— Зачем я вам? Вы же сами всегда говорили, что нельзя приглашать людей, не подходящих друг другу.

— Ты прекрасно сойдешься с ними, если постараешься. А уж на сей раз, пожалуйста, постарайся! Ради меня. Ладно?

Она ушла, а Нилу ничего не оставалось, как ругать себя за уступчивость.

В пятницу он явился к миссис Форрестер последним. Стоял теплый вечер, пришедший на смену жаркому дню. Окна были открыты, и в слабо освещенную гостиную вливался аромат сирени. В гостиной, в креслах, казавшихся для них слишком большими, сидели молодые люди. В столовой горела лампа, там стоял у буфета Айви Петерс и сбивал коктейли. Его сестра Энни помогала хозяйке на кухне. Миссис Форрестер на несколько минут заглянула в гостиную, чтобы поздороваться с Нилом, и поспешила обратно в кухню. Через открытую дверь Нил увидел, что на обеденном столе снова появились серебряные блюда, канделябры и цветы. А ведь его бывшие друзья, расположившиеся сейчас в сумраке гостиной, вполне удовольствовались бы и фаянсовой посудой из лавки Вернца, подумал Нил. По их понятиям действительно шикарными считались лишь сервизы, собственноручно расписанные либо сестрой, либо возлюбленной. Молодые люди сидели, одинаково положив ногу на ногу, покачивая ботинками одинакового рыжевато-коричневого цвета, отчего взору открывались одинаковые коричневые шелковые носки. Разговор шел об одежде. Джо Симпсон недавно унаследовал от отца магазин готового платья, и ему не терпелось поведать приятелям, что будут носить летом.

В гостиную, продолжая смешивать коктейль, вошел Айви Петерс.

— Ну, вы совсем, как девчонки. Стоит вам сойтись, разговор один — что модно и в чем ходить. Только Симпсон вряд ли быстро разбогатеет, если вы будете носить свои вещи так же долго, как я. Когда я купил этот костюм, Джо?

— Ну, наверно, когда я кончал школу.

Все засмеялись. Что бы Айви ни сказал, что бы ни сделал, его сверстники всегда одобрительно смеялись, как бы в знак признания его успехов.

В гостиную, обмахиваясь маленьким веером из сандалового дерева, вошла миссис Форрестер. При ее появлении молодые люди поспешно вскочили, будто застигнутые врасплох. Что ж, по крайней мере, вставать, когда входит дама, она их научила.

— Ну что, Айви? Готовы коктейли? Вам придется немного подождать, пока я напудрю нос. Знай я, что сегодня будет такое пекло, боюсь, вы остались бы без жаркого. Я и сама зажарилась, почти как мои утки. Впрочем, можете наливать, я сейчас.

Она удалилась к себе в комнату, а молодые люди с той же поразительной быстротой снова уселись в кресла. Айви Петерс подошел к каждому с подносом, и гости с бокалами в руках стали ждать возвращения миссис Форрестер. Войдя в гостиную, она взяла Нила за руку и повела его в столовую.

— Ты заметил, — шепнула она ему, — как они держат коктейли? Непонятно, почему-то у них в руках все сразу выглядит вульгарно? Никто никогда не сможет научить их ни бокал поднять, ни выпить красиво. Пьют вино, как чай, — и уже громко продолжала: — Нил, зажги, пожалуйста, свечи. И сядь во главе стола. Сумеешь разделать утку?

— Ну, не так ловко, как… как мой дядя, — проговорил Нил, осторожно надевая на зажженную им свечу колпачок.

— Не так мастерски, как мистер Форрестер? Я этого и не жду. Теперь уже никто не умеет так разделать дичь. Но как-нибудь разрезать ты ее, надеюсь, сможешь? Справа от тебя сидит Энни Петерс. Она будет подавать ужин вместо меня. Прошу садиться, джентльмены, — провозгласила миссис Форрестер, сделав шутливый поклон, отчего ее серьги закачались.

Пока Нил разделывал уток, Энни опустилась на стул рядом с ним.

Ее и без того красное лицо раскраснелось еще больше от жара плиты. Она была на несколько лет моложе своего брата и беспрекословно ему подчинялась. Цвет лица у нее был на редкость скверный, а в желтоватых волосах поблескивали, словно длинные нити патоки, более светлые пряди. Весь ужин она промолчала и открывала рот, только чтобы сказать: «Спасибо, да» или «Спасибо, нет». Пока расправлялись с первой порцией уток, кроме миссис Форрестер вообще мало кто разговаривал. Молодые люди еще не научились делать два дела сразу. Они отрывались от еды лишь для того, чтобы спросить у хозяйки: «Не желаете ли соуса?» или ответить на ее вопрос.

