"Эти негодные махинации, — говорилось в резолюции, — представляют собой угрозу для нации… В настоящее время не может быть большего преступления по отношению к немецкому народу, чем поддержка и содействие планам противника, направленным на отчленение части страны от целого. Партия центра с величайшей решимостью выступает против всех подобных тенденций. Она не имеет ничего общего с лицами, участвующими в такого рода махинациях…"[176].

Подобные же заявления были опубликованы Тримборном от имени рейнского совета партии центра и лично Аденауэром[177].

13 июня прелат Каас поместил в контролируемой им газете "Тририше ландесцайтунг" статью "Рейниш унд дейтч". В статье говорилось "о кучке путчистов, действия которых направлены во вред отечеству"[178].

"Долгом правительства и, конечно, центра, в законодательных органах, — писал Каас, — было со всей резкостью выступить против этих действий… В настоящий момент может быть только один лозунг — "Конец всему этому!""[179].

28 июня руководство партии центра в Рейнской области опубликовало еще одно резкое заявление против сепаратизма[180].

От сепаратистов отвернулась и католическая церковь. Напрасно Дортен обратился с отчаянным письмом к папе римскому, уверяя его в своей преданности[181]. Ватикан отмежевался от политически скомпрометированной идеи. Об этом до сведения Дортена довел епископ Трира. Он заявил, что папа не заинтересован в автономной Рейнской республике[182].

Французские власти делали все, чтобы задержать прогрессирующий распад сепаратистского движения.

28 июня генерал Манжен вступил в переговоры с министрами земли Гессен и пытался заинтересовать их проектом создания Среднерейнской республики, состоящей из Гессена, Нассау, Баварского Пфальца, Нагеталя и части Гунсрюка[183].

В середине июля французским властям удается даже повторить в миниатюре дортеновский путч от 1 июня 1919 года.

14 июля в маленьком графстве Биркенфельде (севернее Пфальца), входящем в состав Ольденбурга, группа сепаратистов под руководством адвоката Цоллера, заручившись поддержкой французов, объявила себя временным правительством независимой республики Биркенфельд. Созванный земельный комитет республики отказался утвердить сепаратистское правительство и был распущен. Французский уполномоченный майор Бастиди назначил Цоллера постоянным президентом[184].

Ободренные успехом в заштатном Биркенфельде, французские власти пытались применить биркенфельдский опыт в промышленном Людвигсгафене. 28 августа 1919 года группа местных сепаратистов совершила попытку овладеть почтамтом, но была с позором изгнана подоспевшими рабочими[185].

Людвигсгафенский путч — последний отзвук некогда мощного сепаратистского движения. На время оно полностью сходит с политической арены.

В сентябре 1919 года в Кёльне состоялся очередной съезд рейнской организации партии центра. Съезд завершил отступление партии с антинациональных на пангерманские позиции и привел в порядок расстроенные в Ходе отступления ряды. Решения съезда были проникнуты духом взаимной амнистии. Ни один из видных сепаратистских лидеров, даже из числа отказавшихся вовремя начать отступление, не понес наказания. В рядах партии был оставлен даже дортеновский "министр финансов" Либинг. Съезд принял компромиссную резолюцию по вопросу об административной реформе в Пруссии.

Активное участие в антинациональном движении не испортило политической карьеры почти никому из буржуазных политиков. Буржуазия легко простила им антинациональные грехи, тем более что грехи эти были всего лишь внешним отражением ее собственных стремлений. Было сделано все, чтобы действия, совершенные буржуазными политиками-сепаратистами до 1 июня 1919 года, были или забыты, или поданы как совершенно невинные законные деяния.

Чтобы дать возможность бывшим видным сепаратистам избежать судебного преследования, был специально создан судебный "прецедент". На сепаратистском процессе 1928 года "Лимбург против газеты "Штадт-Анцейгер"" в качестве свидетеля выступил имевший репутацию ярого антисепаратиста обер-бургомистр Дуисбурга Ярес.

Ставя своей целью оправдать деяния сепаратистских вождей, Ярес заявил: "В период мучительной нужды, затронувшей нас всех, обсуждалась теоретическая возможность выхода из создавшегося положения. Однако дистанция между всеми партиями… и сепаратистами ясна…".

На вопрос защитника о переговорах с французами, которые вел Гаген, Ярее ответил: "По моему мнению, при оценке идей, обсуждавшихся в то время, необходимо исходить из того, что все должно было произойти с полного согласия центрального и прусского правительств… Преступный сепаратизм, это было ясно всему миру, начал свое существование лишь с мая, самое позднее с 1 июня 1919 года"[186].

Основываясь на высказывании Яреса, суд вынес специальное определение, в котором говорилось:

"…Действительно, для каждого в тот момент, то есть с 1 июня 1919 года, должно было быть ясно, что дальнейшие переговоры с д-ром Дортеном противоречат интересам отечества и являются преступными… Суд предлагает гражданскому обвинителю в первую очередь… представить доказательства того, что и после 1 июня 1919 года влиятельные лица от имени известных кругов рейнского населения… особенно руководящие деятели какой-либо партии от имени и по поручению партийного руководства, вели переговоры с д-ром Дортеном по вопросу о Рейнской области…"[187].

Юридически подобное определение означало, что доказательства преступной деятельности сепаратистов не будут приниматься во внимание, если они относятся к периоду до дортеновского путча. Фактически этим определением суд провозгласил полную реабилитацию сепаратистских вождей из числа лидеров партии центра и других буржуазных политических партий.

Именно так это и было понято современной немецкой прессой. В специальном обзоре, посвященном процессу "Лимбург против газеты "Штадт-Анцейгер"" "Кёльнише цайтунг" писала:

"Кёльнский суд… предпринял выходящий за пределы обычного шаг — что-то вроде полуофициального заявления по поводу упомянутых выше событий. Суд счел, что если среди рейнского населения в конце 1918 и в 1919 году имели хождение идеи создания Рейнского государства в рамках Германской империи, вызванные стремлением сорвать аннексионистские планы Франции, то это нельзя считать достойным презрения сепаратизмом. Все это было вполне порядочным"[188].

Вопреки обычным нравам буржуазной политической жизни, активное участие лидеров партии центра в сепаратистском движении почти не использовалось ее конкурентами в целях политического уничтожения противников. Наоборот, в награду за умение своевременно сменить лозунги на сепаратистских лидеров посыпался град почетных назначений.

4 апреля приказом германского правительства в Кёльне была создана подкомиссия мирной делегации. Задачей подкомиссии было "обеспечение и защита интересов оккупированной левобережной Рейнской области". Председателем этой комиссии, имевшей широкие правительственные функции, был назначен не кто иной, как только начавший отходить от сепаратистского движения Аденауэр[189].