— Прекрати делать со мной это дерьмо!

— Рад, что ты считаешь меня настолько всесильным… но, увы. Я просто очень хорошо тебя знаю.

— Иногда это становится проблемой. Займись чем-нибудь более полезным, чем копаться в моих мозгах.

— Хорошо. Я тебя понял.

— Ну хоть кто-то меня понимает. Уже прогресс.

Еще бы самому себя понять и будет просто замечательно.

— Ты и раньше не отличался особым дружелюбием, но последнее время даже мне хочется выбить из тебя оставшиеся мозги, которыми ты никак не желаешь пользоваться. Признайся наконец-то самому себе, что уже не сможешь ее отпустить.

— Именно это я и сделал, если ты не заметил.

— Признался или отпустил? Спешу тебя расстроить, ни того ни другого ты не сделал. — Да пошел ты! Все вы!

Развернулся с твердым намереньем свалить к себе в комнату. И почему каждый мнит себя психологом и спешит покопаться в чужих мозгах?

— Сбежать всегда проще, но не всегда удается сбежать от самого себя.

— Ты сейчас весь такой из себя уверенный. Считаешь, что сможешь промыть мне мозги, и жизнь для меня заиграет новыми красками? Так вот. нихрена она не будет сиять как гребаная радуга, слишком много в ней темноты!

— Ты мог бы хотя бы попытаться.

— Я попытался, так попытался неделю назад, что пришлось выгонять напуганную кроху из моей спальни от греха подальше и со слезами на глазах.

— Что-то мне подсказывает, что ключевое слово во всей этой ситуации «выгонять». Ты настолько хорошо знаешь женщин что с уверенностью можешь заявить, что она плакала из-за того что ты сделал или все же из-за того что не сделал?

— Она просто решила меня разбудить, думаю, хотела поговорить, а в итоге оказалась распластанной по моей кровати, придавлена моим телом. С искусанными в кровь губами и намотанными на мой кулак волосами. Да я ее не трахнул прямо там, на месте только по тому, что до конца не проснулся и не стянул с нее штаны! Пришел в себя только когда почувствовал вкус крови у себя во рту. К тому времени кроха уже всхлипывала от страха и извивалась всем телом, пытаясь меня остановить. Ты и после этого будешь утверждать, что ей все понравилось и она хотела продолжения?! Она целых три месяца наблюдала, как эти уроды насиловали девушек, а я тогда ничем не отличался от них. Сегодня она окатила меня таким призрением, что мне захотелось тут же скрыться с ее глаз.

— Что ты и сделал. Но я опять тебя разочарую, ты снова не прав. Прокрути ту ситуацию у себя в голове еще раз, постарайся посмотреть под другим углом. Что ты видишь?

Прокрутить еще раз. Да я каждый день прокручиваю это в своей голове, каждый раз корю и упрекаю себя в своих необдуманных действиях. Послать бы всех нахрен и свалить туда, где они не достанут меня со своими советами как мне жить и кого любить. Свечку бы еще предложили подержать! Пока я стоял с закрытыми глазами и уговаривал себя не послать Аида куда подальше, объект моих раздумий тихо сидел напротив меня на диване, давая мне время справиться со своей злостью.

Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что Аид еще никогда не ошибался, возможно, я действительно все понял не так и со сна спутал страх со страстью? Ну да, как же, мечты сбываются, единороги существуют, а кроха получает удовольствие от грубости и боли.

— Увидел что-нибудь интересное?

— Только то, что хочется видеть, не больше. — да, именно по этому в моем воспоминании глаза Ксюши светились уже не страхом, а желанием. Хрупкие руки не отталкивали, а притягивали. Только с губ по прежнему срывались всхлипы… всхлипы совсем от иной боли.

— Всплыла новая информация. — Аид перевел тему, за что я был ему безмерно благодарен. Мысли то и дело возвращались к Солнечному и Крохе. Почему их так долго нету? — Сегодня заберу Олега. Не будь придурком и воспользуйся случаем, поговори с девчонкой.

— Что за информация и зачем тебе понадобилось увозить Олега?

— Всплыла кое-какая информация по нарисованному Ксюшей портрету. Зачем мне Олег? Считай, я решил дать тебе последний шанс.

