«Но что, если я сама хочу этого обольщения?» — Непрошеная мысль застала ее врасплох.

— Зря я пришел сюда… Зря, — тихо признался он, пытаясь отвернуться.

Марджана с тревогой воззрилась на него.

— Нет! Пожалуйста, не уходите! — вырвалось у нее. Невыносимо думать, что он оставит ее и уйдет! — Вы даже не окунулись! К тому же вам действительно нужен отдых!

Марджана, стараясь казаться спокойной, с притворной строгостью заявила:

— У меня куда больше опыта в лечении, чем у вас, шейх. Вам нужно последовать моему совету — теплые воды и массаж.

Тени в его глазах словно растворились, и их место заняли веселые искорки.

— Но что будет, если я не последую вашим советам? Силой заставите меня покориться, как в свое время беднягу Фаруха?

— Совершенно верно. Я привыкла справляться с капризными пациентами… Найдется и на вас управа.

— Да, подобная угроза отлично убеждает. Ладно. Так и быть.

Он стянул сорочку и бросил у каменной ограды. Пульс Марджаны немедленно участился, стоило ей увидеть его мощный, играющий мышцами торс.

— Куда прикажете окунуться?

— Туда… В дальний бассейн, прямо у скалы, — он самый глубокий и самый теплый. Его вода творит настоящие чудеса.

— Составите мне компанию?

Ее колебание длилось всего миг.

— Да. Массаж в сочетании с горячей водой творит настоящие чудеса.

Он демонстративно пожал плечами.

— Клянусь, я отдал бы год жизни, если это поможет хоть немного облегчить мои боли. — Повернувшись, он направился к среднему бассейну. — Вы говорили, что доктор Бадр-ад-Дин иногда использует массаж в лечении. Я видел, вы постоянно разминали ноги Фаруха, чтобы обеспечить приток крови и облегчить боль.

— Да, — кивнула Марджана. — Доктор отлично знает об исцеляющей силе прикосновений. И готов использовать все свои знания, чтобы вылечить страждущих.

Шейх без дальнейших слов снял бриджи.

Она изучала анатомию человека. Множество раз видела обнаженных мужчин. Но то были больные или искалеченные пациенты. Этот же человек был сама жизнь. Он походил на греческого бога: длинноногий и идеально сложенный. Все его тело дышало дикой, первозданной красотой. Серебристый свет подчеркивал каждую мышцу его широких плеч, могучей спины, узкой талии, сильных бедер наездника…

Она почти потеряла способность мыслить, пораженная его великолепной наготой. И вдруг поняла, что он, вероятнее всего, считает ее опытной женщиной, имевшей немало любовников. Женщина, избравшая столь необычное призвание, по его мнению, должна разбираться в мужчинах и тонкостях любовных игр.

Он опустился в воду. Дно бассейна было покатым, и он лег на спину, так что вода доходила до середины груди. На секунду, прикрыв глаза, блаженно вздохнул, когда горячая вода омыла его.

— Вы были правы, — пробормотал он. — Это рай.

Вновь наступила тишина — тишина, сковавшая Марджану по рукам и ногам. Напряжение вернулось с новой силой. Теперь она понимала, что просто не способна оставаться безразличной к Мехмету Мейту. Как ей вообще могло прийти в голову, что она сможет относиться к нему, как к любому другому пациенту?!

— Вы идете?

Она осознала, что он ждет ее. Наблюдает. И Марджану вдруг словно громом поразило. Все это время она лгала себе! Воображала, что убедила его прийти сюда только потому, что ему было плохо. Только потому, что она не может отвернуться от чужих страданий. На самом-то деле она с самого начала надеялась на куда большее…

Стук ее сердца почти заглушал тихий звон цикад в теплой ночи. Девушка гадала, успел ли шейх заметить ее смятение.

— Марджана?

На этот зов она откликнулась, словно притягиваемая неодолимой силой. Помедлила на краю бассейна и после минутного колебания позволила платью упасть у своих ног.

Стоило ей войти в воду, как батистовая рубашка вздулась пузырем вокруг бедер. Тепло ласкало ее тело, пока она шла к нему. Но жар во взгляде Мейта вызвал озноб предвкушения. Раскрасневшаяся и разом ослабевшая, она вся дрожала.

