Берингов пролив, как вы убедились сами, не служит серьезным препятствием для растений и северных животных, переходящих с одного материка на другой. Однако далеко не все проливы столь «доступны». Мы уже упоминали остров Мадагаскар с его лемурами. Фауна Мадагаскара входит в так называемую Эфиопскую (Африканскую) провинцию, но она настолько своеобразна, что зоогеографы выделили ее в особую подобласть — Мадагаскарскую.

Мадагаскар отделяет от Африки не такой уж широкий Мозамбикский пролив, в котором есть острова, островки и рифы. Тем не менее на Мадагаскаре нет ни львов, ни жирафов, ни высших обезьян, ни антилоп, ни ядовитых змей, ни зебр, ни леопардов, словом, ни одного типичного представителя фауны материковой Африки. Животные не смогли преодолеть пролив, отделяющий остров Мадагаскар от материка, и он стал своеобразным заповедником, отрезанным от всего мира на протяжении миллионов лет. Более того, коренные жители Африки, не совершавшие далеких плаваний в море и не имевшие хороших судов, так и не смогли заселить остров, и его первыми поселенцами были пришельцы из далекой Индонезии, пересекшие Индийский океан. Бурение, проведенное на дне Мозамбикского пролива, показало, что осадки накапливались здесь по крайней мере сто миллионов лет. Это значит, что по крайней мере в течение этого срока Мадагаскар был отрезан от Африки. Ни животные, ни растения, ни даже люди не смогли преодолеть водный рубеж, отделяющий Мадагаскар от материка!

Еще более поразительный пример — так называемая линия Уоллеса. Так именуют воображаемую линию, которая отделяет Индо-Малайокую фауну с ее орангутанами, тиграми, крокодилами, полуобезьянами от более бедной Австрало-Океанийской. В цепочке островов Индонезии есть два небольших острова — знаменитый своими танцами, обрядами и традициями остров Бали и лежащий восточнее остров Ломбок. Их разделяет пролив, ширина которого не достигает и трех десятков километров. Однако же разница в животном мире гораздо большая, чем та, что существует между фауной Англии и окрестностей Магадана! Более того, разделенные уже не огромным пространством Евразии, которое все-таки является сушей, а водной гладью Атлантики, Англия и Северная Америка относятся к одной фаунистической провинции, Голарктике. А разделенные по сравнению с Атлантикой ничтожною полоской воды острова Бали и Ломбок принадлежат к разным фаунистическим мирам.

Это поразительное различие Уоллес объяснил (что подтвердили данные не только зоогеографии, но и геологии, океанографии и других наук) тем, что острова Индонезии когда-то входили в состав двух огромных материков — Сунды, соединявшей с материковой Юго-Восточной Азией ряд индонезийских островов, и Сахугаа, объединявшего Ломбок, Тимор и ряд других островов Индонезии с Новой Гвинеей, Тасманией и Австралийским материком.

Зато другие проливы, разделяющие острова Индонезии, не были барьером для фауны, за исключением; глубокого и широкого Макассарского пролива, отделяющего Калимантан от Сулавеси и служащего продолжением «линии Уоллеса», намечающей контуры древних материков. Не был, вплоть до окончания ледникового периода, барьером и пролив Ла-Манш, отделяющий Англию от Западной Европы. Вот почему фауна и флора Англии не отличается от фауны и флоры континентальной Европы.

В эпоху последнего оледенения единое целое с материком составлял и остров Сахалин. Татарского пролива в ту пору не существовало, и он не был препятствием для животных и растений, попадавших на остров с континента. По мосту суши или цепочке островов перебрались с Индийского субконтинента на остров Шри Ланка слоны, обезьяны и другие представители богатой индийской фауны.

