Древние подрядчики сталкивались лишь с одной трудностью: топливо на Востоке и в те времена было столь же дорого, как теперь. Огромные храмы и дворцы, возводившиеся древними зодчими, требовали такого невероятного количества кирпича, что на обжиг его не хватило бы никаких средств. Поэтому вавилоняне прибегали к очень простому приему — высушивали кирпичи на солнце и использовали их необожженными. Стены, подвергавшиеся воздействию дождя, ветра и солнца, защищали обмазкой из самана (глины, смешанной с соломой), а иногда облицовывали обожженным кирпичом, применяя в качестве скрепляющего раствора битум. Дворы также были вымощены обожженными кирпичами, но внутренность стен была все же выложена из сырцового кирпича. Это намного сокращало строительные расходы, а сооружение держалось до тех пор, пока сохранялись крыша и облицовка стен. Однако стоило оставить здание без ремонта на несколько лет, как оно обращалось в прах.

Когда центральная власть становилась слишком слаба или слишком бедна для того, чтобы надлежащим образом поддерживать сеть оросительных каналов, большие участки плодородной земли едва ли не за ночь превращались в пустыню, и жителям приходилось оставлять целые города. Крыши зданий обрушивались, и ничем не защищенная внутренность стен открывалась воздействию дождей. Вода медленно делала свое дело; кирпичи начинали разбухать, стены давали трещины и обваливались. После нескольких сезонов дождей верхняя часть стен совершенно разрушалась, и лишь небольшой глиняный холм оставался на том месте, где некогда стоял прекрасный дворец. Вся обстановка и вещи, которые прежние обитатели не унесли с собой, оказывались погребенными во влажной земле; с течением времени они тоже исчезали и теперь безвозвратно потеряны для нас. Мы и не представляли бы себе всего великолепия древней обстановки, если бы не встречали время от времени изображений тронов, кресел и столов на рельефах, украшавших дворцы.

В Египте совершенно иные условия. Сухой климат, скудные осадки и песок, который пропускает и не держит влагу, — все работало на археологов; через тысячи лет здесь находят в песке обрывки папируса в прекрасном состоянии. Определенную роль в сохранении вещественных остатков сыграла и религия. Древние египтяне превосходили все другие народы в стремлении обеспечить своих мертвых (от самого жалкого подданного до могущественнейшего фараона) многочисленными предметами ежедневного обихода для потусторонней жизни. Разумеется, чем влиятельней и богаче был человек, тем тщательней были приготовления, имевшие целью обеспечить ему счастливое существование после смерти.

С эпохи глубокой древности важного египтянина в гробнице окружали его самые ценные вещи. Вскоре, однако, начались трудности: богатство гробниц привлекало грабителей. Несмотря на все предосторожности — склеп устраивали внутри огромной пирамиды (которая служила также для возвеличивания могущества и славы фараона) или в пещере, расположенной в далекой долине, — грабители пробрались в большинство гробниц.

Но во многих случаях принятые меры предосторожности оказались все же, по крайней мере частично, успешными, и археологи часто находят мумии с их земным имуществом почти такими же, как они были тысячелетия назад. Например, в одной из пещерных гробниц, куда не проникали сырость и гниль, животные и насекомые, вещи сохранились настолько хорошо, что даже обнаруженный веер из страусовых перьев был в превосходном состоянии.

Мы давно отказались от надежды когда-либо найти в Междуречье предметы такой же сохранности, как вещи из египетских гробниц. Раскопки в Уре и Кише показали, что древних жителей этой страны также хоронили с самыми любимыми их вещами, чтобы они могли пользоваться ими в потустороннем мире. Их окружали всеми пожитками. Этот народ пошел еще дальше. Здесь хоронили с колесницами, телохранителями и со многими, если не всеми, женами. (Можно назвать это варварством, но погребения, о которых я говорю, относятся к глубокой древности: они на полторы тысячи лет древнее гробницы Тутанхамона.)