Нил внимательно наблюдал за миссис Форрестер, сидевшей между двумя канделябрами, — за тем, как она подбадривающе кивала то одному, то другому из гостей, стараясь «расшевелить» их, как смеялась тяжеловесным остротам Роя Джонса, как поздравляла Джо Симпсона: он, мол, теперь солидный деловой человек, владелец собственного магазина. Длинные серьги покачивались вдоль впалых щек, которым, как казалось Нилу, совсем не шли румяна. Она наложила их перед самым ужином, когда зашла к себе в комнату. Некоторым женщинам румяна к лицу, размышлял Нил, но не ей, нет — во всяком случае, не сегодня, когда глаза у нее провалились от усталости, а сама она осунулась и выглядит изможденной. Он впервые видел ее такой. Нил вздохнул, представив, сколько ей пришлось потрудиться, чтобы приготовить сегодняшний обед на восемь человек, а ведь ее гостям больше по вкусу был бы просто бифштекс с картошкой. Такое угощение не для них, не в коня корм. Зачем она все это устраивает? Каково ей будет вечером, когда эти глупые ребята, пожелав ей доброй ночи, уберутся в своих желтых ботинках восвояси, а она, смертельно усталая, свалится в постель?

Миссис Форрестер ничего не ела; пустив в ход всю свою живость, она старалась вовлечь неуклюжих парней в разговор. Нил понимал, что должен помочь ей или хотя бы сделать попытку помочь. И он энергично и решительно стал обращаться к каждому по очереди, пробуя одну тему за другой — бейсбол, политику, городские сплетни, урожай. Но они отделывались либо междометиями, либо односложными ответами. Вскоре Нил убедился, что его вежливые вопросы совершенно ни к чему — им хочется еще жаркого и чтобы их оставили в покое.

Как бы то ни было, ужин вскоре закончился. Попытки хозяйки продлить его ни к чему не привели — с салатом и замороженным пудингом расправились так же быстро, как и с жарким. Гости перешли в гостиную и закурили сигары.

Миссис Форрестер придерживалась старомодных взглядов, что после обеда мужчин следует оставлять одних. Она не выходила в гостиную с полчаса. Может быть, она даже прилегла наверху, во всяком случае, когда она вернулась, вид у нее был не такой усталый. Теперь молодые люди разговорились, они обсуждали поездку в горы, которую задумал Эд Элиот. Его забросали советами насчет снаряжения, приманки для форели и средств от комаров.

— Вот что я скажу вам, дорогие мои, — вмешалась в разговор миссис Форрестер, послушав их некоторое время. — Когда я вернусь в Калифорнию, я собираюсь обзавестись летним домиком в Сьерра-Неваде и приглашаю вас всех туда погостить. Ну, вы, разумеется, понимаете: чтобы там прожить, надо все делать самим — рубить дрова, носить воду, мыть посуду и ловить рыбу к завтраку. Айви может прихватить с собой ружье и снабжать нас дичью, а я буду печь хлеб в котелке, как трапперы когда-то, если только я не забыла рецепт. Приедете?

— Еще бы! Обязательно! Наверно, вы тамошние горы как свои пять пальцев знаете? — воскликнул Эд Элиот.

Миссис Форрестер улыбнулась и покачала головой.

— Что ты, Эд, на это вся жизнь понадобилась бы, да одной жизни даже мало, ведь этим горам конца нет. О, Сьерра великолепна!

Нил повернулся к ней.

— А вы когда-нибудь рассказывали им, как в первый раз встретились с капитаном Форрестером там, в горах? Если нет, я думаю, им будет интересно.

— Правда? Хотите послушать? Ну что ж… Давным-давно, когда я была совсем молодой девушкой, я жила летом в горах с друзьями отца, — стала рассказывать миссис Форрестер, но на самом деле начало истории было другим. Когда-то Нил слышал от дядюшки, что все началось со скандала и убийства. В девятнадцать лет Мариан Ормсби обручилась с Недом Монтгомери — молодым калифорнийским миллионером, любителем похождений. За несколько недель до свадьбы Монтгомери был убит в вестибюле гостиницы в Сан-Франциско, его застрелил муж какой-то женщины. Последовавший затем судебный процесс привлек всеобщее внимание, и Мариан поспешили убрать от любопытных глаз и отправили в горы, где ей надлежало оставаться, пока страсти не улягутся.