Л. 83.

В эпосе реальное (мифическое, историческое, природное) возводится до значения символического. В лирике — личное.

В трагедии - идейное (нравственное, религиозное, политическое и τ д.).

" Частичная упорядоченность - новелла. Порядок романа и новеллы заимствован от риторических нрзб.. Закономерности достигает только новелла - оттого пригодна для перехода в драму: Ромео, Кармен.

Scherer, 246:

mhd: daz ich iu sage daz ist wur ahd: ik weiz, ik gihorta.

У древних два способа соединения предложений: стили, периоды. Мера, стоп - связанная речь — oratia ligata; свободная речь -oratia soluta.

Кошанский, 36: риторика — учение о периодах. Наудачу: oratio presoluta (проза).

В поэзии требованиям композиции подчиняются формы и синтаксические и стилистические; в прозе главенствуют синтаксис и стилистика. Композиция (тектоника) преследует цели эстетические; план (расположение и группировка тем, заголовков, общих положений, тезисов, инцидентов, эпизодов и т.д.) преследует цели стилистические, логические (аналогон классификации), эмоциональные, эффекта вообще.

Л. 85.

Эпос и эпопея — дает, сообщая форму, провиденциально управляющую жизнь.

Роман - анализирует.

Кристаллическая гомогенность формы, которую видим в поэзии, может иметь аналогон в прозе лишь в рассказе, вставляемом в рамку рассказа и связывающем ряд подчиненных рассказов. Едва ли не самое тонкое.

— Разговор двух собак Сервантеса, где Берганса (?) повествует о ряде событий, из которых каждое — маленькая новелла со всеми ей присущими особенностями, моралью, законченностью, занимательностью и тд.

Психологический роман - наиболее аналитичен и наименее может быть подведен под титул поэзии, как бы глубоко ни увлекал он нас в других отношениях, и, скорее можно сказать, чем более влечет нас за собою самый анализ, тем дальше мы от поэтического и эстетического восприятия излагаемого. На место символов он дает жизненно-интересные типы. Как софисты и моралисты древнего мира - родоначальники прежнего романа, так моралисты — психологи, Лабрюйер и ему подобные — психологического.

Л. 86.

Поэзия непременно субстанциальна, она через символ связана с бесконечным; проза феноменалистична и в изображении природы, и в изображении истории, быта, души.

Архитектоника, компоновка как стилистический момент играет большую роль в романе, чем в эпосе. Последний более безыскусствен и дозволяет любые новые вставки, может расширяться и загромождаться - только бы была соблюдена поэтическая композиция стихотворной меры. Так называемая эпическая полнота (пример из Гомера: и ручки двери, и замок и прочее, и прочее) находит здесь же свое оправдание — самим стихом на ней задерживается внимание; в романе даже такое описание, как описание Notre Dame de Paris у Гюго - скучно. Суть в том, что сами вставки в эпосе вызываются ничем иным, как поэтическими требованиями, по интенции же они - не случайны; роман существенно идет от случая к случаю, и если эти случаи архитектонически не будут связаны, роман развалится. — Может быть sui generis «романика» рядом с «поэтикой» и «драматикой».

Л. 87.

Поэтическая — украшенная, внешне и внутренне связанная речь. Но не обратно: не всякая связь - поэтична. Добавленный признак: эстетическая цель (интенция), следовательно, поэтика ведает сред-ства (техническая дисциплина) общие со связанной речью и свои специфические. Потенциально любое связанное может быть поэтическим, как средство эстетического, как канон требует наличность внешней (эстетической) формы и внутренней (символической).

Драма: от чувственного к идее; Эпос - от идеи к чувственному33.

Возвышенное, грациозное и пр. - модальности действительности, сюжета, темы и пр., которые должны быть взяты отрешенно, в выражении и т.п., ибо не все возвышенное, комическое и т.д. - эстетически прекрасно. Почему, однако, о них трактует именно эстетика? Не потому ли, что это - прекрасное именно в природе (действительности реальной)?

