Михайлов понял, что не убедить ему свекра, если не рассказать правды. Так и бу-дет считать копейки, экономить на всем.

  - Не беспокойтесь, Петр Валерьевич, я миллионер.

  Малышев удивленно и озабоченно взглянул на него.

  - Бандит что ли?

  - Почему же бандит? Я генерал, не простой генерал - ученый. Я создаю оружие, Петр Валерьевич, оружие нападения и защиты, лучшее в мире оружие, ни у кого такого нет, и в ближайшее время не будет. Государство мне за это платит, миллионы платит, Петр Валерьевич.

  - Ну, это другое дело, Николай, за это можно и надо платить. А все другие - это бандюги. Пусть с ножом не стоят, но народ обирают, значит, бандюги. А ты для народа трудишься, для мира. Молодец, что сказал, уважаю. А то ведь я задумываться стал - гене-рал с охраной. Никогда генералы с охраной не ходили, генералы генералов не охраняли. Думал, темнишь что-то, давно хотел поговорить. Уважаю, Коля. Родина - это святое, мы лучше не доедим, но чтобы Гитлеров больше не было.

  В кухню вошли Ирина с мамой.

  - Что это вы тут, мужички, уединились, что замышляете? - Спросила Ирина лас-ково.

  - Нюни ваши смотреть? Радость в доме, а вы слезы пускаете. Ты лучше скажи, дочка, почему главного не сказала?

  Ирина переглянулась с Николаем.

  - Ой, мама, я и забыла совсем - ребеночек у нас с Колей будет.

  Мать всплеснула руками, обняла дочь, подзывая подойти и Николая.

  - Дождались, наконец-то мы с отцом дождались...

  - Ты мать не причитай, - предвидя опять слезы и всхлипывания, перебил Петр Ва-лерьевич. - Лучше на стол собери, водочки моей достань. Ты какую, Коля, будешь - ли-монную, апельсиновую?

  Михайлов развел руками.

  - Не знаю, давайте попробуем апельсиновую.

  Женщины накрыли на стол, достали водку.

  - Я ее, Коля, сам делаю, - начал объяснять свекор. - Покупаю в магазине водку. Но кто знает, что там намешано, пропускаю ее через угольный фильтр, потом добавляю лимонных или апельсиновых корочек. Через пару недель процеживаю через марлю и вот оно, стеклышко.

  Свекор разлил водку по рюмкам, поднял свою.

  - Вот, мать, и к нам с тобой счастье привалило. Дом новый, внук или внучка скоро появятся, жить рядом будем. Что еще в старости надо?! Давайте, дети, за вас - когда у вас хорошо: и нам с матерью радость.

  ХХХV глава

  Половина зэков уже спала в переполненной камере, другая еще ворочалась и пока не могла уснуть. Лязгнули засовы, дверь приоткрылась, но никто не вошел в нее. Проснулись все и наблюдали напряженно. Что это - приглашение к побегу, кому-то надо выйти, поговорить? За дверью раздался голос:

  - Тут цыпа одна неподалеку в камере заскучала. Утром заберу, но чтобы без шума и криков.

  Втолкнули женщину, дверь захлопнулась.

  Утром, как обычно, из камеры вывели всех в коридор. Пофамильная сверка, лич-ный обыск и проверка камеры. Режимники знали свое дело, но в этот раз никакой опера-тивной информации не поступало. Они привычными движениями поднимали слежавшиеся матрацы, ощупывали подобие подушек и... остолбенели. В камере находилась женщина, абсолютно голая женщина. Ее халат, возможно единственная одежда здесь, лежал рядом, а она сидела на нарах, обхватив голову руками.

  - Вот, блин, - режимник выматерился, - ты откуда здесь, из какой камеры?

  Женщина вяло пошевелила рукой, нащупала халат и прикрыла им тело.

  - Мне надо в душ, отведите меня, - еле слышно произнесла она.

  - Ты посмотри на нее, - рассвирепел режимник, обращаясь к другому, - этой бля-дище в душ надо. Тащи сучку в карцер, потом разберемся из какой она камеры.

  - Я не блядища и не зэчка, я случайно здесь оказалась. Отведите меня в душ и к начальнику СИЗО.

  - Тащи ее в карцер, пусть от секса остынет, - приказал майор режимник лейтенан-ту. - Иванов, - заорал майор, в камеру вбежал коридорный надзиратель. - Ты кого сюда впустил, совсем охренел - до утра бабу в камере оставлять. Не мог раньше, до проверки увести? Из ума выжил, Иванов? Ты что творишь, сволочь, всех подставил, из какой каме-ры ее взял, кто она?

