Как образовывался покров особой лессово-ледовой породы, когда-то покрывавший огромные территории Евразии и Северной Америки, а ныне сохранившийся лишь в Якутии, на Чукотке и Аляске и известный геологам как «едомный комплекс»?

Ярко светившее солнце делало летом почву сырой, растапливая ее верхний слой. Мириады пылинок и мелкозема прочно «приклеивались» к грунту, из года в год наращивая слой лесса. Но вот наступала зима с ее жестокими «ледниковыми» морозами (рекордный перепад температур в наше время, например в Якутии или Туве, достигает ста градусов, при шестидесятиградусных морозах зимой и сорокаградусной жаре летом; в ледниковую эпоху этот перепад достигал на «мамонтовом материке» 150–160 градусов!).

Вечная мерзлота под действием страшных холодов разрывалась глубокими трещинами. В эти трещины, называемые морозобойными, весной и в начале лета прямо из воздуха засасывались водяные пары, ведь в это время температура мерзлоты гораздо ниже, чем у прогревшегося приземного воздуха. В результате стенки трещин начинали действовать как домашний холодильник — на них оседала масса ледяных кристаллов, так называемая глубинная изморозь. Из года в год росли по этим трещинам ледяные жилы, пронизывающие толщу вечной мерзлоты порой на многие десятки метров в глубину.

«Снеговые пробки» возникают во всех пробитых в вечной мерзлоте буровых скважинах, шахтах, штольнях благодаря изморози, застывающей влаге, что содержится в атмосфере. В принципе такой «снег» может образоваться даже в самых сухих и жарких пустынях, стоит только искусственно охладить до температуры ниже нуля поверхность типа холодильного элемента в замораживающих установках и защитить ее от лучей солнца. В условиях вечной мерзлоты такими «холодильными поверхностями» являются стенки глубоких морозобойных трещин. Лучи солнца не проникают туда даже летом, а образовавшаяся изморозь прессовалась в течение веков. Кристаллы изморози и вода весеннего снеготаяния и являются тем материалом, из которого формировались жильные льды, пронизывающие лесс якутских и чукотских едом. И они могут так сильно разрастаться, что «прослойкой» кажется уже не ледяной клин, а сам грунт. («Мощность жильных льдов может быть различной, — пишет о едомах С. В. Томирдиаро. — Наблюдаются покровы с жилами, достигающими ширины 7–8 м, и тогда грунтовые блоки оказываются как бы взвешенными во льду, и известны покровы с весьма тонкими жилами, которые, несмотря на обычно большое вертикальное падение (30–40 м), достигают в ширину всего 1,8–2,3 м, и тогда лессовая толща резко преобладает над льдом».)

Следы былых ледяных клиньев, пронизывающих почву лессов, найдены в различных районах Русской равнины, вплоть до Нижнего Поволжья.

Они пронизывают самые молодые лессы, образовавшиеся в эпоху последнего оледенения, уходя на глубину четыре-пять метров. Такие же мерзлотные клинья найдены на территории Германии, Австралии, Бельгии, Франции.

Но льда в них уже нет, он растаял после того, как «ледяные лишаи» освободили территорию Евразии и Северной Америки и настала современная эпоха. И лишь едомы Якутии, Чукотки и Аляски сохранили прежний ландшафт.

До недавнего времени вода рек и озер считалась творцом «едомного комплекса». Сейчас же становится ясным, что эта вода была не создателем, а разрушителем едом. Процесс «съедания» ледяных жил, вытаивания подземных льдов получил название термокарста. Он был впервые изучен и описан во всех своих деталях магаданскими учеными во главе с С. В. Томирдиаро.

Открывателю главных закономерностей термокарста мы и предоставим слово, чтобы можно было наглядно представить этот процесс, благодаря которому исчезли ледяные клинья на огромных территориях Евразии и Северной Америки, сохранившись лишь на Аляске и Северо-Востоке Евразии. Впрочем, и здесь идет активное разрушение подземных льдов и переработка едом, древних свидетелей ледникового периода, в озера и котловины, называемые якутским словом «алас».

