Утром птицы опять кричали как оглашенные — слышно было даже через окно в комнате девушек, которое не открывалось ни разу в жизни. Маша попробовала вернуть убегающий сон, натянула колючее одеяло до подбородка, но в коридоре тут же зазвучал громоподобный голос Горгульи.

— Так, подъём! В гробу отоспитесь, ясно? Через полчаса общий сбор!

Маша лениво пошевелилась и глянула вниз. Там, на уже заправленной постели сидела Сабрина и ещё раз перебирала собранные с вечера вещи. Она услышала шорох сверху и подняла голову.

— Вставай. Может, если первые подойдём, нам маршрут получше попадётся.

— Встаю.

Она села на кровати. Оказалось, ночью кто-то снял подвесную лесенку и возвращать, ясное дело, не собирался. Маша присмотрелась: обе рассчитанные на их комнату лесенки примостились на кровати мирно спящей Таи. Припомнив демонов в адрес старосты, Маша с грохотом спрыгнула со своего второго яруса прямо на пол.

— Ты что делаешь? — недовольно шикнула на неё Сабрина.

От шума проснулись их соседки, и даже Ляля завозилась в своём тёмном углу — ей, как самой неторопливой, досталась кровать у стены, туда солнечный свет не проникал совсем.

— Подъём, — буркнула Маша, пнув ножку соседней кровати. — В гробу… это самое.

На выходе из комнаты она всё-таки приложилась лбом о дверной косяк.

…Из-за лип поднималось солнце, когда все собрались на поляне перед стационаром. Кто-то потирал глаза, нежелающие разлепляться с утра пораньше, кто-то торопливо проверял собранную сумку — вдруг вчера в темноте забыли положить карту или бутылку с водой.

Горгулья расхаживала посреди этой суеты как полководец в преддверье решающего сражения. Маша рассматривала влажные следы на краешках её спортивных брюк. Утро высыпалось на траву обильной росой.

— Подъём! Чего расселись? Отдохнёте в гробу!

Сабрина, как всегда, ничего не замечала. Сидя на ступеньке деревянного крыльца, она сосредоточенно перевязывала шнурок на кроссовке, никак не реагируя на крики Горгульи.

Маша покрутила головой в поисках Ляли, та нашлась у навеса полевой кухни. Она со счастливой улыбкой смотрела куда-то в сторону конька крыши, а Мартимер рядом с ней крутил карту и так, и эдак, пытаясь сложить её поудобнее.

— Ну что, проснулись? — Горгулья важно прошествовала к пластиковому столу и склонилась над ним. Она нашла в куче бумаг список группы и сощурилась на него. — Попарно ко мне. Орлова и Тено, я долго вас должна ждать?

Она взглянула на подоспевшую Машу так, как не смотрела никогда раньше, и той вдруг с абсолютной точностью — вплоть до скрипа половиц на втором этаже — вспомнился вчерашний вечер и разговор, и стало прохладно и неприятно под этим взглядом.

…- Мне этот гроб её скоро во сне приснится, — ворчала Маша, когда они уже получили все указания к маршруту и даже выбрали направление — на северо-запад от стационара. Поправляя на поясе болтающуюся рацию, она шагала следом за Сабриной по высокой траве, от которой кроссовки, казалось, стали сырыми насквозь.

Сабрина хмыкнула, не оборачиваясь. Она предпочитала не тратить силы на разговоры. Деревянный дом быстро скрылся за стволами деревьев, и в зарослях пролесника потерялись их следы.

— Следующая. Её зовут Самунасуки Тено, но называть настоящее имя она не любит, а предпочитает звать себя Сабриной. Азиатка? Да… По прадеду. А остальные корни затерялись где-то в нашей бескрайней родине.

Горгулья сделала пометку у себя в тетради и даже не подняла взгляда на мужчину, сидящего тут же, на деревянном стуле, придвинутом к стене, из которой торчали лохмотья утеплителя. Денис Вадимович растирал в пальцах сигарету — курить он уже давно не курил, но до невозможности любил запах табака.

— Что там с ней? — спросил он, не отрывая взгляда от своих желтоватых пальцев.