Преградой для расселения животных и растений были когда-то проливы не только ныне существующие, но и в наши дни исчезнувшие. Только древним проливом, когда-то бывшим на месте Панамского перешейка, можно объяснить своеобразие фауны и флоры Южной Америки. Мы уже говорили о широконосых обезьянах, оказавшихся в изоляции и развившихся в столь своеобразные, но родственные друг другу формы. Как и предки широконосых обезьян, в Южную Америку проникли, а затем оказались в изоляции после образования «Панамского пролива», своеобразные копытные животные — нотоунгуляты, то есть «первичнокопытные». Конкурентов у них в Южной Америке не было, и в зависимости от образа жизни они развились в животных, внешне похожих на зайцев и слонов, носорогов и антилоп, хотя у них ничего общего не было ни с хоботными, ни с грызунами, ни с представителями других отрядов млекопитающих.

«На протяжении большей части третичного периода Южная Америка была островом. Только в начале третичного (если это произошло именно в данное время) и вторично ближе к концу этого периода материк был соединен с остальной частью земного шара, что способствовало осуществлению обширного обмена наземными животными, — пишет Ф. Дарлингтон в монографии, посвященной географическому распространению животных. — Многие различные группы млекопитающих произошли на основной части Старого Света и переместились в Северную и Южную Америку, в то время как значительно меньшее число североамериканских и, вероятно, южноамериканских млекопитающих проникло в Старый Свет».

Отдельные проливы, вроде тех, что разделяют Бали и Ломбок, Макассарокого или Мозамбикского, существовали по крайней мере сотню миллионов лет. Другие проливы, например Ла-Манш или Татарский, имеют совсем небольшой возраст — они образовались после окончания ледникового периода. Пролив был на месте нынешнего Панамского перешейка… Ну а как же Берингов пролив?

Быть может, его также когда-то не было — и это может служить ключом к загадкам расселения животных, распространения растений и, наконец, открытию Америки первобытными Колумбами?

«…Географ сошел с ума совершенно неожиданно: однажды он взглянул на карту обоих полушарий и не нашел на ней Берингова пролива. Весь день старый учитель шарил по карте. Все было на месте… а Берингов пролив отсутствовал…» Вы, вероятно, помните это классическое место из шестнадцатой главы «Золотого теленка» Ильфа и Петрова.

Но Берингова пролива действительно не было бы на картах, если бы карты умели составлять десять — двадцать тысяч лет назад наши предки, одетые в звериные шкуры. Берингова пролива нет на картах, которые составляют современные океанографы, геологи, гляциологи, реконструирующие историю ледникового периода.

Загадка распространения растений, современных и древних… Расселение животных, от грызунов до мамонтов, живущих ныне и вымерших десятки тысяч лет назад… Загадка древнейшего заселения Америки, загадка палеоиндейцев и индейцев, их потомков… Загадка палеоазиатов и загадка эскимосов… По мнению очень многих ученых, будь то зоологи или археологи, палеонтологи или океанологи, этнографы или ботаники, лингвисты или гляциологи, фольклористы или географы, ключ к решению целого комплекса загадок лежит на дне Берингова пролива. И не только одного пролива, но и на дне шельфа Берингова и Чукотского морей.

Там, на дне, скрывается затонувшая земля, берингоморокая Атлантида — Берингия.

Мы уже упоминали «колумба Камчатки» Степана Петровича Крашенинникова, который был и географом, и зоологом, и этнографом, и геологам, и ботаником. «Колумба Камчатки» можно с полным правом назвать и «колумбом Берингии», ибо он первым высказал предположение о том, что Северо-Восточная Азия и Северо-Западная Америка соединялись когда-то сухопутным мостом.

В распоряжении Крашенинникова были лишь отрывочные и скудные сведения о «крае Ойкумены», северо-восточной оконечности Евразии, и об Американском материке, лежащем неподалеку от этого «края». Он располагал лишь записями, сделанными участником экспедиции Беринга Стеллером, в ту пору еще не изданных. «Хотя об Америке, которая лежит от Камчатки в восточной стороне, точных и обстоятельных не имеем известий, чего ради оную страну можно было осваивать без описания до тех пор, пока морской Камчатской экспедиции путешествие в Америку на свет издано будет, однако для порядку, чтоб о всех соседственных с Камчаткою местах читателю было хотя некоторое понятие, то сообщим мы здесь, что в записях господина Стеллера по разным местам собрано», — сообщал Крашенииников в своем «Описании земли Камчатки».