Ф.Т. Не знаю, но я заметил, что наручники имеют обыкновение повторяться в Ваших фильмах.

А.Х. Обратите внимание, как пресса любит показывать людей, сопровождаемых в тюрьму в наручниках.

Ф.Т. Точно подмечено. Иногда наручники для пущей внушительности даже обводят белой каймой. Несомненно, что наручники– наиболее конкретный и самый непосредственный символ утраты свободы.

А.Х. Туг есть и сексуальный оттенок смысла, так я думаю. В парижском музее криминалистики я обратил внимание на сексуальный символизм в инструментарии насилия. Он заметен в ножах, в гильотине. Возвращаясь к наручникам в "Жильце", могу добавить, что сама идея была подсказана одной немецкой книжкой о человеке, проведшем один день в наручниках, который затем подробно поведал о своих ощущениях.

Ф.Т. Вы, вероятно, имеете в виду "С девяти до девяти" Леона Перутца? Мурнау тоже заинтересовался этой книгой на предмет экранизации году в 1927-м[ 3 ].

А.Х. Возможно.

Ф.Т. Не будет ли натяжкой предположить, что снимая мужчину, закованного в наручники и распростертого на решетке ограды, Вы рассчитывали, что в умах зрителей всплывет фигура Христа?

А.Х. Это когда его пытаются поднять, а руки его скованы? Конечно, эта мысль не могла не прийти мне в голову.

Ф.Т. Все это еще раз свидетельствует о том, что "Жилец" действительно стал первым "настоящим Хичкоком", и прежде всего благодаря теме, которая вновь и вновь появляется в Ваших последующих картинах: человека обвиняют в преступлении, которого он не совершал.

А.Х. Именно эта тема обвинения невинного, как мне кажется, внушает зрителю ощущение опасности. К тому же ему легче отождествить себя с подобным персонажем, чем с настоящим преступником, скрывающимся от погони. А я всегда принимаю во внимание аудиторию.

Ф.Т. Другими словами, это та самая тема, которая удовлетворяет потребность зрителей в тайне и позволяет отождествить себя с героем. Неслучайно персонажи большинства Ваших фильмов– обыкновенные люди, вовлеченные в необычные ситуации.

Кстати, не в "Жильце" ли Вы впервые сами появились на экране?

А.Х. Правильно. Я там читал газету.

Ф.Т. Это было задумано как гэг? Может быть, это проявление суеверия? Или просто у Вас не хватало статистов?

А.Х. Задача была вполне утилитарна: заполнить кадр. Потом это превратилось в суеверный предрассудок и наконец в гэг. Но в последнее время этот гэг стал причинять немало хлопот; я стараюсь показаться на экране в первые 5 минут, чтобы дать людям спокойно смотреть фильм, не выискивая меня в толпе статистов.

Ф.Т. "Жилец" снискал шумный успех?

А.Х. Сначала его показали персоналу прокатной компании и руководству отдела рекламы. Они вынесли заключение: показывать фильм публике нельзя. Невероятно слабая картина. Спустя два дня большой босс лично прибыл в студию для просмотра. Это было в 2.30. У миссис Хичкок и у меня не хватило духу дожидаться результатов в студии, и мы вышли прогуляться по лондонским улицам. Потом взяли такси и вернулись. Нам страстно хотелось, чтобы наш променад увенчался приятным известием, но услышали мы следующее: "Босс сказал, что это ужасно". И фильм положили на полку, к тому же расторгли все контракты, предварительно заключенные благодаря репутации Новелло. Несколько месяцев спустя решено было вновь посмотреть фильм и сделать в нем некоторые поправки. Я согласился на две. Когда же его выпустили на экраны, оказалось, что это величайший из всех английских фильмов, поставленных к тому времени.

Ф.Т. А Вы не припомните, к чему сводились возражения прокатчиков?

А.Х. Не могу вспомнить. Подозреваю, что режиссер, который некогда не пожелал видеть меня ассистентом, продолжал интриговать против меня. До меня дошло, что однажды он так обо мне выразился: "Не знаю, что он там снимает, но я и гроша ломаного за это не дам".

