1 На непонимание и неподготовленность читателей Велланский постоянно жаловался. См. в особ < енности > его письмо к Павлову (от 29 мая 1834); здесь он обещает: «Прежде недели выйдет моя Физиология, намерен я сочинить Натуральную Философию, в основных ее начертаниях; ---Это будет ключ к уразумению физических сочинений, писанных по основаниям философии, которая в России известна по неосновательным слухам» (письмо перепечатано у Боброва: < Бобров Е. А. Философия в России: Материалы, исследования и заметки. Вып. 1—6.—Казань, 1899—1902>, Вып. II.—С.225—228). Письмо это было написано тогда, когда идеи немецкого идеализма получили у нас сравнительно широкое распространение. Тем не менее Велланский жалуется: «Но вот проходит тридцать лет, как я в российском ученом мире вопию, аки глас в пустыне!» Велланский не видел перемены, происшедшей за эти тридцать лет. Вначале читатель его не понимал, потому что не мог понять, теперь он не нуждался в этом понимании, потому что и в науке, и в философии искал иного, чем то, что предлагалось ему Велланским. Павлов, как увидим, это учитывал лучше Велланского.

верке философских принципов. Ни одного философского труда, целиком посвященного философии, у Велланского нет, и лишь в 1834 г. он перевел небольшую книгу польского шеллингианца И. Толуховского, которая может служить введением в философию1. В Предуведомлении от издателя Велланский не столько определяет задачи философии, сколько защищает ее «достоинство» против владычества «обскурантизма». Но между прочим он высказывает и следующие общие, к сожалению, слишком общие, соображения: «Истинное знание состоит в идеях, излагаемых философиею, а не в чувственных сметах, доставляемых опытностью, которая, хотя показала многие скрытые явления Природы, но не объяснила ни одного в существенном значении. Опыты и наблюдения, относясь к преходящим и ограниченным формам вещей, не касаются беспредельной и вечной их сущности. Посему ревностнейшие испытатели и вернейшие наблюдатели всех веков и у всех народов не могли соделать ничего прочного и основательного ни в физических науках, ни в исторических познаниях. Собранные ими огромные запасы мертвых материалов лежат в разбросанных кучах; и только то вошло в органический состав наук, что оживотворено идеями ума, производящими теорию как душу опытных сведений, составляющих одно тело, зиждимое понятиями разума». Философию Шеллинга он аттестует в следующих выражениях: «Сия Система, показав абсолютную сущность Природы и духа, преобразовала, или, лучше сказать, вновь соделала физические и психические науки, доставила им теоретическое содержание, какового они никогда не имели и от которого зависит все достоинство ученого света. Настоящая теория физики произошла от Шеллинговой философии. Никакая из прежних систем не могла изъяснить ни единого явления в Природе; чем и доказывается метафизическое ничтожество оных».

Крупнейшие оригинальные труды Велланского: (1) Биологическое ис-Сш1ед°ванпе Природы в творящем и творимом ее качестве, содержащее основ-

1 Философия, относяинся к жизни целых народов и каждого человека. Со-мнение па немецком языке Доктора Философии Иосифа Толуховского. Пе-

ВсДсно---Даниилом Велланским. — Спб, < 1834 > . — Оригинал — на

мецком языке; сделанный тогда польский перевод (Ксаверия Брони-ПоСкого) не увидел света, и лишь в 1903 г. был напечатан прекрасный - льский перевод книги (Петра Хмелевского) под заглавием: Filosofta i Уае. — Warszawa.

