Речь лилась из меня потоком, и я уже не могла ее остановить, делясь своими доводами и сомнениями. Ни с кем я еще не была так откровенна, никому не рассказывала теории, крутившиеся в моей голове. И только ему я могла довериться, как ни больно мне было говорить такие ужасные вещи о моей расе. Я замолчала, наконец, выговорившись. Возникла пауза, Макс явно переваривал информацию, опустив голову и уставившись на руль. Все вокруг кричало о том, как тяжело ему сейчас было.

– Прости, я должна была сразу сказать, но мне не хотелось портить такие чудесные выходные, – я коснулась ладонью его щеки и почувствовала, как напряжена челюсть, как ходят желваки. Видела, как потемнела аура, выражая гнев, растерянность и подавленность.

– Боги, значит… – он глубоко вздохнул, вскинул голову и выпрямил спину. – О чем еще ты молчала?

– Незадолго до тебя пришел Володар. У нас состоялся довольно откровенный разговор. Я не совсем поняла его, но он упомянул, что люди нужны сингам, а синги нужны людям. И пока будет так, Земле не угрожает Извлечение. Но если все изменится, то оно произойдет.

– Теперь я тоже ничего не понимаю. Ты говорила, что вы с Алексом поженились, чтобы предотвратить Извлечение?

– Мы не поженились. Мы проходили процедуру слияния в пару, но она была сорвана, – поправила я его автоматически и прикусила язык, увидев всполох ярости в его биополе. Мне стало стыдно за свою вспышку. На сегодня у него и так достаточно потрясений, чтобы я еще подливала масла в огонь дотошными неуместными комментариями. Тем более, слияние куда хуже свадьбы, и от семейной жизни нельзя отделаться разводом.

– Если люди нужны сингам, то почему они собирались взорвать к черту всю нашу планету?

Я пожала плечами, не в силах ответить на его вопрос.

– Зачем люди сингам? Почему работает отдел статистики происшествий? Зачем «СтратимХорс» нагнетать несчастья и катастрофы на землян? Зачем вообще этот проект? И, если моя теория происхождения человека верна, то для чего синги это сделали? Все это мучает меня уже очень долго.

– Но, судя по словам Володара получается, что от тебя не зависело, произойдет ли Извлечение, – все-таки усмотрел он камень преткновения.

– Думаю, меня ввели в заблуждение, – честно призналась я.

– Алекс?!.. – яростно прорычал Макс.

– Нет. Он ни при чем, – поспешила я разуверить его.

– Так что же произошло?

В воздухе стояло напряжение. Он был, действительно, зол.

– «СтратимХорс» руководило проектом, связанным с Землей. Алекс нашел у отца документы, где упоминалось, что Земля подлежит Извлечению, не смотря на то, что на ней имелась разумная форма жизни. Возмутившись, он обратился к отцу, но тот заявил ему, что это ошибка, и за гуманоидов приняли приматов. Алекс отправился узнать, так ли все на самом деле, потому что в случае, если действительно существует разумная жизнь, Извлечение противозаконно.

– Да, ты говорила. Так он оказался на Земле, – нетерпеливо прервал меня Макс.

– В этот проект было вложено много ресурсов. Как оказалось, среди главных акционеров были члены Совета Старейшин. А обычные граждане Сварги до сих пор и понятия не имеют об экспериментах в этой области, как впрочем вообще о существовании Земли. Не знаю, по какой причине, но Совету и Тернусу Хорсу, отцу Алекса, было выгодно Извлечение. Мой же отец занял место оппозиционера и подал иск. Не уверена, что он на совсем уж хорошей стороне, потому что его цели – это эксперименты и продолжение изучения разных аспектов планеты и жизни на ней, но, по крайней мере, он против ее уничтожения. Но иск все же был проигран. В этот момент Алекс и предложил объединить усилия, чтобы остановить изъятие мощности. Его отец дал согласие, с условием, что мы образуем пару. Поэтому мы оказались в безвыходной ситуации.

– Зачем ему это?

Я сразу поняла, что он о Тернусе Хорсе.

– Как сказал Алекс, он заинтересован в объединении наших семей, и готов пойти на такие уступки, потому что считает их временными. И мы позволили ему думать так.