Из окошка на стол лился солнечный свет, а по разбросанным бумагам полз важный толстый жук. Такого просто в открытую форточку не выкинешь, такой имеет возможность сам заявлять о своих правах.

— Всё неплохо. Серьёзно занимается боевыми искусствами, все три сессии с отличием. Довольно уравновешена, вывести из себя тяжеловато.

— Таня, — Денис Вадимович сощурился на неё: молодая, в общем-то, женщина, исполосованная шрамами, что остались после локальных конфликтов — успела поучаствовать едва ли не во всех стычках с магами, которые случались в стране, страшно переживающая из-за того, что её отравили в запас, увлечённая своей работой. Курсанты почему-то прозвали её Горгульей. Может быть, за каменный — нет, обсидиановый — характер. — Если бы с ней было всё так замечательно, ты бы про неё не заговорила. Есть всё-таки слабое место, да?

— Да, — донельзя довольная собой, она черкнула в тетрадке ещё пару строк. — Вот и посмотрим, что получится.

Говорить было особо и некогда. Не в поросшей же папоротниками низине, когда комарьё гудит чёрной тучей и норовит залезть в рот и нос — только успевай отплёвываться. Потом лиственный лес плавно перешёл в сухой ельник, прибираться через который приходилось, только крепко зажмурившись. По лицу то и дело хлестали колючие ветки.

Наконец, выбравшись на солнечную прогалину, Маша бросила сумку прямо на землю, а сама села на поваленное дерево.

— Всё, привал, сил моих больше нет.

Она вытерла со лба испарину. Хоть в лесу и было прохладнее, летнее солнце припекало, и Маша ощущала, как текут под футболкой капли пота. Снять бы куртку, да тут же налетят комары.

— Ну ладно, — Сабрина неохотно вернулась к ней.

Она присела рядом, вытащила из сумки карту с пометкой Горгульи — синими чернилами прямо по зелёному пятну леса — и компас. Поначалу предполагалось ориентироваться привычным человеческим способом.

За обсуждением направления их застал шум: в сухом ельнике захрустели ветки. Через него кто-то упорно пробирался, и вскоре в просвете замаячила розовая футболка. На поляну выбралась Тая и победоносно огляделась из-под козырька джинсовой кепки. Следом за ней, хоть и с приличным отставанием, вышла Венка, умаявшаяся от жары так, что куртку повязала болтаться на поясе.

— Девчонки, — улыбнулась Тая, подходя к ним с таким видом, словно совершенно случайно встретила на дискотеке. — А какой это квартал?

Она уставилась в свой план заповедника, будто ещё надеясь разобраться самостоятельно. Сабрина демонстративно сложила вдвое карту, которая лежала у неё на коленях, и подняла на Таю взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

— Сорок шестой. А ты так и будешь спрашивать дорогу вместо того, чтобы самой её искать? Только прохожих здесь маловато, извини.

Венка, только-только отдышавшись, укоризненно посмотрела на неё.

— Мы немного запутались. Квартальный столбик с той стороны вывернут, лежит на земле.

— Ищите следующий. — Сабрина недовольно отвернулась, застёгивая сумку. Через полминуты она уже была готова продолжать путешествие, и внезапные попутчики её мало волновали.

— Сабрина, — тихо окликнула её Маша, но подруга даже не обернулась. Может быть, не услышала.

Тая с Венкой сделали независимый вид и, как могли, определились с направлением. Когда они снова нырнули в ельник, Маша побежала догонять Сабрину.

— Зачем ты сказала им неправду? Это же двадцать седьмой квартал. Или я ошибаюсь?

— Перестань, — фыркнула Сабрина тихо, как будто одногруппницы ещё могли их услышать. — Они сами должны ориентироваться, а я каждому встречному помогать не собираюсь.

С хрустом сломалась под её ногой сухая ветка, Сабрина поддела носком кроссовка трухлявый пень и ускорила шаг. Маше опять пришлось едва ли не бежать за ней, кое-как пытаясь восстановить дыхание.

— Почему ты так сделала?

Никаких вопросов кроме этого противного «почему» и не осталось, она в первый раз слышала, чтобы Сабрина так хладнокровно врала.

— Почему?

Сабрина остановилась и оглянулась, в упор посмотрела на сморщившуюся, будто собирающуюся чихнуть Машу.