В июне 1942 года в районе горы Горячий Ключ на Кавказе контужен и засыпан песком. Придя в сознание и выбравшись из окопа, увидел догорающий немецкий танк, в который я успел бросить фанату, и вокруг него немцев. Так я оказался в плену и был направлен в лагерь военнопленных в станицу Тихорецкую. Дважды пытался бежать из лагеря, но неудачно, был пойман и помещен в штрафной концлагерь в Ростове, затем в Таганроге, Мелитополе и Запорожье.

Вопрос: Почему вас так часто перемещали из лагеря в лагерь?

Ответ: В тех невыносимых условиях, стараясь выжить, я сам старался попасть в перемещаемую партию, чтобы по дороге попытаться бежать из плена. Уже на территории Польши нам, пятерым пленным, удалось выбраться через окно вагона, но я прыгнул неудачно и сломал ногу. Меня подобрал охраняющий железную дорогу патруль из власовской армии РОА и поместил в военно-неполноценный лагерь инвалидов на лечение, а оттуда отправили в Лодзь, на завод «Оскар-Дизель», где я и был завербован немецкой разведкой.

Вопрос: При каких обстоятельствах вы были завербованы и кто вас вербовал?

Ответ: Работая на заводе слесарем, я в числе других пленных был вызван на беседу к начальнику чертежного бюро белоэмигранту Ростову Юрию Васильевичу. Он попросил рассказать автобиографию и спросил, пытался ли я бежать, а потом задал неожиданный вопрос, хотел бы я побывать дома, на Родине. «Конечно, хотелось бы», — ответил я.

Тогда он рассказал, что для этого надо выполнить задание немецкой разведки, вернуться назад и доложить. Объяснил, каков характер задания, как его следует выполнить. Вообще он говорил, как мне казалось, иносказательно, с какими-то намеками. Например, говоря о том, как вести себя и что делать после приземления на парашюте в тылу Красной Армии, он с намеком советовал думать головой.

В заключение спросил: согласен ли я поработать на абвер? Я задумался, а потом попросил дать время подумать. «Надумаешь, тогда приходи», — сказал на прощание он.

Думал я всю ночь и наконец решил, что надо соглашаться, потому как другой возможности оказаться у своих и воевать против немцев у меня нет и не будет. Тем более что к ним у меня накопилось столько ненависти, что я себя еле-еле сдерживал.

После того как я дал согласие, меня перевезли в деревню Любано, в 30 километрах от Лодзи. Там располагалась диверсионная школа «Буссарда». Меня поместили в отдельный дом, где уже находился ранее завербованный Ростовым военнопленный Антонов — будущий мой напарник. В течение трех недель нас обучали подрывному делу, отрабатывали легенду поведения и готовили документы. С нами занимался сам Ростов, начальник «Буссарда» Больц и зондерфюрер Вальтер — специалист по изготовлению документов. Через три недели нас переодели в красноармейскую форму, снабдили документами, взрывчаткой и в ночь на 1 ноября самолетом забросили в район железной дороги Брест — Ковель с заданием по диверсии.

Приземлился я в лесу, напарника не нашел, а утром отправился на станцию. Там разгружались танкисты. Я обратился к офицеру и попросил направить меня в особый отдел. Он отвез меня к особисту бригады, а от него к вам.

Вопрос: Какое впечатление у вас осталось от общения с Ростовым?

Ответ: В отличие от грубого горлохвата Больца, Ростов вежлив, тактичен и добрый. Он профессионально самый грамотный в «Буссарде», и к нему все сотрудники, включая Больца, обращались за помощью и советами.

Я заметил, что Ростов тяготится своей службой в «Буссарде» и в его словах и поведении со мной проскальзывала какая-то раздвоенность.

Вопрос: Как вам представляется дальнейшая ваша судьба?

Ответ: Я хотел бы попасть на фронт, в действующую армию и воевать с врагом, тем более что фронтовой опыт у меня есть. Так что, если сможете, то посодействуйте.

Вопрос: А если мы попросим вас вернуться назад в «Буссард» как агента, выполнившего задание, с целью помочь Ростову перебраться к нам? Мы его уже больше года ждем. Дважды пытались его вызволить, но не получилось.