К тому времени как они оказались рядом, у девушки голова шла кругом, и все же она старалась не выдать себя и говорить спокойно:

— Повернитесь спиной.

Он оттолкнулся от стены и послушно выполнил приказ. Встав на колени позади него, Марджана подняла руки и осторожно положила пальцы на его плечи.

— Закройте глаза, — мягко приказала она, принимаясь за работу. Мышцы под кожей были тверды, как дерево, сухожилия натянуты, подобно тетиве лука. Его тело более всего напоминало один огромный узел.

— Попробуйте расслабиться и почувствовать мое прикосновение, — пробормотала Марджана. — Позвольте теплу вас успокоить.

Она постепенно смещалась ниже, скользя по мокрой коже спины. И замерла, когда большой палец наткнулся на длинный шрам чуть ниже левой лопатки.

— Что это?

— Меч сарацина.

Марджана встревоженно нахмурилась, вспомнив об опасной жизни военного, но все же продолжала медленно разминать его спину, нажимала на нее нижней частью ладоней, не пропуская ни единого клочка кожи, то и дело задевая очередной полученный в бою шрам. Наконец ей удалось немного размягчить сведенные мышцы, хотя тело расслабилось не так сильно, как она надеялась.

И что всего хуже, в ее собственном теле нарастало напряжение. Так, словно она забирала себе боль и судороги шейха. Влажная плоть под ее пальцами была теперь обжигающе горячей. Внизу живота сгущалась красноречивая тяжесть. Плеск воды казался маняще-соблазнительным, серебряная тишина ночи — нереальной, как во сне.

Испытывал ли он те же первобытные чувства, которые захлестнули Марджану?

Ее руки медленно скользнули вниз по спине Мехмета, ладони мяли теплую кожу, выпуклые мышцы. Должно быть, он почувствовал, что ее прикосновения стали другими — руками она ощутила, как напряглось его тело под ее невольными ласками. И все же не могла остановиться. Пальцы легли на изогнутый шрам. Она позволила себе немного задержаться, растирая неровную складку, словно жалея, что не уберегла его от боли. Но тут неожиданно для себя, что-то сочувственно бормоча, прижалась губами к изуродованной плоти. И осознала, что он мгновенно застыл.

Миг, другой… Мехмет обернулся, пытаясь поймать взглядом ее взгляд.

Ее сердце лихорадочно забилось где-то в горле. Она забыла о своей миссии целительницы. Теперь она просто женщина. И расплавленная лава его взгляда только обостряла безумные желания, бушующие в ней. Не выпуская Марджану из плена своих глаз, он поднял руку, чтобы коснуться ее щеки.

— Ты, должно быть, видение… сон. Но если я сплю, лучше не просыпаться. Пусть это длится вечно…

— Да, я тоже не хочу просыпаться, — едва слышно прошептала она.

Он привлек ее так, что теперь она прижималась к нему всем телом, и крепко обнял. Единственной преградой между ними была мокрая ткань ее сорочки.

Почти касаясь ее губ своими, он еще крепче стиснул руки и прижал ее бедра к твердой набухшей плоти, позволяя почувствовать, как сильно он возбужден. Как бы много она ни знала о телесной любви, ничто не подготовило Марджану к реальности отношений с этим человеком, к ощущению его плоти, красноречиво говорившей о его желаниях. К жарким, бесстыдным фантазиям, сотрясавшим ее беспомощное тело.

Его теплое дыхание легким ветерком обласкало ее губы:

— Я хочу тебя.

Это чувственное признание застало ее врасплох. Никогда ни один мужчина не говорил ей ничего подобного. Он достаточно ясно выразил свое желание… Но ей показалось, что за этим есть и второй, более глубокий смысл: он жаждал от нее физического утешения. Хотел почувствовать жизнь, а не смерть, ведь страсть — наиболее яркое выражение жизни. Мехмет Мейт, вне всякого сомнения, просто захотел женской ласки. Но даже если это и так, Марджана не могла отрицать ответного желания, которое пробудили в ней его слова.

И в эту минуту их губы слились. Его поцелуй был одновременно грубым и нежным, требовательным и отчаянным, выражавшим мучительную потребность, особенно когда его язык настойчиво скользнул в ее рот, окончательно лишив способности дышать.