- Я один из многих, - ответил маг. – Сложность заключается в том, чтобы вовремя заметить в себе этот порок и сделать все, чтобы его искоренить.

А потом учитель рассказал ей о магах прошлого, таких как Эгвинн и Медив, последних Хранителях Трисфаля. Оба пострадали от своей самонадеянности. Годы спустя она познакомилась с Медивом, он хотя бы смог искупить свой грех перед человечеством. Его матери Эгвинн повезло меньше. Первая женщина-Хранитель, которой Джайна восхищалась всю сознательную жизнь, за всю свою многовековую службу в должности Хранителя допустила лишь одну ошибку. Поверила в то, что она смогла победить Саргераса. На самом деле она уничтожила лишь его оболочку, сам же демон сумел спрятаться в ее душе. Он существовал внутри нее незамеченным на протяжении столетий, пока она не родила Медива, в котором демон и воплотился. Медив стал пешкой в руках Саргераса, он привел орков в этот мир, а все потому, что Эгвинн решила, что сможет справиться с демоном в одиночку.

Джайна приняла слова учителя близко к сердцу – поэтому она всегда сомневалась в собственной правоте. Все-таки Эгвинн ее восхищала. Благодаря проторенному Эггвин пути, Джайна, в ответ на просьбу обучить ее магии, услышала не смех, а лишь скептическое замечание. Антонидас согласился.

Иногда привычка сомневаться в себе срабатывала против нее – Джайна не послушала свой внутренний голос, говоривший, что Артас зашел слишком далеко, что он, в конце концов, падет слишком низко. Она часто размышляла над тем, сумела бы она предотвратить грядущие события, если бы действовала быстрее. Но в остальных случаях ее сомнения оказывались оправданны. Так что Джайна надеялась, что является достаточно мудрой, чтобы править Терамором.

Когда Тралл рассказал ей об осквернении леса близ Громовых Гор, она сразу поняла, что здесь была замешана могущественная магия. Она, все же до последнего надеялась, что ошиблась. Но надежда оказалась тщетной.

Как только она, исчезнув из кабинета, материализовалась в вышеупомянутом лесу, то сразу же  почувствовала следы магии в воздухе. На самом деле, даже не обладая магическими способностями, можно было понять, что здесь не обошлось без волшебства. Перед ней, насколько хватало глаз, тянулись ряды невысоких пней, которые исчезали из вида лишь за холмом на пути к горной гряде. Все они были идеально одинаковыми по размеру, будто скошенные одним взмахом гигантской косы. Кроме того, срезы эти были ровными, без единой зазубрины или трещины. Такие чудеса были возможны только с помощью волшебства.

Джайна знала большинство из живущих магов. И те немногие, кто был способен на подобное кроме нее, проживали не в Калимдоре. Сказать больше, она не узнавала никакого знакомого почерка в следах этого волшебства. Все маги по-разному используют свои способности, и, будучи достаточно чувствительным, можно отличить магию одного от магии другого. Но того, кто сотворил все это, Джайна не знала. Зато у нее появилось тошнотворное чувство, что здесь побывали демоны. Чувство это, однако, означало не обязательно демонов, хотя ей всегда становилось нехорошо в присутствии колдунов Пылающего Легиона. Точно такое же чувство у нее возникло, когда на третьем году обучения Антонидас познакомил ее с Кел'Тузедом, который в то время был архимагом и одним из могущественнейших волшебников Кирин Тора. Но это было задолго до того, как он начал изучать некромантию и превратился в приспешника Кроля Лича.

Но причина осквернения в данный момент была не так важна, как ее результат: громовые ящерицы свободно бродят по Лощине, возможно, они уже выбрались и за ее пределы. Джайне нужно было найти какое-нибудь отдаленное место для перемещения ящериц, чтобы оркские фермы и города не пострадали.

Из-под плаща она вытащила карту, которую кое-как сумела отыскать у себя на столе. Идеальным местом для телепортации ящериц будет нагорье Утеса Клинка. Находясь на юге Даротара и к востоку от Кабестана, нагорье было местом далеким, отделенным горами от остальной территории Даротара. Вряд ли ящерицы смогут преодолеть это препятствие. Кроме того, нагорья изобилуют зеленой травой, там много места, так что ящерицам будет где порезвиться, сколько их душе угодно, также там есть горная река, почти такая же большая как та, к которой они привыкли в Громовых Горах. Ящерицы будут в безопасности, как и население Даротара.