Ф.Т. Ваш следующий фильм– "По наклонной плоскости"– о школьнике, обвиненном в воровстве. Школьные власти изгоняют его, отец не желает его больше видеть. Дальше, как мне помнится, он вступает в связь с актрисой и становится профессиональным танцовщиком в Париже. Потом мы встречаемся с ним в Марселе, откуда он собирается отплыть в колонии. Но внезапно меняет решение и возвращается в Лондон, где родители, которые уже выяснили, что он был обвинен несправедливо, встречают его с распростертыми объятиями. Действие разворачивается в различных местах, начинаясь в британском колледже, продолжаясь в Париже и Марселе...

А.Х. В соответствии с пьесой, положенной в основу фильма.

Ф.Т. Это тем более странно, ведь для пьесы логичнее сосредоточить все действие в одном месте, скажем, в колледже.

А.Х. Нет, нет, она была построена как цепь сюжетов. И довольно слабая. Кстати, автором ее был Айвор Новелло.

Ф.Т. Помнится, школьная атмосфера была воспроизведена в фильме очень скрупулезно.

А.Х. Да, диалог местами был чрезвычайно неудачен. Были там и режиссерски наивные моменты; например, чтобы отметить начало пути по наклонной плоскости, после того как мальчишку выгоняют из дому, я поставил его на спускающийся эскалатор метро.

Ф.Т. Зато там была превосходная сцена в парижском кабаре.

А.Х. Да, я в ней слегка поэкспериментировал. Я показал, как женщина успокаивает юношу. Она уже дама в возрасте, но умеющая держать форму, и кажется ему очень привлекательной, пока не занимается рассвет. Тогда он открывает окно, и в комнату вливается солнечный свет, в котором она выглядит отталкивающей. В этот момент через раскрытое окно видно, как мимо проносят гроб.

Ф.Т. А еще там были эпизоды сновидений.

А.Х. С ними у меня тоже появился шанс экспериментировать. В сцене галлюцинации моего героя я снял кадры реальности и кадры кошмара встык, без всяких наплывов и размывки. Я попытался сломать сложившийся стереотип и воплотить ирреальное во вполне осязаемых образах.

Ф.Т. Если мне не изменяет память, этот фильм не был особенно замечен. За ним последовало "Легкое поведение", которое мне не удалось посмотреть. Это, кажется, история женщины, Лориты, за которой утвердилась дурная слава после того, как молодой художник, любивший ее, покончил самоубийством, а сама она развелась с мужем, горьким пьяницей. Потом она выходит замуж за отпрыска хорошей семьи, мать которого, узнав о прошлом Лориты, заставляет сына развестись с ней...

А.Х. Фильм поставили по пьесе Ноэля Коуарда; я вставил в него худший свой титр. Мне стыдно говорить об этом, но я скажу. В начале фильма в сцене развода Лорита рассказывает свою историю суду. Теперь она замужем за человеком из хорошей семьи и т.п. Получение развода– дело решенное. Она выходит из зала суда к толпе собравшихся репортеров и, воздев руки горе, восклицает: "Стреляйте, это сердце уже мертво!"

Единственный интересный эпизод в этом фильме связан со сватовством Джона. Лорита, не дав ему сразу ответа, говорит: "Я позвоню тебе из дома, примерно в полночь". И далее мы видим женские часики, показывающие полночь; они на руке телефонистки, читающей книгу. Она время от времени бросает взгляд на панель с загорающимися лампочками, втыкает штекеры и механически слушает то, что звучит в наушниках, продолжая чтение. Вдруг она откладывает книгу, как видно, захваченная телефонным разговором. Таким образом, я ни разу не показываю ни одного из любовной пары. Зритель узнает о событиях по реакции девушки на коммутаторе.

Ф.Т. Я несколько раз смотрел "Ринг", фильм без саспенса, без всякой уголовщины. Историю двух соперников-боксеров, влюбленных в одну девушку. Мне она очень понравилась.

А.Х. Это и в самом деле была интересная картина. Можно сказать, что она стала вторым "фильмом Хичкока" после "Жильца". Я там не поскупился на новаторство, и на премьере монтаж вызвал шквал аплодисментов. Со мной такое случилось впервые.