— Не думаю, что он так просто оставит ее со мной наедине, когда он пытается за ней ухаживать. Она ему действительно нравится.

— Любовь делает из нас глупцов, под флёром чувств, многие вещи видятся совсем в другом свете.

— Ты и философия? — выгнул бровь от удивления, а уголок губ дернулся в усмешке.

— Чему ты удивляешься? Знаешь, тебе хотя бы иногда стоит выкидывать из головы «я брутальный мужик и не подвержен чувствам» мысли. Ты можешь быть сильным и неприступным перед остальными и только перед ней слабым и беззащитным.

— Почему именно перед ней? — в какой момент я повелся на слова Аида и стал получать какое-то извращенное удовольствие от этого странного разговора? Что-то в его словах заставляло думать, что он знает о чем говорит.

— Потому что без нее ты не сможешь дышать.

— Как видишь, все еще дышу. — демонстративно втянув воздух в легкие с шумом выпуская его обратно.

Стас как-то издевательски улыбнулся и блестя глазами повернулся ко мне всем корпусом.

— Олег сделал Ксюше предложение, и она его приняла. Свадьбу решили сыграть как можно быстрее, пока еще не видно, что она беременна.

Вы когда-нибудь чувствовали настолько сильную боль, что перехватывало дыхание? Пулевое ранение, это действительно больно, но то что я чувствовал сейчас это просто… Все внутри словно завязалось в узел который с каждой секундой затягивался все сильнее, грудь сдавливало огромными тисками, по венам казалось, бежал настоящий огонь выжигая все на своем пути. Беременна. Вдох, тяжело, слишком больно. Низкий гул нарастал все сильнее, смывая четкость картины перед глазами.

Злость, ярость, жажда убийства? Нет, их не было. Только боль. Агония.

— Все еще будешь утверждать, что хочешь улыбаться, дышать и жить?

Жестоко, но в этом вся жизнь. Намеки люди не понимают, как в принципе и советы.

Только жестокость, только боль от утраты и потерь. И да, он был прав, дышать уже действительно не хотелось. Хотелось отмотать все назад, снова сломать нос Олегу. Вот только сам виноват, сам отпустил, сам толкнул к нему в объятия. А мог бы бороться, с собой, со своими желаниями, со своей темнотой, со всеми. Мог бы оберегать, заботиться и любить. Хотя бы сейчас стоило признаться самому себе. Люблю, давно, с первого взгляда испуганных глаз, с первого прикосновения. Люблю глубоко и самозабвенно.

Вот только поздно уже в этом признаваться. Беременна. Могла бы быть от меня, маленькая, совсем крохотная искорка жизни под сердцем любимой, не моей, не моя.

— Да очнись ты наконец!!!

Не знаю, что вытянуло меня из агонии. Страх и растерянность в голосе Аида или сам факт того, что впервые за все годы нашего знакомства он настолько повысил голос? Вскинул голову, глядя на него взглядом побитой собаки, не знаю, не уверен, но чувствовал себя в данный момент именно так.

— Ты прав, не хочу. — не узнавал свой хриплый, каркающий голос. Больно оказывается не только дышать, больно даже говорить, словно невидимая рука пережимает горло, а в глазах… Мужчины не плачут, ведь так? Тогда какого черта все вокруг так размыто?!

— Не хочешь чего?

— Дышать. — услышал, нет? Но громче говорить не получалось, чуть повышу тональность и голос окончательно сорвется на крик или плачь. Да я гребаный брутальный мужик собрался позорно разреветься, вот только сейчас это не трогало ни грамма. Без нее ничего не имело смысла.

— Погоди умирать. — Аид встав с дивана медленно пятился назад, к входной двери.

Аид пытается сбежать? Вечер сюрпризов, да и только. Странное поведение, странный вечер, странный разговор, странное чувство, что меня только что развели как ребенка.

— Прежде чем соберешься меня убивать вспомни благодаря кому ты наконец-то понял какую ошибку совершал отталкивая от себя Ксюшу!!!

Опомнился только на улице, когда вылетев вслед за смеющимся Аидом едва не сбил с ног Олега. Молча, выхватил изумленную Ксюшку из его рук и громко хлопнув дверью, защелкнул замок.