Первоначально она хотела переместить ящериц еще дальше, в Фералас, в совсем другую часть континента. Но даже ее способности были не безграничны. Она с легкостью могла бы телепортироваться туда одна, но перенести с собой сотни громовых ящериц не под силу было даже ей.

Из-под плаща Джайна извлекла еще один свиток, содержащий заклинание, позволяющее почувствовать на расстоянии сознание каждой громовой ящерицы на континенте. Она произнесла заклинание и направила свои чувства во внешний мир. В отличие от большинства рептилий, у громовых ящериц развит стадный инстинкт, так что даже теперь, когда они оставили свой дом, большинство предпочли держаться вместе. Джайна обнаружила, что в большинстве своем они столпились у реки, протекающей рядом с Лощиной. Ящерицы вели себя довольно спокойно, что значительно облегчало задачу. Она бы, конечно, могла успокоить их и с помощью волшебства. Громовые ящерицы либо ведут себя  тихо, либо разносят все на своем пути – третьего не дано, а телепортировать бушующих ящериц задача не из легких. Джайна предпочитала не вмешиваться лишний раз в дела природы и была рада, что ящерицы находятся в хорошем расположении духа.

Если маг собрался телепортировать помимо себя кого-то еще, то этот кто-то должен быть «в пределах видимости», так, по крайней мере, говорится во всех свитках, какие можно найти на эту тему. Антонидас, однако, рассказал Джайне, что телепортировать можно и тех, кто находится «в пределах сознания» мага. Для этого необходимо соприкоснуться с мыслями того, кого она хочет перенести. Это было довольно рискованным делом, так как существовали те, с чьим разумом соприкасаться сложно или даже опасно. Другие маги и демоны обладали защитой от подобных заклинаний, кто-нибудь с особенно сильной волей мог также быть неподвластным телепортации.

Но среди громовых ящериц таких не было. Все их мысли сейчас сводятся к трем вещам: поесть, попить, поспать. На самом деле они думают только об этом и о том, как бы бежать быстрее, исключением является только сезон спаривания.

Тем не менее, у Джайны ушло несколько часов на то, чтобы коснуться сознания всех ящериц, пасущихся в окрестностях Лощины, равно как и сознания отставших, направившихся к Колючему Холму.

Трава. Вода. Закрыть глаза. Отдых. Поглощать. Жевать. Глотать. Пить. Спать. Вдохнуть.

На какое-то мгновение она почти потерялась в их мыслях – да, в них не было ничего сложного, но их были сотни, и все эти естественные потребности в еде, воде и сне переполнили сознание Джайны.

Скрежеща зубами, она заставила себя обрести контроль над сознанием сотен громовых ящериц. И начала произносить заклинание телепортации.

Жгучая боль пронзила ее голову, как только она произнесла последний слог заклинания. Вырубленный лес внезапно растаял и тут же принял свои очертания вновь. Боль, уже не такая резкая, пронзила левое колено Джайны. Только тогда она поняла, что, запнувшись о пень, упала на землю.

Боль. Больно. Больно. Больно. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Никакой боли. Беги, боли нет.

На лбу выступили капли пота, Джайна отчаянно сопротивлялась желанию бежать. Что-то пошло не так, когда она читала заклинание, но у нее не было времени размышлять над тем, что именно. Боль, которую она почувствовала, передалась громовым ящерицам, ведь они были мысленно связаны с Джайной. Теперь они снова впали в ярость, и их нужно было остановить, пока они снова не ринулись в Лощину.

Каждая клеточка ее существа взывала о том, чтобы прервать эту связь, ведь пытаться усмирить стадо разъяренных ящериц – все равно, что остановить бушующий океан шваброй. Но единственный шанс успокоить их оставался лишь при условии, что Джайна не прервет связь. Так что она заставила себя сконцентрироваться и произнести заклинание, которое, как уверял Антонидас, было написано специально для того, чтобы успокаивать строптивых лошадей. Она так крепко сжала кулаки, что из-под ногтей потекла кровь. Чтобы заклинание подействовало на всех ящериц, Джайна вложила в него все силы.