– Как это?

– Мы разделили на двоих мою сущность. Это означает, что мы две части одного целого, понимаешь?

Он отстранился и удивленно посмотрел на меня.

– Мне не совсем ясно, как такое может быть. Как ты это сделала? Твоя раса обладает такими огромными силами?

– Я не знаю, как это произошло. Алекс сказал, что синги не могут сотворить подобное даже с родными по крови или с собственными парами, а уж тем более с … хм…другими формами жизни. Это нарушает физические и ментальные сингулярные законы. Но такое как-то случилось. Конечно, только в теории, но она смогла бы объяснить, откуда у тебя появились способности сингов, почему мы можем общаться, не произнося слов, и ты имеешь возможность найти меня в любой части вселенной. Так умеют только сингулярные пары.

– Если я забрал у тебя силы, значит, я виновен в том, что с тобой происходит, – он сжал мои предплечья, а брови его недовольно сошлись на переносице. – Ты можешь обратить процесс?

– Макс, даже если бы могла, я этого никогда ни за что не сделала бы! Когда я увидела тебя там среди нейрофагов, ты лежал, не двигался, не дышал… – я запнулась, не в силах продолжать от навернувшихся на глаза слез. – Я всегда буду помнить те чувства… Ужас и бессилие... Я не помню, что происходило дальше. Все было, как в тумане. Только знаю, что в гневе уничтожила в том месте каждого нейрофага, находившегося в радиусе моей видимости. А также навредила городу и людям, которые стали жертвами моего аффективного состояния. Я сожалею об этом, но я никогда и никоим образом не жалею о том, что смогла вернуть тебя. Если бы я этого не сделала, я бы умерла там же, рядом с тобой.

– Не говори так. Ты всегда должна помнить, если случится… что-то подобное, я хочу, чтобы ты жила дальше. Время лечит. И со временем ты снова стала бы улыбаться, а то, что было между нами, навсегда останется добрыми воспоминаниями, счастливыми мгновениями, – он снова притянул меня и стал покрывать все лицо поцелуями.

– Я не хочу улыбаться без тебя, – с грустью сказала я. – И не могу…

– Понимаю.

– Все образуется. Теперь, когда ты рядом.

– Я просто не знаю, что мне делать и как тебе помочь. Боюсь, что ты снова станешь таять передо мной, а я ничего не смогу сделать. Просто хочу, чтобы ты жила.

– Я и живу. Рядом с тобой живу!.. А отдельно – нет… Только и думаю о том, когда же смогу увидеть тебя и обнять.

Он улыбнулся.

– Я мог бы сказать те же слова. Я подвел тебя. Если бы тебе не пришлось тогда отдавать часть себя, сейчас ты была бы здорова.

– Что ты говоришь?! Ты сражался за меня и почти погиб! Даже не почти! Ты ни в чем не виноват. И вообще все было в порядке, пока мы не попытались объединить наши сингулярности с Алексом. Мы думаем, что это и было отправной точкой моей деструкции.

При этих словах Макс вздрогнул, а его руки на моей спине прижали меня сильнее. Он снова нахмурился и сделал глубокий вдох.

– Ты же понимаешь, что это была необходимость? – спросила я, одновременно вспоминая, что Володар поведал мне, как исключительно из его прихоти не состоялось Извлечение, а моя жертва получалась напрасная. – И я даже рада, что ничего не вышло, потому что теперь могу быть с тобой. Только нужно придумать, где взять взломанный крипт, чтобы до меня не добрались ни нейрофаги, ни синги. Ведь и сейчас они могут появиться в любой момент.

– Не волнуйся, у нас есть некоторое время. Пока не пользуйся своими силами. Надо связаться с мятежниками. Рен поможет нам. У него есть расшаренный крипт. Тот самый, который мы сняли при изъятии вирусной капсулы. Я разговаривал с ним, и он обещал вынести вопрос о том, чтобы это устройство получила ты, на рассмотрение своим старейшинам. Мы можем попробовать подействовать на их решение, но я уверен, они выдвинут свои условия.

– О, Макс, это черта всех сингов – находить выгоду в каждом возможном действии.

– Я не очень им доверяю, учитывая, сколько раз они пытались через меня добраться до тебя.

– И правильно делаешь. Неизвестно, что конкретно произошло тогда, когда Киана поймал Володар Род.

– Твой брат… – кивнул он.

