Вернувшись, мужчина лёг на кровать рядом со мной, положив голову на плечо. Нежный голос затянул какую-то грустную песню. О короле, которого все презирали, а по-настоящему любила только одна; о том, как эту девушку попытались убить ненавидящие его люди; и о судьбе самого короля, которого всё же уничтожили, хотя он и делал всё для своей страны…

– Не стоит, – перебил я Ира, когда он вновь начал тянуть что-то такое же грустное – Давай, я спою? Больно слышать такие песни. Не трави душу, они не о нас.

– Не о нас… – эхом отозвался повелитель.

– Тогда давай…

Договорить я не успел, мужчина вдруг поднялся, закрывая мои губы поцелуем. Нежным и в то же время страстным, будто бы прощальным. И от этого стало страшно. Я хоть и боялся двигаться, но всё же крепко сжал руками его плечи, садясь на кровати. На удивление рана на груди ни капли не болела, хоть и была крепко перебинтована – много дней я, наверное, пролежал без сознания.

– Ират, что случилось? – нахмурился.

Имя короля так легко срывалось с губ, будто бы я всю жизнь без страха повторял его. Ират, Ир…

– Я хочу тебя, – он склонил голову, глаза закрыли длинные пряди светлых волос.

– И только? Всё в порядке? – не мог принять его состояние. Нет, не правильно, король встревожен чем-то!

Он замолчал, смотря мне в глаза взглядом зверя, загнанного в угол. Губы плотно сжаты, лицо измученное…

– Я люблю тебя? – больше вопрос, чем утверждение, но именно он заставил меня разжать руки и с удивлением глянуть на повелителя.

А после Ират просто накинулся на меня, целуя, не давая отстраниться. Его пламенные объятия были одновременно жесткими и осторожными, поцелуи – исступлёнными, стоны – полными боли, не физической, душевной. Он не говорил мне ничего, но сердце моё чувствовало и обливалось кровью. Что-то должно произойти, обязательно должно…

Утро встретило нас яркими солнечными лучами, пробивающимися сквозь плотные шторы. Проснулся я первым и не хотел будить возлюбленного, он казался таким забавным после жаркой ночи и сна – встрёпанный, расслабленный, совсем молодой ещё. Только вот из-за моего движения Ират вздрогнул и резко открыл глаза, подскочил практически мгновенно, расчёсывая пальцами волосы и подхватывая с пола одежду.

– Торопишься? – удивлённо спросил я.

– Ну, война ведь ещё, – он натянуто улыбнулся. – Я должен идти, не хочу подвести Лея… Он придёт к тебе позже. Выслушаешь? Решите, как тебе сбежать из замка и…

Я поднялся с кровати, подходя к королю и помогая тому расправить рубаху. Ират что-то недоговаривал, и противное ощущение чего-то неизбежного чёрным облаком висело над душой.

– А как же вы без меня, мой король? – посмел, наконец, спросить. Но не смог на этот раз назвать его по имени.

– Не переживай, сегодня всё решится, – он улыбается, порывисто обнимает меня, целует куда-то в висок. – Удача ведь на нашей стороне!

И убегает из комнаты, подхватив по пути с пола мятую парадную накидку, а у меня в голове звучат почему-то строчки той песни, которую он пел вчера:

…и желая спасти любимую, от всего отказался король,

Он врагам передал власть всесильную, согласившись вытерпеть боль…

Занавес вновь открывается, оркестр заводит свою песню, начинается второй акт, которого все так ждали. Занимают все свои места, откладывая в сторону чипсы и газировку, а пред их глазами предстаёт новая сцена.

Никто не знает пока, чем всё закончится, и несут ли хоть что-то светлое с собой эти серые тона.

Лежать в пустой комнате и смотреть в потолок мне быстро надоело, потому решил хотя бы приоткрыть окошко, чтобы слышать доносящиеся с улицы голоса. Интересно, что это за комната такая? Кровать, тумбочка да стол с вазой – вот и вся обстановка.

Раздвинув плотные шторы, присел на подоконник, глядя сквозь стекло на улицу. Ах, ясно, я в северном крыле замка, оно пустует большую часть времени, потому что под ним как раз находятся темницы. Хорошее место нашёл Ир, чтобы меня спрятать! Вот как раз напротив окна арка, ведущая во внутренний двор – прекрасно всё видно.