  Старший инспектор режимной части был готов разорвать надзирателя.

  - Я не знаю...

  - Что ты, Иванов, не знаешь, из какой камеры ты ее взял?

  - Я не брал ее не из какой камеры, - ответил испуганный и непонимающий ничего Иванов.

  После многоэтажного мата майор сформулировал мысль:

  - Рассказывай, Иванов, как эта баба здесь оказалась, кто она, откуда?

  - Я не знаю.

  - Ну, пипец, что ты из себя строишь, ключи от камер у тебя, как ты за зэками на-блюдал? Похоже ее тут всю ночь дрюкали - все тело в сперме и ты ничего не видел, не слышал и не знаешь? Не ври - рассказывай.

  - Я не знаю, - тихо ответил Иванов, потом вдруг взорвался криком: - Не знаю я, не знаю, первый раз вижу и тебе, майор, могу задать все те же вопросы. Понятно теперь?

  Через два часа начальник СИЗО собрал у себя заместителей по режиму и опера-тивной работе. Первым докладывал режимник.

  - На утренней проверке...

  - Опусти лекцию, давай по существу, - перебил его полковник.

  - По существу установлено, что такой заключенной у нас нет, подмены тоже нет, она лишняя. Видеонаблюдение не отключалось и работает в штатном режиме. В камеру никто не входил, впервые она зафиксирована на пленке, когда офицеры ее выводили. Как попала в камеру - не понятно.

  - Что ты скажешь? - Обратился полковник к оперативнику.

  - Все непонятно, никто ничего не знает и объяснить не может. Ясно одно - жен-щина была в мужской камере, и развлекались там с ней по полной. Надо отдать видеоза-пись экспертам, там что-то явно не так. Еще раз подробно и обстоятельно опросим всех. Она себя не называет, требует вас. Может что-то прояснится после разговора с ней?

  - Может и прояснится, - хмыкнул полковник. - Только я вас хочу спросить, гос-пода офицеры - у нас что здесь: СИЗО или дом открытых дверей, может бордель?

  Полковник, понятно, так и не дождался ответа. Решил не приглашать к себе, а посетить неизвестную в карцере. Ни к чему лишние передвижения по зданию.

  - Я начальник СИЗО, - представился он.

  - Да-а, а помыться мне так и не дали. Я федеральный судья, как попала в камеру - не знаю. Была дома... Перед глазами ясно и четко всплыл весть тот вечер...

  Татьяна лежала на кровати, просто лежала, выключив телевизор. Надоело всё, вся жизнь, плакать не собиралась, хотелось полежать в тишине, погрустить и помечтать. Вро-де бы успешная карьера, есть машина, квартира, деньги - нет счастья.

  Редкость, конечно, но в свои двадцать пять она уже стала судьей. Не без связей, естественно, все это случилось. Федеральный судья - звучит.

  Окунулась с головой в работу. В восемь уходила, в восемь приходила. И так все двадцать лет. Личная жизнь прошла мимо. У судей своя варёнка. Не встретишься просто так с парнем - прежде надо знать о нем практически все. Чтобы по работе не пересека-лись, не судим и под следствием не был, даже в перспективе подобное исключалось. По-сидишь где-нибудь в кафе, а потом журналюги раздуют скандал из ничего, если парень в чем-то замешен. На пакости они мастера. А погулять иногда хотелось. Вот и собирались одинокие своим узким коллективчиком по несколько человек, пили водку, танцевали, веселились и плакали. И что за жизнь такая - даже трахнуться не с кем.

  Бог с ним, не до замужества, хоть бы мужичок какой приходящий был и то хоро-шо. Знакомая одна из следователей, Светлана, может даже приятельница, не подруга, вникла в ситуацию, решила помочь. Татьяна, конечно же, спросила, что за парень. "Па-рень как парень, не гнилой, по учетам не светился и не засветится. Хороший парень - доктор. Мы организуем пикничок небольшой на природе, подружек своих, коллег, возьми парочку для убедительности, а я его попрошу свозить нас. Потом он тебя, последнюю, до дома довезет. На чай его пригласи". "Не плохая идея, Света, но как-то вслепую не хочется, вдруг не понравится совсем"? "Так это просто решим - я позвоню, договорюсь, чтобы он вас с работы забрал, а потом меня по пути. Зайдет, скажет, что от меня, а ты посмотришь. Не понравится - сошлешься на срочную занятость, типа в другой раз съездим. Какие проблемы, Таня"?