– Да, мой брат.

– Ты расскажешь подробнее?

– Когда я попала в лаборатории, я познакомилась с девушкой по имени Миерия из рода Лада. Она когда-то была мне близкой подругой. Но что более важно, она была возлюбленной моего брата.

– Возлюбленной… – еле слышно ухмыльнулся Макс, все еще не забывая подкалывать меня по поводу особенностей сингов.

– Видимо, с нашей семьей что-то не так, – улыбнулась я.

– Я рад. А, знаешь, в какой-то момент я действительно поверил, что ты такая же бессердечная, – он взял меня за подбородок и заглянул в глаза долгим потемневшим сапфировым взглядом.

– Никогда не сомневайся в моей любви к тебе, пожалуйста, – прошептала я. – Ничего я так не желаю, как быть рядом всегда.

– Не буду, но ты должна рассказывать мне о проблемах прежде, чем идти на крайние меры, а не исчезать внезапно, – Макс нежно коснулся губами в легком поцелуе моего рта, носа, а затем лба, отпустил подбородок и отодвинулся, всем своим видом призывая продолжить беседу. Я сглотнула и негромко откашлялась, чтобы прогнать наваждение. Каждое его прикосновение делало меня похожей на повидло, растекавшееся при первой же возможности. И все больше сил мне требовалось, чтобы взять себя в руки.

– Думаю, я все неправильно поняла поначалу. Прожив в их окружении некоторое время, я могу сказать, что многим сингам не чужды эмоции, но другим совсем не свойственно сострадание. Я пришла к выводу, что, в основном, люди моей расы просто мастерски научились скрывать свои чувства и симпатии, а в действиях и решениях стараются руководствоваться холодной логикой. Ну а как по-другому, если с детства вся твоя жизнь определена и расписана, всюду приборы слежения, а вокруг сплошная полиция нравов, представленная, между прочим, теми же нейрофагами, только в более лицеприятной оболочке. Но от этого не менее ужасающие сущности. Да даже на руке каждый гражданин носит чипированнное устройство, датчики в котором постоянно показывают, кто где находится, чем занимается и какую информацию запрашивает через сеть на своем крипте!

– На Земле тоже все идет к глобальному информационному контролю. Так что с братом?

На этот раз я рассказала ему каждую деталь, которая была мне известна.

– Киана забрали, и больше никто его не видел. Я разговаривала об этом с отцом. Он подтвердил, что его осудили, и вынесли приговор – извлечение и преобразование в нейрофага. Наш отец никак не мог помочь ему, опасаясь за оставшихся членов семьи. Максим, он отдал его им! И Киан стал нейрофагом! А я убила столько нейрофагов! Один из них мог оказаться моим братом!

До этого момента я боялась признаваться в этом даже себе, старательно отодвигая на задний план самобичевание. Но теперь во мне окончательно созрело решение – я должна хотя бы попытаться сделать что-то для своего брата. Я не помнила его, но точно знала, что он поступил бы также.

– Успокойся. Ты не виновата. Здесь стоял вопрос: либо ты, либо тебя, и ты приняла единственное верное решение.

– Макс, – я взяла его руку в обе свои, – все изъятые личности, те, которые не уничтожены, как моя, находятся в Сваргском филиале «Нейрофаг Индастрис», в «Нейрофагском Архиве Личностей». Если мы сможем узнать данные, найти Киана, если… если он жив, то теоретически можно обратить процесс вспять. Мятежники – это синги, бывшие сотрудники, они могли бы нам помочь. Это единственный шанс узнать что-то о брате, и, возможно, вернуть его к нормальной жизни. Я знаю, что многого прошу…

– Все в порядке. Конечно, мы попробуем ему помочь. Единственное, мне не хочется вести тебя к мятежникам.

– Макс, они борются за Землю, как и мы. Они ненавидят то, что делает правительство, превращая людей в монстров. Они хотят жить своей жизнью, делать собственный самостоятельный выбор. Это все то, чего хочу и я. Они не сделают мне ничего плохого и не смогут манипулировать мной, как оружием для шантажа, когда я расскажу им, что мой отец всего лишь пешка в руках Совета. Что «СтратимХорс» управляет Совет, а не мой отец. И что он не смог даже сына вырвать из их лап. Единственное, что я могу, это предложить себя в качестве союзника. Все будет хорошо, я…