– Есть. Трое,– коротко ответил Роман, волей‑неволей приспосабливаясь к отрывистому стилю своего собеседника.

– Это необходимо узнать как можно скорее. Сообщите своим людям, чтобы немедленно задали пленным этот вопрос.

– Хорошо,– кивнул Игнатьев, доставая сотовый.– Можно полюбопытствовать? Зачем это?

– Моя сестра – магиана холода. К тому же совершенно необученная. Очнувшись во враждебном окружении, она не сможет удержать свою силу. Расцениваю как очень большую вероятность того, что после выплеска силы ее убьют. Поскольку она не прошла даже минимального обучения, она вряд ли сможет защититься от вашего оружия. Поэтому необходимо освободить ее до того момента, как она придет в сознание. Доставьте меня туда, где содержатся пленники. Я хочу с ними побеседовать.

– То есть вы согласны на сотрудничество? – радостно изрек Игнатьев.

– Разумеется,– пожал плечами Рау, открывая дверь кабинета.– Поскольку вы меня уже вычислили, не вижу смысла в продолжении этой глупой игры в прятки. После возвращения моей сестры мы обсудим дальнейшие перспективы взаимодействия. Думаю, что оно может быть полезно как для вас, так и для нас с Ольгой.– Так мы едем?

– Да, конечно, прошу вас,– подхватился Роман.– Машина около входа.

* * *

– Аминазин? – Рау требовательно обернулся к стоящему неподалеку доктору, старательно отводящему взгляд от постанывающей груды мяса, которая еще совсем недавно была относительно бодрым и здоровым мужчиной. Получая необходимые ему сведения от пленника, Рау и не думал заморачиваться над такой ерундой, как права человека, гуманизм или декларации ООН о запрете пыток.

Средневековая жестокость его действий произвела немалое впечатление даже на ко многому привыкших сотрудников ФСБ, сейчас с побледневшими лицами стоящих на максимально возможном отдалении от альфара. Однако столь крайние меры оказались весьма эффективными, и гордо молчавшие до его вмешательства бандиты наперебой выкладывали всю известную им информацию. В частности, одному из них оказался известен и примененный для усыпления девушки препарат.

– От четырех до шести часов сна в зависимости от дозировки и конституции,– немедленно откликнулся врач, не сводя завороженного взгляда с небольшого кровавого пятнышка, видневшегося на одолженном им эльфу белоснежном медицинском халате. В его голове просто не укладывалось, как можно довести живого, дышащего человека до того состояния, которое демонстрировал висящий на импровизированном подобии дыбы Рамзан, оставаясь практически стерильно чистым.

Заметив его взгляд, Рау недовольно поморщился.

– Извините, что испачкал ваш халат,– вежливо кивнув, произнес альфар.– Давно не практиковался и несколько утратил навык,– извиняющимся тоном произнес он после небольшой паузы. Затем, взглянув на часы, довольно улыбнулся и добавил: – До заката осталось меньше часа. Прикажите своим людям прекратить любые активные действия,– обернулся он к Игнатьеву.

– Почему? – искренне удивился тот.

– Сейчас главное, чтобы наши враги не занервничали,– сказал Рау.– Если кто‑то из ваших на них наткнется, будет бой, и тогда сестра может пострадать. А поскольку, как мы выяснили, еще в течение как минимум двух с половиной часов ей ничто не угрожает, так как она будет спать под действием зелья, а закат будет менее чем через час… Пусть похитители думают, что они в безопасности…

– А зачем ждать заката? – осторожно поинтересовался Роман.

– Увидите,– зло усмехнулся эльф.– Думаю, это зрелище вам понравится. А пока продолжим? Есть еще какие‑либо сведения, которые вы хотели бы получить?

