— Хоть что-то, доктор. Хоть что-то. Вы хотите, чтобы я рассказал вам о позоре моей расы! Позоре, длящемся с незапамятных времен и, к нашему прискорбию, до сих пор. История любого народа, любой веры полна случаями отступничества одних от других. Причины могут быть разными, но раскол идеологии дает самые глубокие разрывы расового единства, которые, зачастую, невозможно зарастить. Много тысячелетий назад раса такаев была разделена спором на две неравные части. Большинство моих предков осознали себя гордым и независимым народом, которому пришла пора искать собственный путь, заниматься созиданием и улучшением созданного, оставив прошлое — прошлому. Меньшая часть была против. «Талант, которым обладают такаи — так они считали, — следует развивать именно в том направлении, в каком ему изначально был задан вектор!».

Уиффуи неожиданно замолчал. Татьяна обратила внимание, что его хвост оплел кисти рук и свивался судорожно, словно взбесившаяся пружина.

— Кем задан? — осторожно спросила она.

Вместо ответа механик пошарил по многочисленным карманам своего комбинезона, вывалил на стол кучку каких-то деталек, светящихся шариков, шевелящихся ростков, которые при ближайшем рассмотрении оказались обрывками биоволоконного кабеля, посверкивающих кристалликов и совсем уж непонятных предметов. За несколько минут на глазах изумленной Татьяны Викторовны такай соорудил из подручных материалов фигурку, в которой безошибочно узнавался он сам. Уиффуи подвинул фигурку к Татьяне.

— Вот так, — сказал он, — были порождены такаи.

— Искусственно созданная раса! — ахнула она и устыдилась своего порыва. — Простите меня, Уиффуи! Я… мне…

— Не извиняйтесь, доктор, чего уж там! — невесело усмехнулся механик. — Пара звёзд уже обратилась в сверхновые и несколько десятков потухло с того момента, как нас вывели прежние хозяева и боги. Им нужны были рабы для управления сложными производствами, псевдоразумными системами и Узлами сопричастия, охватывающими большую часть Галактики, для ремонта кораблей, которые отправлялись к окраинам известного мира, чтобы более не возвращаться — и они их получили. Молчаливых, покорных, безвольных…

Между ними пролегло тягостное молчание. Татьяна не могла вообразить, каков уровень генетической скорби сидящего перед ней Уиффуи. Как ощутила бы себя она, если бы узнала наверняка, что человечество, скажем, было изначально выведено в качестве придатков к механизмам или безмозглого скота для прокорма хозяев?

— Мы так и оставались бы рабами, — с трудом продолжил такай, — если бы наши хозяева не стремились к вечности. Парадокс — желая обрести бессмертие, они сгинули в потоке времени, даровав нам новую жизнь, как самостоятельной расе, поднявшейся на обломках прежнего могущества хозяев. Мы берегли технологии, преемниками которых стали, не позволяя им выйти из-под контроля и обратиться против галактического сообщества разумных существ, как то случилось ранее. Ради этого мы закрыли границы наших секторов, предпочитая невмешательство в наши дела тем преимуществам, которые даёт вступление в Ассоциацию. Мы… но не все из нас. Часть моих соотечественников до сих пор мечтает возродить былую славу хозяев, ибо в этом видит залог галактического господства такаев. Глупцы, не понимающие, что рабу никогда не будет позволено управлять даже одним-единственным сектором! Они возвели бывших хозяев в ранг богов, создали целый культ с присущими ему одному атрибутами и мистериями, похитили часть технологий и оборудования, и скрылись на окраинах Галактики в незапамятные времена. С тех пор они делают всё, чтобы навредить Ассоциации, тому, что она пропагандирует и защищает, воспринимая содружество разумных рас главным препятствием на пути возвращения из бездны времен этих, так называемых, богов. Они сеют хаос там, где могут. Изготавливают запрещённое оружие и используют запрещённые технологии, привлекая в свои ряды не только идеологических сторонников, но и всякое кло-кло, готовое порвать жизненное вместилище любому, к ним не относящемуся. Исподволь нарушают равновесие, стравливая расы. Тайно консультируют воюющие стороны, подсказывая тем и другим, как лучше уничтожать друг друга. В общем, Лу-Танни, Чёрные такаи — угроза галактическому миру и спокойствию, и стыд, и позор моего народа.

