— Привет, ребятишки! Вы-то что тут делаете?

— У нас пикник, — ответил Эд Элиот.

— А я думал, пикники устраивают только девчонки. Может, вы и учителя с собой прихватили? По-моему, вы уже подросли, пора вам ходить на охоту.

Джордж Адамс ответил Айви презрительным взглядом.

— Само собой! Мне на день рождения как раз подарили Ремингтон 22 калибра. Но сюда-то мы ружья не берем. Знаем порядок. Да и тебе, мистер Айви, лучше бы спрятать свое ружье, а то миссис Форрестер спустится сюда и велит тебе убираться.

— Из дому ей нас не видно. Да и вообще она мне ни слова не скажет. Чем она лучше меня?

Ему никто не ответил. Даже Тэду с его рыбьей физиономией такое заявление показалось смехотворным. Процветание его отца как раз на том и зижделось, что одни люди, будучи лучше других, и мясо себе заказывают получше, а что бы делали мясники, если бы все начали покупать одни подбедерки, как семья Айви Петерса?

Вновь пришедший тем не менее спрятал ружье и ягдташ за дерево и, стоя все так же прямо, рассматривал мальчиков своими узкими маленькими глазками, отчего им стало не по себе. Джорджу с Нилом было противно смотреть на Айви, и все же его лицо притягивало их, как магнит. Кожа у Айви была красная, грубая, лицо припухло, будто его покусали пчелы или обожгло какое-то ядовитое растение. Прозвище «Айви-Отрава» он получил, потому что о его страсти «разделываться с собаками» все прекрасно знали еще до того, как он отравил симпатичного спаниеля судьи. Мальчики считали, что Айви невзлюбил спаниеля и не успокоился, пока не прикончил бедную собаку.

Красное лицо Айви было испещрено мелкими веснушками, будто изъедено ржавчиной, в твердые щеки словно пытались ввинтить штопор — в них глубоко, как сучки в дерево, уходили никогда не исчезавшие ямочки. Впрочем, приветливости его физиономии они отнюдь не придавали. Маленькие глазки были почти лишены ресниц, и взгляд их напоминал неподвижный, немигающий, пристальный взгляд змеи или ящерицы. Руки были такие же припухшие, как и лицо, и кожа на тыльной стороне кистей и на пальцах казалась сильно натянутой. Словом, Айви Петерс не отличался красотой, но его самого это ничуть не огорчало.

Он пустился в разговор с мальчиками, объяснив, что сейчас не время для охоты — слишком жарко, а позже он прокрадется на болото, куда на закате прилетают утки, и подстрелит парочку.

— Уберусь через кукурузное поле, старик-капитан меня и не заметит. Не больно-то он прыткий.

— А вдруг он пожалуется твоему отцу?

— Да отцу на это плевать! — ответил Айви, шаря глазами по верхним веткам. — Ишь, как дятел трудится! На нас — ноль внимания, ну и нахал!

— Птиц здесь не трогают, вот они и не боятся никого, — пояснил обстоятельный Джордж.

— Ха! Эти дятлы испоганят старику всю рощу. Смотрите, как дерево издырявили. Самое дело его сейчас спугнуть!

Нил и Джордж Адамс так и подскочили.

— Не смей здесь стрелять! Нам всем из-за тебя влетит!

— Миссис Форрестер сразу прибежит! — воскликнул Эд Элиот.

— Ну и пусть бежит! Подумаешь, фря! Да кто вам сказал, что я собираюсь стрелять? Только пули зря тратить! Это как с собакой — можно разделаться по-разному, не обязательно забивать ей в глотку кость!

Пораженные его наглостью, мальчики переглянулись, а загорелые близнецы разом прыснули и перекатились на другой бок от смеха. Однако, казалось, Айви и в голову не приходило, что компания считает его специалистом по уничтожению собак. Он вынул из кармана металлическую рогатку и горсть щебня.

— Я и не думаю убивать дятла. Просто хочу его спугнуть, чтобы рассмотреть получше.

— Да ты в него и не попадешь!

— А вот спорим, что попаду, — Айви вложил камень в натянутую рогатку и выстрелил. Дятел, как он и предсказывал, упал к его ногам. Айви набросил на него свою черную фетровую шляпу. Соломенных шляп он никогда не носил, даже в самую жару. — Ничего, обождите, он опомнится. Сейчас увидите, как затрепыхается.

