Содержащая без малого шестьсот страниц большого формата книга «Берингия в кайнозое» попала даже в художественную литературу (в рассказе Альберта Мифтахутдинова «Случай в Коктебеле» есть такая деталь: герой рассказа «однажды редчайший труд “Берингия в кайнозое” обменял у знакомого книголюба на “Книгу о вкусной и здоровой пище”»). Собрать у нескольких десятков авторов, рассеянных не только по всей нашей необъятной стране, но и по всему миру, статьи, адекватно перевести их, отредактировать — все это, конечно, потребовало большой работы редколлегии, в состав которой входили такие энтузиасты и «классики» советской берингиологии, как геолог О. М. Петров, палеонтолог А. В. Шер, археолог Ю. А. Мочанов, ботаник Б. А. Юрцев, генетик Ю. Г. Рычков, зоолог Ф. Б. Чернявский.

Со времени первой встречи берингиологов «за круглым столом» на конгрессе в штате Колорадо и до первого берингийского форума в Хабаровске прошло не так много времени. Однако, как указывал в предисловии ответственный редактор тома В. Л. Контримавичус, за этот промежуток, не насчитывающий и десяти лет, «появились новые факты и новые идеи, имевшие значение не только в истории Берингии как таковой, но и для палеогеографии, палеонтологии и биогеографии вообще». Это обстоятельство и «побудило опубликовать доклады, затрагивающие широкий круг вопросов — геологических, ботанических, зоологических, археологических и антропологических, достаточно полно освещающих отдельные аспекты проблемы». Совокупность же этих материалов «не только отражает современное представление о кайнозойской истории Берингии и ее роли в развитии голарктических флор и фаун, но, что не менее важно, акцентирует внимание исследователей на тех вопросах и проблемах, которые сейчас стали первоочередными и требуют наиболее пристального внимания».

И действительно, в каждом из пяти разделов «Берингии в кайнозое» вслед за изложением точных фактов, таблицами и цифрами мы находим нерешенные проблемы, вопросы и предположения — будь то геологическая история Берингии, растительный покров, данные палеонтологии о фауне Голарктики в связи с существованием этого моста, современный животный мир Голарктики и проблема Берингийского перешейка и, наконец, заселение Америки человеком и роль Берингии в этом процессе.

О том, что берингиология как наука делает свои первые шаги, убедительно говорят и доклады, прочитанные на XIV Тихоокеанском конгрессе, состоявшемся в Хабаровске в 1979 году. Мосту между Азией и Америкой было посвящено почти полтора десятка докладов — в рамках конгресса работала секция, названная «Берингийская суша в биогеографии Тихоокеанского региона». И даже простой перечень докладов, прочитанных здесь, говорит о том, насколько разнообразен круг тем и проблем, которые затрагивает берингиология.

«О связи пресноводных ихтиофаун Азии и Северной Америки» — так назывался доклад, прочитанный на конгрессе В. Л. Андреевым и Ю. С. Решетниковым, сотрудниками Тихоокеанского института географии АН СССР (Владивосток) и Института эволюционной морфологии и экологии животных АН СССР (Москва). Применяя статистические методы, докладчики показали, что в четвертичный период было два пути обмена фауной между Азией и Америкой: первый — по осушенным шельфам Чукотского моря через бассейны рек Амгуэма и Колвилл и второй — по бассейнам рек, впадающих в Берингово море, по единой системе Анадыря и Юкона.

Д. И. Берман, Н. Н. Винокуров и Б. А. Коротяев, представлявшие Институт биологических проблем Севера АН СССР (Магадан), Институт биологии АН СССР (Якутск) и Зоологический институт АН СССР (Ленинград), проанализировав и сравнив долгоносиков, жужелиц и клопов Северо-Востока СССР и Аляски, выявили «факты, интересные для понимания истории бериигийских связей».

И. А. Черешнев из Биолого-почвенного института АН СССР (Владивосток), выявив три зоогеографических района распространения пресноводных рыб на Чукотке (амгуэмский, арктическо-берингийский и южноберингийский), делает выводы о возможном расселении этих рыб через Берингию и о контурах затонувшей суши.