Я потянул задвижку, желая открыть окно, но она не поддалась, слишком плотно была забита. Ещё раз дёрнул – ни в какую. Потому пришлось лишь тоскливо изучать взглядом улицу. Интересно, почему это столько народа собралось? Все кричат, только не слышу слов, но люди явно оживленны. По периметру стоят воины, не давая простому люду добраться до дорожки проложенной прямиком от ворот тюрьмы к арке во двор. Неужто Ир казнить кого решил? Поймали королеву Ирдании и решили её обезглавить? Кинул взгляд на военных с ружьями – хотя нет, скорее, расстрелять.

Вот протрубили, сообщая, что ведут преступника. Послышались крики и хлопки, хотя люди стояли, не двигаясь, внимательно следя за открывающимися воротами. Потом зазвучала музыка.

Чёрт, что творится со мной? Откуда музыка и аплодисменты, почему я чувствую чужие взгляды? Что происходит? Крепко сжал виски пальцами, закрыл уши, чтобы ничего не слышать, зажмурился, но ничего не помогало. А когда я открыл глаза…

– Нет! – я вновь что было сил рванул задвижку, стремясь выскочить на улицу, встать у них на пути. – Нет! Нет!

Почему Ир в наручниках? Почему его ведут будто преступника? Что говорят там, я хочу это услышать! Не ужасную музыку, тревожно отдающуюся в голове, а слова, произносимые Лендерсом.

Шибанул со всей силы кулаком по стеклу, потом снова и снова уже двумя руками. Звук резко стал громче, но пальцы нещадно болели. Зато я смог услышать слова дес Кастро:

– …за измену стране, связь с врагами, за то, что подставлял нас под удар…

Это ведь не об Ирате они говорят? Не может быть об Ире, нет!

– Мой король, – закричал я, вновь и вновь ударяя кулаками по стеклу. – Нет!

Ир стоял у каменной стены замка, там, во дворе, практически недосягаемый, но я всё ещё надеялся добраться да него, закрыть своим телом. Ведь они же не могут…

Но смогли! Первый выстрел раздался, когда я всё-таки прыгнул наружу с высоты второго этажа. Прыжок отозвался болью в коленях и спине, а ещё в ладонях – из-за соприкосновения с землёй осколки стекла впились глубже, – но я поднялся, наплевав на всё. Кинулся к своему королю, надеясь его спасти. Но было поздно: второй выстрел, третий… Ир вздрагивал от каждого, будто тряпичная кукла. И умирая, уже не видел меня сквозь плотно зажмуренные веки.

– НЕТ! – заорал во весь голос. – Ират! Мой король! Пустите меня к нему! Нет! – голос срывался, а меня держали за руки и ноги.

Послышался свист и голоса, музыка резко оборвалась… Но зато всё окружающее заполнилось аплодисментами, яркими и неистовыми, прожигающими воздух. И я слышал крики, совсем рядом… Это те, кто держит меня? Моё имя? Нет, только Ир красиво произносит его, не смейте!!

– Адрэ! Адрэ!!

– НЕ СМЕЙТЕ!!! – пытаюсь заставить их замолкнуть. Всех их, даже тех людей сидящих в зале и смотрящих на всё плотоядными взглядами. Людей?

– Адрэ, тише! Адрэ! Андрей…

Андрей? Кто это? Почему мне кажется знакомым это имя?

– Андрей! – безумный женский крик.

Этот голос… Королева Каэрина? Не кричите, ненавижу вас! И вы заткнитесь, суки, сидящие в зале! Я ненавижу вас всех, я хочу остаться там, хочу мечтать, я люблю его!

– Люблю его… – шепчу уже без сил, видя, как закрывается занавес, как бардовые шторы отгораживают сцену от лишних глаз, погружая всё в полутьму.

Бардовая пелена затмевает взгляд. Это, наверное, кровь…

И зрители аплодируют стоя, они кричат и свистят, не зная ничего. А за стенами театра уже визжит сирена скорой помощи…

Меня зовут Андрей Матвеев. Двадцать один год, актёр, только в этом году закончивший институт культуры. Сейчас уже второй день лежу в больнице, куда попал прямо с премьеры. У меня есть невеста, девушка, с которой встречаюсь уже четыре года. Екатерина старше меня и тоже работает в театре.