Татьяна уже собиралась уходить, как снова зазвучал вызов. Она обернулась, ожидая увидеть Ларрила, но неожиданно наткнулась на белоснежный угрожающий оскал.

— Макрек Ма Кор! — пророкотал знакомый бас. — Доктор Танни, я рад видеть вас!

— Ту-Роп! — Татьяна удивилась и обрадовалась. — Чем могу помочь? Что-то случилось?

Белоснежный ту перестал улыбаться и пожевал белыми губами, словно раздумывая, как начать беседу.

— Мне действительно нужна помощь доктора, — пояснил он, наконец. — Точнее не мне, а нашему знакомому Ту-Гаку.

— Какого рода помощь ему требуется?

— Тайного.

— Что? — удивилась Татьяна.

— Я хотел бы вместе с ним прибыть в Лазарет. И оговорить все на месте.

Ту-Роп казался смущенным.

— И, доктор Танни, не говорите никому о нашем визите. Даже Ларрилу. Пусть это останется только между нами.

— Конечно, — Татьяна была заинтригована. — Когда мне ждать вас?

— Через три суточных цикла станции.

— Хорошо, я подожду.

Ту-Роп отключился.

Татьяна собралась было встать, как вновь заголосил сигнал вызова. От неожиданности и здорового раздражения она едва не упала, зацепившись ногой за злосчастный контейнер. Выругалась, успев ухватиться за консоль в последний момент.

Высказав в сердцах все, что она думает о кристалине, кат о`кара Малого звездного флота и его гениальных идеях, Татьяна подняла глаза на экран, ожидая увидеть освободившегося Ларрила или что-нибудь забывшего сказать Ту-Ропа. Но на нее высокомерно и с любопытством смотрело властное, словно из коры дерева высеченное, лицо… Тсалита.

— Доктор Танни, — вежливо приветствовал он и едва заметно склонил лобастую голову. — Я получил сообщение. Вы уверены, что хотите того, о чем просите?

Татьяна фыркнула. То ли весело, то ли возмущенно.

— Командор, я не просила вас. А поставила перед фактом, что, как ваш лечащий врач, считаю необходимой эту процедуру. Конечно, вы вправе отказаться. Но другого случая может не представиться. — Она раздраженно стукнула ногой проклятый контейнер, об который, к тому же ушиблась. — И вы, как никто, должны это понимать.

Сатианет тяжело поводил головой из стороны в сторону.

— Все земляне такие странные существа, как вы? — серьезно поинтересовался он. — Упрямые, непредсказуемые, нелогичные?

— Я очень логична, — терпеливо сказала Татьяна, хотя внутри все кипело. — Это вы не видите логики в моих действиях и потому не понимаете их… Итак, мне ждать вас?

Что-то прозвучало в ее словах такое, отчего Тсалит перестал водить головой и выпрямился, расправив плечи. Мгновение спустя она поняла. Вызов! Невольно она бросила ему вызов и усомнилась в его мужестве — или как там у них это называется!

— В секторе Дох затишье, — сообщил сатианет таким тоном, как будто ей было необыкновенно интересно это узнать. — Я буду.

И отключился.

Потирая ушибленную косточку на ноге, Татьяна задумчиво смотрела в то место, где скрылся экран. Если бы Артему можно было оказать помощь, подобную той целительской мощи, что предоставляла сеть Лазаретов! Она была уверена, что справилась бы сама, только лишь опираясь на опыт, хранящийся в памяти Э, слушаясь советов старого крелла и наглухо замкнув сердце на время операции… «Надо помогать здесь и сейчас», — словно в ответ на ее мысли пришло извне. «Надо помогать тем, кому можешь помочь. Надо помогать, пока не стало слишком поздно…». И неожиданно Лазареты секторов галактики представились ярко пульсирующими точками в пустоте Вселенной — теплой защитной сетью, крепкими поручнями помощи, захватывающе великим, чуждым, но отчего-то таким знакомым планом бытия, которое было истинно верным. «Если кто-то споткнулся — поддержи, упал — подай руку, ранен — вылечи, умирает — исцели! Будь рядом, будь силен и мудр. Ты — Страж порога, охраняющий жизнь, отделяющий ее от смерти!». Слова прозвучали в голове так явственно, словно некто произнес их громко и четко, сквозь переборки и стены, сквозь защитные поля, сквозь облака космического вещества…

Пустым взглядом она смотрела в белую стену перед собой. И если раньше произнесенное кем-то, невидимым и неопределяемым, подверглось бы тщательному анализу, то сейчас Татьяна раз и навсегда поверила в сказанное, впустив слова в самое средоточие сердца. Она действительно стала Стражем порога — осознание пришло так же ясно, как и услышанное. И отныне великое нечто, сильное и мудрое, незримо пребывало рядом, помогая советом из уст всех в срок ушедших докторов Лазаретов…

Татьяна Викторовна коротко вздохнула. Провела ладонью по глазам, словно стирая сон, зацепившийся за ресницы. Что-то пригрезилось в тишине Центра управления… Что-то грандиозное!