Ф. Б. Чернявский с соавторами (Институт биологических проблем Севера и Институт эволюционной морфологии и экологии животных) анализирует взаимоотношения и историю копытных леммингов в связи с историей Берингии. Американец П. Колинво из Университета Огайо определяет пределы для миграций растений через Берингию в последние 100 000 лет. С. И. Головач из Института эволюционной морфологии и экологии животных анализирует связи двупарноногих многоножек через Берингию. Л. Хемет-Ахти из Хельсинского университета (Финляндия) намечает зоны растительности по обе стороны Берингова пролива. И. В. Картавцева и Ю. Ф. Картавцев из Биолого-почвенного института и Института биологии моря (Владивосток) сопоставляют генетические дистанции хомяков Палеарктики и Америки. Ю. П. Кожевников из Ботанического института (Ленинград) дает историческую интерпретацию современных особенностей флор Чукотки и Арктической Аляски на примере сосудистых растений. На примере определенного класса насекомых И. М. Леванидова из Владивостока определяет фаунистические связи между Азией и Северной Америкой. Насекомые служат магаданским ученым Э. Г. Матису и Л. А. Глушковой материалом, позволяющим определить западные границы Берингии, ее отличие от древней Ангариды и нынешней Якутии. Д. Ф. Мюррей из Института арктической биологии (Фербэнкс на Аляске) прослеживает распространение сибирских и берингийских видов растений на территории Аляски и Юкона. Я. И. Старобогатов из Зоологического института показывает значение Берингии в расселении пресноводных моллюсков. Б. А. Юрцев из Ботанического института находит ландшафты Берингии в растительном покрове Северо-Восточной Азии.

Вы видите, что, несмотря на все разнообразие материала — это и моллюски, и долгоносики, и пресноводные рыбы, и лемминги, и многоножки, и хомяки, и различные виды растений, — ученые на Тихоокеанском конгрессе стремились к одной цели: реконструировать очертания Берингии, ее ландшафт, ее фауну и флору, ее историю.

Сколько лет науке берингиологии? Если исходить из давности догадок и гипотез Крашенинникова, Палласа и других ученых XVIII столетия, то она насчитывает более двух веков. Но, естественно, гипотезы исследователей XVIII и XIX столетий мы должны отнести, так сказать, к младенческому периоду берингиологии. В начале нашего века, даже в 20–30-х годах его, несмотря на то, что проблема Берингии обсуждалась в трудах зоологов, ботаников, этнографов и археологов, еще не было подлинно научной берингиологии. По-настоящему началась она лишь в середине 60-х годов, после встречи за круглым столом на международном конгрессе по четвертичному периоду. А сформировалась как научное направление только в 70-х, после выхода статей и монографий советских и зарубежных ученых, после проведения первого форума, посвященного Берингии.

Более тот, можно с уверенностью говорить, что берингиологии переживает период становления. До сих пор нет ни одной специальной монографии, посвященной Берингии, в которой объединялись бы данные самых разнообразнейших дисциплин, говорящих о мосте суши между Старым и Новым Светом. Пока что есть лишь сборники статей и докладов, авторами которых являются геологи, зоологи, ботаники и другие специалисты, — каждый в своей области.

Нет сомнения в том, что в 80-х годах нашего века энтузиасты берингиологии сумеют обобщить данные разных наук и дать реконструкцию затонувшей суши, написать историю Берингии на протяжении веков и эпох.

Что же говорят отдельные науки о Берингии? Каков уровень берингиологии в начале 80-х годов нашего столетия?

Десять — двенадцать тысяч лет назад окончился ледниковый период. В течение нескольких тысяч лет медленно, но верно таял ледник, покрывавший огромные пространства северного полушария. Таяли ледники, покрывавшие Скандинавию и Таймыр, север Западной Европы и большую часть территории Аляски, таяли льды на Украине, Чукотке, в Скалистых горах Америки и на низменностях Прибалтики. И по мере того как таяли льды, повышался уровень Мирового океана. Этот уровень повышается и по сей день. По подсчетам океанографов, ежегодно он возрастает примерно на один миллиметр.