Татьяна слушала Уиффуи, забыв про давно остывший чай, про Бима, который перестал скулить, выпрашивая печенье, и теперь коротко, и обиженно взлаивал, про Шуню, болтавшего щупальцами в чашке такая, а потом сажающего на светлую поверхность стола красивые кофейные кляксы.

— Не будь вы ученицей Лу-Тана, я никогда не позволил бы себе такую откровенность! — воскликнул такай. — Однако его выбор — гарантия мне, что я поступаю верно, делясь сведениями, которые известны лишь узкому кругу чужаков не-такаев. Я вполне ответил на ваш вопрос, доктор?

Последнюю фразу он произнес с явным раздражением. Признание далось Уиффуи нелегко, это Татьяна вполне понимала. Однако вопросы только множились, и она желала получить ответ, хотя и видела, что механик совсем не настроен на дальнейший разговор.

— Как назывались создавшие вас? — поколебавшись, всё же спросила она.

Уиффуи подпрыгнул с места и быстро направился к двери. В проёме остановился, чуть повернул голову. Хвост раздраженно бил его по бокам, хлестал не до конца разведенные створки дверей.

— Мы никак не называем их, доктор Лазарета сектора Див, — холодно ответил он, и Татьяна поняла, что визит штатного механика на станцию подошел к концу. — Будьте функциональны!

Такай вышел. Через некоторое время вой сирены подтвердил, что корабль Уиффуи отшвартовался и направился в открытый космос.

Татьяна устало прикрыла веки. Не хотелось идти в смотровую, чтобы увидеть, как маневрирует «пирамида», разворачиваясь и направляясь к оранжевому оку Потока, унося сына своего народа, который до сих пор оплакивал прошлое такаев и боялся за их будущее. Жаль, она не успела спросить — что же такое Кваллабра!

Она помотала головой и, на радость тампу, поводила пальцем по кофейным кляксам. Фигурка, сделанная механиком, стояла рядом, укоризненно глядя на неё блестящими кристалликами глаз. Что ж… Её хирург-учитель всегда говорил: «Нельзя оперировать мозг, не проникнув под черепную коробку!». Нельзя узнать тайны, никого не обидев и не задев, не нарушив ничьего покоя.

Как бы то ни было — Татьяна Викторовна принялась составлять посуду в мойку — сейчас под её черепной коробкой образовалась каша из разрозненных сведений, в которых она никак не могла разобраться. Наверное, пришло время уйти под воду, чтобы помедитировать в тишине и прохладе.

«Задействовано оборудование для отслеживания источника связи стайи Чреше, — сообщил Э. — Данные предыдущих сеансов обрабатываются». И почти сразу же раздался сигнал вызова. Татьяна оставила Шуню дальше размазывать кофе по столу, высыпала обиженному невниманием Биму целую горсть печенья и поспешила в Центр управления.

Ларрил встретил её виноватой улыбкой.

— Прости, что не могу прилететь, Танни, — заговорил проангел, едва она вошла в помещение. — Ты не представляешь, что сейчас творится на М-63! Нам сообщили, что скоро прибудет один из ганноганов Армады, придётся запускать Большие врата. Гоков на станции сейчас гораздо больше, чем сатианетов. Последние спешно отбывают, но не все из них могут себе позволить вернуться в сектор Дох. Многих держат приказы и обязанности. Однако, это не все новости. Я уполномочен официально пригласить тебя на М-63 в качестве независимого медицинского консультанта по рекомендации Второго координатора Армады Гру-Хака.

Татьяна прищурилась.

— Он тоже прибудет?

— Да. «Сан-Зар» — его личный ганноган, одна из наиболее технически оснащенных научных платформ гоков в составе Армады. Гру-Хак настаивает на твоём присутствии при посещении делегацией Совета его корабля.

— Без меня меня женили, — пробормотала Татьяна.

— Что? — удивился проангел.

Она покачала головой.

— Ничего. Когда мне прилетать?

— Завтра прибудут корабли сопровождения под началом Ту-Ропа. Они проводят твой МОД на М-63.