— Да это, между прочим, не он, а самка. Сразу видно! — презрительно сказал Нил: его злило, что этот парень, которого никто не любил, своим появлением испортил им пикник. Он не мог простить Айви дядюшкиного спаниеля.

— Ладно, пусть самка! — отмахнулся Айви, сосредоточенный на каких-то своих замыслах.

Он вытащил из кармана красную кожаную коробочку, и, когда раскрыл ее, глазам мальчиков предстала целая коллекция занятных маленьких инструментов: крошечные острые лезвия, крючки, какие-то изогнутые иголки, пилки, ножницы и паяльная трубка.

— Кое-что мне прислали из «Спутника юношества» в наборе для набивки чучел, а кое-что я сам сделал, — Айви неуклюже опустился на колени, как будто его суставы вообще плохо сгибались, и приник ухом к шляпе. — Птичка бодра, как сверчок, — объявил он и, неожиданно засунув руку под шляпу, вытащил перепуганного дятла. Ни крови, ни каких-нибудь повреждений на птице не было заметно. — Ну, а теперь смотрите! Сейчас я вам кое-что покажу!

Зажав головку дятла между большим и указательным пальцами, он держал его трепещущее тельце в ладони. Привычным молниеносным движением Айви полоснул по глазам глупой птицы одним из маленьких лезвий и тут же выпустил ее из рук.

Дятел испуганно, как бы по спирали, взметнулся вверх, дернулся вправо и ударился о дерево, дернулся влево — ударился о другое. Путаясь в переплетении веток, теряя перья, он метался из стороны в сторону то вверх, то вниз, взад и вперед, падал на землю и снова взлетал. Возмущенные, обескураженные мальчики вскочили на ноги и растерянно следили за ним. Они не отличались особой чувствительностью — Тэд всегда был на подхвате, когда требовалось помочь на бойне, а братья Блюм промышляли охотой. Они бы и сами не поверили, что могут так огорчаться из-за покалеченного дятла. В движениях ослепленной птицы чувствовалась растерянность и отчаяние, она билась, запутавшись в ветвях, взмывала к солнцу, которого больше не видела, вскидывала голову вверх и все время встряхивала ею, как это делают пернатые, когда пьют. Наконец дятлу удалось зацепиться за тот самый сук, с которого его сшибли. Казалось, он узнал знакомую ветку и, словно набравшись ума после сразившей его беды, постукивая клювом, прополз по суку и спрятался в выдолбленной им же выемке.

— Так, — процедил сквозь зубы Нил Герберт, — надо бы долезть туда, добить его, чтоб не мучился. Ну-ка, Рейн, дай я встану тебе на плечи.

Рейнольд — самый высокий из мальчиков — с готовностью подставил костлявую спину. Взобраться на тополь нелегко, его жесткая кора царапает и обдирает кожу, а ветки начинаются высоко. Нил порвал штаны и сильно изранил ноги, пока добрался до первого сука. Отдышавшись, он полез дальше: углубление, где спрятался дятел, как назло, было очень высоко. Нил почти достиг цели, и мальчики уже решили, что все в порядке, как вдруг он потерял равновесие, перевернулся в воздухе и рухнул к ногам товарищей. Он лежал на траве и не двигался.

— Бегите за водой!

— Бегите кто-нибудь к миссис Форрестер! Попросите у нее виски!

— Нет, — возразил Джордж Адамс, — лучше отнесем его в дом. Миссис Форрестер сама решит, что нужно делать.

— Вот это правильно! — поддержал его Айви Петерс и, будучи намного старше и сильнее остальных, подхватил бесчувственного Нила на руки и начал подниматься на холм. Он сразу смекнул, что ему предоставляется случай впервые побывать в доме Форрестеров и посмотреть, какой он внутри, а ему этого давно хотелось.

Кухарка Мэри увидела процессию из кухонного окна и бросилась к хозяйке. В тот день капитан Форрестер был в отъезде, он уехал в Канзас-Сити.

Миссис Форрестер выбежала к заднему крыльцу.

— Что случилось? Ох, да это Нил! Пожалуйста, несите его сюда!

Шаря глазами по сторонам, Айви Петерс последовал за ней, а остальные гуськом шли сзади, все, кроме братьев-немцев, — те твердо знали, что им дальше кухни ступать не положено. Миссис Форрестер провела мальчиков через кладовку, через столовую и гостиную к себе в спальню. Она откинула с кровати белое покрывало, и Айви положил Нила на простыни. Миссис Форрестер была озабочена, но не испугалась.