– Да. Крайне желательно узнать все об их связях. Как в городе, так и по стране и за рубежом. Контакты в городе, кто с ними сотрудничает… Что? – Игнатьев обернулся на тихий шепот зашедшего в камеру охранника. Выслушав, он вновь обернулся к Рау: – Приехал Петр Иванович Квашенников, наш главный. Он хотел бы переговорить с вами. Да и отменить «Перехват» может только он…

– Может быть, вам лучше встретить его самому? – Рау с большим сомнением оглядел хрипящего на дыбе бандита, после чего извиняющимся тоном произнес: – Этот сейчас жив только благодаря моему воздействию. Если я отойду от него дальше чем на десяток метров – немедленно умрет. К сожалению, я не учел, что вы, люди, настолько хрупкие создания и что эта процедура окажется для него смертельной. А вам ведь вроде хотелось получить еще какие‑то сведения? Так что вы пока идите, а я здесь закончу и немедленно к вам присоединюсь.

Надо сказать, что здесь альфар немного лукавил. Его довольно мало заботили получаемые от бандита сведения, кроме, разумеется, информации о зелье, которым усыпили его сестру. Просто, покинь он свою жертву сейчас, когда ритуал темного подношения, выданный им за эксклюзивный метод допроса, был уже близок к завершению, большая часть выделяемой при смерти жертвы энергии уйдет в пространство. А вряд ли ему в ближайшее время выдастся еще один столь удобный случай подзарядить свои амулеты и до краев заполнить не такой уж и великий резерв, что в преддверии «теплой» встречи с похитителями Ольги было особенно актуально.

И потому он категорически заявил, что ближайшие пятнадцать минут подполковник Квашенников вполне может обойтись и без его общества, но что он, разумеется, никоим образом не задерживает здесь уважаемого капитана Игнатьева, тем более что по тому ясно видно, что наблюдение за происходящим для него явно неприятно. Так что капитан со спокойной совестью может идти к начальству, дабы просить его об отмене активных действий против похитителей, а сам Рау подойдет чуть позже, как только закончит здесь.

Пожав плечами, Игнатьев коротко кивнул напарнику, оставляя его за главного, и поспешил наверх, по дороге забежав в комнату охраны и прихватив там кассету с записью от одной из расположенных в допросной камер.

* * *

– Где наш гость? – ворвавшись в свой кабинет, первым делом вопросил сидящего в кресле для посетителей Игнатьева Квашенников.

– В подвале,– коротко ответил Роман и, заметив, как спал с лица подполковник, поспешил уточнить: – Он захотел сам допросить задержанных и был столь настойчив, что я не смог ему отказать. К тому же до его вмешательства они упорно отказывались сотрудничать… Да, он просит немедленно притормозить все мероприятия по поимке похитителей. По его словам, очень важно, чтобы в течение ближайшего часа преступников никто и ничто не могло побеспокоить…

– Что???

– Разрешите доложить по порядку? Или лучше... вот кассета с записью камер наблюдения в подвале. На этот раз они работали безукоризненно… Только перед просмотром, чтобы не терять времени и во избежание лишних потерь, отдайте приказ о приостановке следственных мероприятий.

Пожав плечами, Квашенников отдал необходимое распоряжение, остановив начавший разворачиваться «план‑перехват», после чего проследовал в свой кабинет и, включив видеомагнитофон, расположился в кресле. Рядом с ним пристроилась София, которая с того самого момента, как они только въехали на территорию базы, молчаливо (что было для нее весьма необычно) следовала за ним по пятам, изображая из себя то ли телохранителя, как она это представляла по фильмам, то ли секретаршу‑сопровождающую. Тихая, спокойная и ни на кого не нападающая София – это было таким редким и приятным моментом, что в надежде продлить эти прекрасные мгновения Квашенников даже не предпринял ни малейшей попытки выставить ее за дверь.

В конце концов, рассуждал он, ну что такого уж чересчур неожиданного и секретного она может здесь увидеть, особенно если учесть, что он уже и так был вынужден разгласить ей практически все секреты этой операции. Да и подписку она дала… Видя бездействие начальства, Игнатьев вмешиваться не рискнул, лишь неодобрительно поморщился и громким шепотом сообщил подполковнику, что зрелище на экране никоим образом не подходит для глаз молодой девушки.