«Вечномерзлая земля на редкость динамична. Зимой она раскалывается от морозов на бесчисленные куски, напоминая бескрайнюю шахматную доску или полосу аэродрома, покрытую бетонными блоками и температурными швами между ними. Но в отличие от аэродрома летом швы в тундре не сходятся. В них уже успел накопиться подземный лед. Поскольку он прочнее мерзлых суглинков, супесей и тем более глин, то на поверхность тундры по мере температурного расширения блоков выдавливается не лед, а окружающая земля. В мерзлом теле равнины из года в год разрастаются все более мощные лабиринты ледяных клиньев — полигональные ледяные жилы. Над ними на угрюмом лице северной земли мы видим характерные валики из вывороченного грунта, — пишет Томирдиаро в статье “Сегодня, завтра и 10 тысяч лет назад”. — Когда жилы разрастаются в ширину до 4–5 метров, валики настолько поднимаются над землей, что создают систему замкнутых ванн. Влаги много, и все они заполняются водой. Дальнейшее — дело времени. Вода прибывает, и ванна больше аккумулирует солнечного тепла, больше прогревается вечная мерзлота. Наконец таяние захватывает разросшиеся подземные ледяные жилы, и тогда проваливаются перемычки, ванны соединяются».

И тогда начинается необратимый процесс: подземные льды «поедаются», растапливаются водой, и вместе с этим неудержимо растут термокарстовые озера. «Берега таких озер никогда не выполаживаются, ведь на 40–60 % они сложены из подземного льда. Под ударами волн они просто тают, как подмоченный сахар на блюдце. И чем больше становится озеро, тем быстрее разрушаются, отступают его берега — нередко на 15–20 м в год по всему периметру. Озера, словно огромные кляксы, расползаются по тундре. Непосредственно на их поверхность осадков выпадает значительно больше, чем может испариться влаги за лето. Озера уже давно бы завоевали все тундровые равнины и превратили бы их в пресноводные моря, если бы не было на этих равнинах природной дренажной системы — сети речных и ручьевых долин и оврагов. Наплывающая на тундру обширная, но мелководная озерная “клякса” рано или поздно встречает на своем пути овраг или долину и полностью за несколько дней вытекает, исчезает с лица земли. Остается только просторная котловина, по-якутски алас.

А затем снова образуется в аласе мерзлота, снова раскалывается она морозобойными трещинами, и на месте бывшего озера начинают быстро расти новые ледяные жилы. По достижении ими достаточных размеров снова начинается термокарст, образуется множество новых быстро растущих озер. Цикл событий повторяется. Но это не замкнутый круг, а спиралеобразное развитие природных событий, так как после каждого нового цикла образуется в тундре новый пласт озерных отложений». Так в общих чертах формируется выявленный С. В. Томирдиаро закон полициклического озерного термокарста, оказавшегося главным современным природным процессом, формирующим весь ландшафт, все лицо северных тундровых равнин. Вот откуда здесь бесконечные какие-то угловатые в плане озера, вот откуда котловины обсохших озер, рассеченные, словно шахматная доска, бесчисленными грядками выжатой растущими ледяными жилами земли. Но есть в этой цепи событий и такое звено. Сразу после спуска озер, до того как на их обсохшем днище вырастут выжатые подземными льдами грядки, котловину захватывают пышные арктические травы. Да, те самые, которыми питались еще мамонты! Но почему же эти арктические луга встречаются среди моря тундры так же редко, как оазисы в пустыне? Ведь спущенных озер-аласов здесь миллионы! «Как показали наши исследования, в каждом из аласов в миниатюре разыгрывается та же катастрофа, что погубила древние степи, — пишет Томирдиаро, отвечая на этот вопрос. — Смертельный враг травы — тундровый мох заползает в котловину. Под пологом ежегодно скапливающейся полегшей травы он заполняет ее, наращивая все более толстый волокнистый ковер, в нем поднимается вечная мерзлота. И вот уже травы, лишенные минеральной подкормки, гибнут. В котловине на месте луга образуется моховое болото. Но где-то поблизости вытекает очередное озеро, и травы “переселяются” в его котловину. Таков природный процесс».