Ответ: Я готов выполнить вашу просьбу, любое задание. Но я сейчас не представляю, как я смогу помочь Ростову.

Вопрос: А вы подумайте, как можно помочь, ведь обстановку там вы знаете не хуже нас. Мы тоже будем думать, но важно ваше добровольное согласие.

Ответ: Я согласен.

Допрос вел пом. нач-ка отдела Управления «Смерш» 1-го Белорусского фронта капитан Белоглазкин».

Сразу же после допроса капитан Белоглазкин доложил своему начальнику отдела результаты изучения Скоробогатова, предложение о перевербовке, переброске его за линию фронта, в «Буссард».

«Скоробогатов — патриот, волевой, энергичный и находчивый, интеллектуально развит хорошо. Умысла на измену Родине в его действиях нет, согласие немцам быть агентом и выполнить их задание он дал с одной целью — оказаться у своих и воевать в рядах Красной Армии. Кроме того, он хорошо знает Ростова и Больца. Что облегчает его поведение в «Буссарде». Поэтому из всех агентов, явившихся с повинной, Скоробогатов наиболее подходящая кандидатура для заброски в «Буссард».

Руководство Управления согласилось с моим предложением, и началась подготовка Скоробогатова к операции «Буревестник».

В первой беседе я ознакомил Алексея с легендой, которую необходимо усвоить и четко придерживаться ей на допросах, которым его будут подвергать на всех стадиях проверки: от роты, батальона, полка до штаба армии.

— Вы должны, — говорил я, — учесть, что вернувшийся к немцам их агент представляет для них ценность. Во-первых, для штабов вермахта — как источник информации о войсках Красной Армии. И в этом случае вами займется офицер разведывательно-оперативного отдела. Во-вторых, ценность вернувшегося агента для абвера — это показатель его успешной работы, если, конечно, агент не перевербован русской разведкой. А чтобы это узнать, немцы подключают свою военную контрразведку в лице опытных офицеров, знающих русский язык. Такой офицер будет дотошно допрашивать вас по несколько раз, путать, задавать хитрые, неожиданные и провокационные вопросы, выявлять противоречия в ваших показаниях, проверять их. С целью проверки офицер может строить разные провокации: спаивать вином, подсылать провокатора и даже имитировать расстрел вас как предателя.

А теперь, — продолжал я, — после этого общего представления я ознакомлю вас с легендой, которую вы должны твердо знать и рассказывать немцам. Вот основная: «Приземлившись в лесу, в районе станицы Выжва, и не найдя напарника Антонова, утром я вышел на перегон железной дороги на разведку. По дороге со стороны Бреста к фронту интенсивно проходили поезда. Дождавшись в лесу ночи, вышел на железную дорогу, заложил мину под рельс в шпальный ящик и, отойдя в лес, замаскировался, стал ждать. Минут через 20 раздался взрыв под проходящим воинским эшелоном. Я углубился в лес, а утром отправился на станцию Моцеюв, где был задержан патрулем и направлен на сборно-пересылочный пункт 69-й армии, а оттуда на пополнение саперной роты 236-го стрелкового полка.

Через три дня в составе шести саперов во главе с лейтенантом командирован на склад трофейных противотанковых мин в Брестской крепости для их обезвреживания. Несколько мин я не обезвредил, а умышленно положил их в кучу обезвреженных, вставив взрыватель с замедлением до ночи. В результате ночью более 800 мин были взорваны, а на окраине Бреста разрушены здания, погибло несколько десятков военнослужащих, которые ночевали в них. А когда через неделю меня с тремя саперами направили ночью минировать передний край обороны 117-й стрелковой дивизии в районе города Пулавы, я уединился, перешел линию фронта и оказался у вас, на немецкой стороне».

Вот такая ваша легенда прикрытия. Вы продумайте ее, а если у вас есть вопросы, то можете задавать сейчас, а можете и завтра. Мы их обсудим и продолжим инструктаж: как вы будете переходить линию фронта, что вас ожидает на той стороне, поговорим о задании и как его выполнить.

— Товарищ капитан, — я хотел бы узнать, как немцы могут проверить мои показания о том, что я выполнил их задание, подорвал воинский эшелон и склад трофейных мин в Бресте? — спросил меня Скоробогатов.