В романе (и новелле) участие «рассказчика», действительного автора или фиктивного, создает его внешнюю форму - отсюда подчинение стилистике (а по интенции - риторике).

" Убывает, когда постигнута драма - ее рождение из эпоса?

Л. 88.

Заключение.

В общем лишний раз подтверждается и без того ясное положение, что искусство — шире эстетики, художественное влияние шире эстетического. Эстетическое всегда остается сравнительно холодною областью для широкой толпы, это область горных вершин: холодных и свободных. Эстетическое и прекрасное слишком связаны с разумом, чтобы быть доступными для всех и чтобы удовлетворить душевные запросы всех. Для всех навсегда останется более близкой, доступной, интимной сфера морали и художественной риторики. Роман, как искусство, может падать и возрождаться, быть лучше и хуже, но он всегда полнее и теплее отзовется на моральные волнения времени и среднего человека, чем поэзия. Поэзия — искусство для немногих, искусство недемократическое. Масса будет вполне довольна, если ей расскажут среди многого другого и о поэтическом. Только в моменты Возрождения и рождения новой культуры, когда из самой массы поднимаются творческие индивидуальные вершины, она родственна им в других отношениях, тянется за ними, и питает в них собственную аристократию. Во всех остальных случаях она предъявляет к ним свои средние моральные требования, принуждает удовлетворять их и тянет культурное творчество нации к низу, к себе. Роман тогда расцветает.

Л. 89.

Современный авантюрный роман как раз не «авантюрное», а чисто логическое раскрытие «возможностей». — Прежний авантюрный роман, например, есть собственный цикл новелл, и его «возможности» - цепь случаев, исключительных в романной обстановке; понятно - почему он легко становится фантастическим.

Риторическое может иметь внутренние фигуральные формы - стилизацию и пр. - как внутренние экспрессивные формы (с эстетической надстройкой). Следовательно, может быть, риторика как искусство - это и есть роман и пр., но это не есть поэзия. И вообще - не художественное искусство («свободное», «изящное») - это искусство прикладное (мораль!).

Разница может быть определенной формы: типизация - роман; идеализация - поэзия.

Роман - моральное сознание, начало которого: «познай самого себя», т.е. рассудок там, где есть первичное (ср. мою статью «Искусство как вид знания»), роман - попытка преодолеть эту рассудочность quasi-поэтическими средствами - эмпирически-возможное на место актуального.

N В! Из письма Толстого к Фету 17 ноября 1864 года: «Обдумать и передумать все, что может случиться со всеми будущими людьми предстоящего сочинения, очень большого, и обдумать миллионы возможных сочетаний, для того, чтобы выбрать из них 1/1000000 - ужасно трудно. И этим я занят».

Л. 90.

Драматическое. В основе - противоречие: свободы и необходимости, высшей правды и узаконенной, так или иначе, неправды и т.п. Так как такое противоречие раскрывается, прежде всего, в самом поведении и образе действия человека, то понятно - соответствующее воплощение характеров (как «действующих»). Возведение их в «идею» — второй момент, но для создания художественного воплощения он — первый и основной. До этого, как проблема, он может быть предметом просто морального размышления или философской рефлексии. (? Платон — otr. «поэтов» за порождение соответствующего противоречия; он ищет обоснования «свободы», «высшей правды», которая не была бы в противоречии с «законом» жизни, хотя для этого к жизни, в свою очередь, предъявляются требования более высокие, чем дает обычай. Платон и сл. - попытка решить драматическое (дионисическое) противоречие не драматически (аполлонически)?)

Возведение действия в идею и доведение противоречия до сознания может рассматриваться как «очищение» (катарсис), причем последнее идет от «смирения» перед высшею волею до возведения в идеал героизма как такого - что в свою очередь создает конфликт, которого, впрочем, древний мир не сознавал и который созрел лишь в эпоху Возрождения (Мицкевич, Достоевский толкуют «героизм» как «бунт»). Конфликт Прометея и Зевса, хотя конфликт смирения и героизма, но в среде самих богов - и не есть ли это путь решения конфликта: смирение, требующее героизма!?..