Пора было возвращаться в Хранилище. Разбирать препараты, наваленные на столе, затем тащить ногу оруха в операционную, и до потери чувствительности в пальцах накладывать мельчайшие стежки, сшивая ткани, купируя сосуды. Татьяна пыталась соединить классическую хирургическую технологию землян с технологиями, используемыми в Лазарете. И до сих пор обычный стальной скальпель казался ей привычнее лучевого, независимо от спектра действия последнего. Человек — существо привычки. Предложи ему мгновенную эволюцию — откажется с опаской. Ведь слишком от многого придется отступить безжалостно и навсегда.

Она покинула Центр управления и вернулась в Лабораторию. Мысли текли неспешно, лениво, и даже знакомое имя не ускорило их ход. «Ты — моя привычка! — сказал ей как-то Артем. — Когда я долго не вижу тебя, возникает ощущение, что мне не хватает воздуха. Вот такая эмоциональная асфиксия…». Странно, что она только сейчас вспомнила об этом. Мешало зеленое одеяло из кошмаров, та пелена, что скрывала — то ли милосердно, то ли наоборот — десяток лет ее жизни. С Артемом и без него. Конечно, какие-то воспоминания выплывали, словно сонные рыбы на поверхность сознания, но только после ее появления в Лазарете, прогресс пошел быстрее. Рушилась Великая Стена молчания, которую она возвела внутри и вокруг себя, сцементировав горем, прокрасив отчаянием и укутав зеленой шерстью тоски.

Татьяна автоматически составляла препараты в холодильник, сверяясь с данными классификатора, которые Э вывел прямо на рабочий стол. А воспоминания тянули прочь отсюда — под холодное, крупой сыпящее небо Земли, к обледеневшим, вздернутым ветвям и пустынным дорожкам. Туда, где улицы еще помнили их шаги, а зеркала — улыбки. Где в желтых кругах под фонарями они целовались самозабвенно, в маленьких забегаловках грели застывшие ладони под свитерами друг у друга, зубрили латынь на спинках скамеек в заброшенном парке. Словно яркие монпансье из запретной коробки они сыпались и сыпались — памятные минутки и дни, часы и ночи.

— Э, сколько времени по метрике Земли прошло с тех пор, как я появилась в Лазарете?

«Восемнадцать месяцев», — пришел безмолвный ответ.

Полтора года? Полтора!..

Татьяна закрыла холодильник, даже не обратив внимания на зеленую индикацию классификатора — какой-то из препаратов не соответствовал образцу-матрице, заложенному в память Э. И поспешила в свой сектор. Где-то было это… Горький глоток прошлого. Горький до слез. Как же она могла забыть? Красная монастырская стена. Нищие у ворот. Буйство красок. Ярких восковых цветов…

Торопясь, она вытащила из самой глубины личного хранилища, похожего на раздвижной ларь, старую сумку и, покопавшись в ее нутре, извлекла на свет коричневую склянку с аптечной наклейкой. Поболтала на свету, решительно сунула в карман комбинезона и отправилась в покои Лу-Тана, ставшие вторым пристанищем телу и первым — душе. Здесь, устроившись в любимом шезлонге, Татьяна Викторовна вскрыла склянку, одним махом проглотила содержимое и, едва не заплакав от горечи, поторопилась закусить крочерсами. Привкус «рыбы» отбил мерзкий вкус спирта. Полтора года! Сейчас на Земле дует промозглый ветер, блестят покрытые тонким льдом дороги. И падают белые хлопья… Осыпаются цветы зимы, погребая людские мечты и надежды.

Спирт делал свое дело. Она проваливалась в темноту. Как и в тот день, когда, вернувшись с похорон, не устраивая поминок, напилась в одиночестве сначала до рвоты, а потом до спасительной темноты. Оказаться на Земле! Лишь на мгновение, достаточное для того, чтобы обмахнуть поземку с черного камня, в котором взблескивают синие искры — камня дарований, божественного расположения и преданной любви… Коснуться ладонью холода овальной керамической фотографии — чужого, смутно знакомого лица, ведь не таким он был при жизни — ее Артем, не таким! Запустить пальцы в снег на могиле и растереть его по мокрым от слез щекам. Прошептать, что помнит… И все чудеса вселенной не заставят забыть! Пусть жизнь продолжается, и она, Татьяна Викторовна Крылова в прошлом, а нынче Лу-Танни, Страж порога сектора Див, доктор Лазарета на перекрестке миров, не сдается, но какой-то кусочек ее сердца навсегда закрашен черной краской… Дверь, которая уже не откроется…