Как и в Египте, жителям Месопотамии приходилось опасаться ограбления могил. Камня в стране не было, так что о строительстве пирамид не могло быть и речи. Не было и гор, а следовательно, не было и пещер. Тем не менее они нашли способ, который, однако, оказался менее эффективным, чем ожидалось. В грунте рыли огромную яму и могилу устраивали как можно глубже. По окончании похоронной церемонии яму засыпали, сравнивали с поверхностью, и очень скоро все следы места погребения совершенно стирались. Каким образом грабители ухитрялись найти погребения, остается загадкой, но они находили их. Царские погребения в Уре были полностью разграблены; самая богатая из обнаруженных нетронутых гробниц принадлежала безвестному лицу, чье имя не встречается ни в одном из исторических документов, которыми мы располагаем. Очевидно, обнаружив царские гробницы, грабители не посчитали нужным продолжать свои поиски. И все же сокровища, извлеченные из одной этой гробницы, дают нам некоторое представление о том, что до нас не дошло.

Обычай прятать царские погребения глубоко под землей — серьезное препятствие для современных археологов. О том, чтобы повсюду врезаться в грунт на глубину до 20–25 метров, не может быть и речи. Нет надежды и на то, что будут найдены документы, указывающие на точное расположение подобных гробниц. Можно лишь надеяться на счастливый случай, но скорее всего месопотамские цари будут еще многие столетия покоиться с миром.

Но это еще не все. Если древние погребальные камеры не были опущены еще глубже, чем нам известно теперь, то вовсе не из-за нехватки рабочих или желания сберечь средства. Чем дальше уходишь вниз, тем больше становится влажность; я уверен, во многих случаях от замысла устроить могилу еще глубже отказывались только потому, что иначе грунтовые воды залили бы вырытый котлован. Когда гробница была готова, погребальная камера оказывалась в очень влажном грунте, если вообще не ниже уровня подпочвенных вод. Все поддающиеся тлению предметы разрушились и рассыпались через несколько десятилетий. До наших дней сохранились только изделия из золота, серебра, меди и камня От царских колесниц остались только гвозди, которыми к деревянным колесам крепились кожаные полосы (своеобразные шины), обломки украшений да кости впряженных животных с металлическими остатками упряжи. Воины имели при себе оружие, а придворные дамы — золотые головные украшения и драгоценности. Все остальное истлело, и не только в этих гробницах, но, несомненно, и во всех других, которые еще не найдены. Мы знали об этом давно и вполне примирились с тем, что никогда не найдем в Месопотамии чего-либо наподобие находок из гробницы Тутанхамона. Но если это так, то почему же мы считаем Месопотамию столь благодатной почвой для археологических исследований? На этот вопрос существует много ответов: из-за древности страны, из-за того, что здесь некогда расцветали различные цивилизации, и т. д. Но можно дать краткий ответ: из-за так называемых вавилонских глиняных табличек.

Глина — материал практически неразрушающийся. Если она хорошего качества и обожжена, то прекрасно сохраняется даже в самых неблагоприятных условиях. В руинах почти любого древнего города находят сосуды из глины всевозможных сортов, обожженные различными способами, при разной температуре; нередко черепки посуды — единственное, что позволяет датировать древние развалины. Состав глины, глазурь, форма сосуда, вид обжига, которому он подвергся, — все это содержит совершенно определенные указания для археологов.

Свойства обожженной глины общеизвестны, но не все знают, что таблички и сосуды могут сохраняться сколь угодно долгое время, даже если они и не прошли обжига. Для этого, конечно, нужна хорошая глина. Вавилонские писцы хвалили отмученную[2] глину, без которой они не представляли своей цивилизации. Известно, что глину специально промывают; некогда такой обработке должна была подвергаться глина, предназначавшаяся для изготовления тонкой керамики или важных табличек. Процесс был прост: глину засыпали в воду и размешивали. Все легкие частицы — дерево, солома, листья — всплывали и их было нетрудно удалить. Мелкие камешки, песок или другие примеси тонули и немедленно оказывались на дне. Когда воду спускали, оставался слой чистой, без каких-либо примесей глины.