тот или иной факт из жизни Алексея Николаевича в здешних краях, давно нет в живых, — рассказывает В. Медведев. — Но легенды были и остались. В городе помнят, что Косыгин приехал с молодой красавицей-женой. Вместе с тремя другими кооператорами и служащими Косыгины сняли дом и зажили коммуной. Клавдия была и казначеем, и поваром, и домохозяйкой. Алексей от темна до темна мотался по селам. Говорят, для пущей мобильности молодой кооператор купил велосипед. Имея привычку делать все на совесть, он заездился до того, что жена почти насильно отправила его в санаторий. Какой именно, неизвестно, но в выборе места отдыха стеснения не было: зарабатывали кооператоры тогда будь здоров. В обывательском сознании они стояли в одном ряду с нэпманами.
В молодом сотруднике «Ленсоюза» редакция «Ленской правды» обрела боевого помощника. Ему приходилось много ездить по округу и везде он старался подметить что-то новое. Вот в деревне Максимова, Усть-Кутский район, комсомольцы организовали ячейку Осоавиахима, в 17 человек. Но хлеба вымерзли, ребятам нечем платить членские взносы. Что же, вместо денег тащат в ячейку беличьи шкурки. В деревне Половинка создается сельскохозяйственный кооператив. В Ступино объединяются восемь семей крестьян-бедняков. В деревне Орлинги сельсовет купил пожарную машину и «склонил крестьян купить породистого быка. А чтоб уплатить за него, посеяли коллективно две десятины овса».
Алексей пытается перешибить печатным словом «старые бытовые предрассудки». В деревне Кривошапкиной он узнал, что Масленица, как сосчитали крестьяне, обойдется им в полторы тысячи рублей. Зачем же тратить зря такие большие деньги? Уж лучше купить облигации 4-го крестьянского займа «Укрепление крестьянского хозяйства»! Не знаю, как отозвалась деревня на наивный призыв. Наверное все же, почесав в затылках, мужики и на Масленицу погудели, и облигаций прикупили, чтоб не ссориться с новой властью.