– Не понимаю.

– Наши семьи – одни из самых могущественных на Сварге. Слияние было задумано, кажется, еще до нашего рождения. И мы – единственные наследники обеих ветвей, – я вздохнула. – У пары сингов рождается всего два ребенка – близнецы, и больше женщина синг не может иметь детей.

– Это странно.

– Яйцеклетка созревает всего один раз. Это значит, что из двух сингов получается максимум два. Это ведет к демографическому кризису. Потому что численность неустанно снижается, но прироста населения нашей расы никогда не происходит. Мы долго живем и не болеем, но это не спасает от смертей, возникающих при несчастных случаях или насильственной смерти. Именно поэтому синги со всей серьезностью относятся к своим обязательствам продолжения рода. И именно поэтому зачастую чувства отодвигаются на задний план. Я это понимаю.

– И ты поддерживаешь их варварские методы?

– Нет, я сказала, что понимаю. Они продиктованы необходимостью. Пару определяют с детства. Семьи с одинаковой по мощности сингулярностью объединяются в первую очередь. И… – я запнулась, но должна была договорить до конца.

– Что «и»?

– Сингам запрещено вступать в отношения с представителями других рас, – выпалила я, с сожалением глядя на него. – Но этому тоже есть логичное объяснение. При смешении рас у детей пропадают способности к сингулированию.

– Что ж, очень рассудительно, – саркастично заметил Макс, опуская взгляд на руль.

Его четко очерченный профиль вызвал у меня прилив бесконечной любви.

– А что ты думаешь об этом? Снова все понимаешь и принимаешь? – продолжил он после паузы.

– Макс, – я положила руку ему на плечо и нежно погладила, – для меня это означает только одно – то, что мы не сможем быть вместе на Сварге. Но я не считаю ее своим домом. Для меня дом там, где ты. Я волнуюсь лишь о том, сможешь ли ты быть со мной, зная теперь все обо мне, особенно о… некоторых репродуктивных ограничениях моей расы, – ко мне снова вернулась способность краснеть при разговоре с ним, потому что я почувствовала, как щеки опалил жар.

– Близняшки, значит, – усмехнулся он, поворачиваясь ко мне со своей фирменной полуулыбкой.

Я кивнула, продолжая полыхать.

– Так далеко я, конечно, не думал, – немного расширил он глаза, искоса изучая меня. Но ведь уже хорошо, что мы совместимы.

– Не точно. Ты должен знать, что, возможно, у нас возникнут проблемы с… с продолжением рода, – совсем смутилась я.

– А ты сможешь с этим смириться? – внимательно глядя на меня, спросил он.

– Ради тебя я могу все, что угодно… – выдохнула я со всей искренностью, чувствуя, как мной овладевает страх. Я ждала его ответа и понимала, сейчас, когда все карты раскрыты, решится вопрос о нашем будущем.

– Я с тобой в любом случае. Если у нас не будет детей, значит, так надо, а если целых два… да еще без сингулярных заморочек… Даже к лучшему, что они не вздумают исчезнуть у меня из рук, как только с чем-то не согласятся, как их мамочка, – хохотнул он.

– В точку, – я обхватила его руку, положила голову на плечо и тут же ощутила на макушке горячее дыхание и легкий поцелуй.

– Теперь, когда Володар Род признался, что Извлечение отложено исключительно по его инициативе, я вообще перестала что-либо понимать. Не ясен смысл слов о том, что люди нужны сингам, а синги необходимы людям. Если это так, то почему вообще стоял вопрос об Извлечении? Может, мятежники прояснят все эти вопросы? – с надеждой предположила я.

Макс посмотрел на часы.

– Черт! Мы опаздываем.

Теперь мы стояли посреди пустыни, поделенной на две половины извилистой дорогой. Окружающая природа была необычайно статична. Все вокруг замерло, не подавая признаков жизни, и только изредка порывы ветра несли вдаль засохшие мохнатые шарики «Перекати-поле».

– Наверно, их нет, потому что мы опоздали, – неуверенно заметила я.

– Они заинтересованы в этой встрече. Здесь что-то не так. Не угодить бы в ловушку…