ные начертания всеобщей физиологии.—Спб., 1812; (2) Опытная, наблюдательная и умозрительная Физика, излагающая природу в вещественных видах, деятельных силах и зиждущих началах неорганического мира—составляющая первую половину энциклопедии физических познаний.—Спб., 1831; (3) Основное начертание общей и частной Физиологии, или физики органического мира. Для руководства к преподаванию физиологических лекций.—Спб., 1836.—Более философичными являются первые две книги — но главным образом вторая, — хотя и в них поражает пестрота и чересполосица «умозрительного» и фактического, а равным образом безвкусие немотивированного перехода от одного стиля к другому. Так как нас интересует не роль Велланского в развитии науки, а лишь его философские взгляды, то их мы и выделим из его изложения. Хотя следует иметь в виду, что именно эти части рассуждений Велланского наименее оригинальны и представляют в большинстве случаев простой пересказ определенных страниц Шеллинга, Окена, Стеффенса и др.

Из Предуведомления к Биологическому исследованию мы узнаем, что целью изучения природы является не эмпирическое и поверхностное «объятие частных предметов)), а искание общего единства в природе. Такое изучение покоится на основаниях непоколебимых, глубоких и крепких: весь мир обладает жизнью и все в нем одушевлено, все существа в нем суть лишь виды образований этой всеобщей жизни. Природа и неорганическая мертвая и живая органическая — одинаково выражения единой мировой жизни в ее бытии и действии1. Жизнь неорганической природы раскрывается в динамических процессах магнетизма, электрицизма и химизма. Для нее существенным является бытие, случайным — действие. Наоборот, для органической природы действие существенно, а бытие — случайно. Лишь в человеке достигается целостность органического мира на земле. Остальные животные — уединенные его части, раскрывающие лишь определенные стороны или действия жизни. Анатомия, химия, механика и другие эмпирические науки не могут составить философии, так как сами требуют одушевления высшим философским понятием единой жизни. Физиология есть настоящая основа философии, лишь она может быть в строгом смысле умозрительной, она сама философия живой органической природы.

На это истинно шеллинговское определение мне хотелось бы обратить внимание тех, кто недоумевает, откуда появился в XIX веке материализм врачей и натуралистов (получающийся, как очевидно, при про-

1 См. выше, с. 134 в прим., определение Виндишмана.

стоп замене в этой формуле начала динамического механическим), а с другой стороны, и тех, кто считает эту формулу достаточною для определения материализма. Вообще, заметим для последующего, что нужно с большою осторожностью говорить о материализме в философии. Материализм врачей и натуралистов так же относится к истории науки и метафизических объяснений в ней, как и шеллингианство врачей, антропологов и физиков начала XIX века. Превращение этого материализма в философию есть или сознательное отрицание ее, или отсутствие интереса к ней, связанное с уверенностью, что метафизические объяснения в науке в полной мере могут удовлетворить потребности знания.

Физиология, однако, по мысли Велланского, не должна быть отделяема от физики, ибо первая излагает органический мир, рассматривает внутреннее, душу, идеальное существо универса, а вторая должна исследовать внешнее его содержание, тело, реальную форму (ср. письмо к Павлову). И Велланский затевает план энциклопедии, которая должна обнять универс со всех сторон. Физика неорганического мира составляет первую часть, за которою должна следовать органическая физика или физиология, а за нею — антропология (см. письмо к Н. Розанову у Боброва.—< Жизнь и труды... > — П.—<С. > 223—225). Такое место физики в системе знания Велланский считает существенным. Если бы место физики определялось ее значением для техники, можно было бы довольствоваться одними опытами и не иметь теоретического понятия о Природе. Но физика без этого понятия —тело без души. В действительности «физика не столько нужна для технологии, сколько для антропологии и психологии, которые без умозрительного знания Натуры не могут быть приведены в систематический вид, свойственный идеальной их сущности»1. Теория физики, однако, невзирая на свет, более тридцати лет сияющий на горизонте германского ученого мира, остается для многих невидимою. Одних она ослепляет яркостью, другим кажется сверкающей лишь в чуждой для них превыспренней сфере. Свою задачу Велланский понимает как «изложение неорганической Природы, выведенное из таких оснований, которые для поверхностной критики неприступны». Это, след < овательно >, есть приложение фило-Софских принципов к специальной науке. В чем же состо-нитдипы?