— Не надо! — воскликнула Татьяна.

— Надо, — серьезно заметил незнакомец. — Я виноват в этом маленьком… происшествии. Мне и расплачиваться. Меня зовут Ричи, а вас?

— Тан… Татьяна. Ричи — это Ричард?

— Можно сказать и так, — снова улыбнулся он.

Улыбался он заразительно: просто и свободно, как человек, который смеется не только тогда, когда ему весело, но с улыбкой идет по жизни, принимая ее такой, какая она есть, и не ощущая бытие тяжестью на своих плечах.

— Прилетел на деловую встречу, — пояснил Ричи, отвечая на ее ожидающий взгляд. — Не спал в самолете — боюсь их до ужаса. Потом были переговоры, а потом… наступил вечер. Сегодня пятница — все места во всех кафешках заняты. Было только рядом с вами!

Татьяна напряглась. Не любила мужчин, заигрывающих с дамами в кофейнях по вечерам в пятницу, да и в другие дни недели. Но он смотрел открыто и, кажется, просто сказал то, что сказал. Безо всякой задней мысли.

— Я тоже боялась летать… раньше, — призналась Татьяна. — А теперь вот мечтаю сама научиться управлять… — она вовремя прикусила язык.

Надо быть очень осторожной! Никогда не следила за своими словами — незачем было. Так и в неприятности можно попасть. Она представила, что этот заграничный красавец станет смотреть на нее, как на умалишенную, и ей стало грустно.

— Безумное желание! — кивнул Ричи, словно подтверждая ее мысли. — Но вполне выполнимое. Думаю, человеку все по плечу!

Татьяна удивленно посмотрела на него. Подошедшая официантка поставила перед ней кофе с густой пенкой, и она поспешила уткнуться в чашку.

— У меня друг — пилот, — продолжал собеседник, не замечая ее смущения. — Он рассказывал, что самое главное для управления кораблем — это ощутить его частью себя. У них это называется «встать на крыло». Вот скажите мне — чем вы пользуетесь в обыденной жизни, не задумываясь, как собственной конечностью? Телефоном?

Татьяна помотала головой, сделала большой глоток и посмотрела в его глаза-омуты.

— Будете смеяться. Но с телефоном я не дружу. Да и с техникой вообще.

— Тогда с чем? — продолжал допытываться он. — Чем вы пользуетесь буквально на уровне рефлексов.

— Скальпелем, — робко улыбнулась Татьяна. — Я — хирург.

— Мое уважение! — совершенно серьезно заявил Ричи. — При нынешнем уровне медицины спасать жизни — дорогого стоит!

— Чем вам не угодил нынешний уровень? — удивилась Татьяна. — Наверное, корректно сравнивать с тем, что было, а не с тем, что будет когда-то?

Ричи махнул чашкой.

— Вы правы, конечно, — признался он. — Спорить не будем. Но мы говорили об умении управлять летательными аппаратами, так? Представьте, что вы — пилот воздушного корабля. Вы ощущаете его затаенную дрожь на взлете и стремление к земле — при посадке, вы любуетесь облаками, а его крылья, мощь и скорость становятся вашими. Вы управляете, не задумываясь, не потому, что хорошо выучились летному искусству, а рефлекторно, словно уже родились такой — склонной к полету и высоким скоростям. Младенцы плавают инстинктивно — вы же знаете?

Татьяна, завороженная его словами, кивнула.

— Один рефлекс заставляет их задерживать дыхание под водой, другие — совершать поступательные «лягушачьи» движения с целью подняться на поверхность. Представьте, что подобный, но совершенно новый рефлекс вдруг появляется у homo sapiens на одном из витков эволюции и далее закрепляется в популяции, как врожденный — рефлекс взаимодействия с техническими аспектами цивилизации. Первые его проявления уже заметны, в основном, среди профессионалов в технических областях науки и промышленности. Однако социологические исследования среди детей младшего и среднего школьного возраста показывают, что уже сейчас скорость усвоения и воспроизведения информации у них сравнивается со скоростью передачи информации в некоторых технологических сетях. Рано или поздно показатели скорости будут заменены другими — физического быстродействия, ментального взаимоконтакта с действительностью…

Татьяна слушала, открыв рот. Кофе остыл, и она машинально мешала ложкой давно осевшую пену. Заиграла переливчатая мелодия. Ричи замолчал и пружинисто поднялся.

— Ох, простите меня, Танни! Я заболтался. А мне пора. Рад был с вами познакомиться. Будете уходить — не забудьте свой кофе!

Он быстро накинул куртку и пошел к выходу.

— Стойте! — воскликнула она так громко, что сидевшие рядом люди обернулись. — Кто вы?

— Я — писатель. Фантаст! — донеслось почти от самой двери, и высокую фигуру скрыла уличная темнота.

Татьяна глотком допила остывший кофе и вдруг увидела несколько крупных купюр на столе. Похоже, он расплатился за обоих. И когда успел? Она схватила часть денег и бросилась за ним. Выскочила на крыльцо, оглядываясь. Ни следа высокого незнакомца не было на улицах, заполненных отдыхающими после рабочей недели людьми. И, конечно, она забыла свой кофе!

Татьяна Викторовна грустно вернулась на место, поблагодарила шокированную ее поведением и огромными чаевыми девушку, прихватила заветный пакетик и поспешила прочь. Но выйдя, остановилась посреди тротуара, как вкопанная, не замечая толкающих ее людей, прижав пакет с кофе к груди. Ей послышалось? Или он действительно назвал ее Танни?

Совсем стемнело. В старом парке, куда она забрела, было тихо — ветер хрипло завывал где-то за оградой. А здесь, в кольце раскидистых лип, в отражениях фонарей, танцующих на мокром асфальте, кажется, было даже теплее, чем за коваными воротами.

Татьяна влезла на скамейку и уселась на спинку. Однажды они сидели так вдвоем с Артемом, целуясь до умопомрачения, и свалились. После дружно прижимали пятаки к огромным шишкам на затылках и охали, неудачно повернувшись.

«Вот ведь какая штука получается, — размышляла она, — теряя человека думаешь, что самое главное в твой жизни то, что ты его потерял. Ан, нет! Оказывается, самое главное в жизни то, что он был в ней!».

Пакет из коричневой шуршащей бумаги, который она поднесла к лицу, пах так терпко, что сердце защемило. Насыщенный, пьянящий аромат казался чужим в городском воздухе. Наверное, час был уже поздний — даже собачников с питомцами видно не было. Только стремился в светлое будущее вечно молодой герой славного прошлого, на круглой площади, под караулом деревьев поднимая руки к небесам. К небесам… Татьяна прикусила губу. Не держала Земля, не просила остаться. Даже желания зайти в свою квартиру, законсервированную Лу-Таном до срока, который возможно никогда не наступит — не возникло. А вот небо, темное, низкое — звало, словно пело сердце и отзывалось тоскующей болью на быстрый полет рваных осенних облаков. Туда, за серую пелену, что, как морок, скрывала ее жизнь. Туда, где жемчужины вселенной ждут в мерцающих раковинах еще никем не разгаданных тайн… Ощутить дрожь МОД под своими пальцами, порвать струну притяжения, вырваться из душных объятий планеты в бесконечный холод, когда-то пугающий, а нынче…

Славный герой вдруг шевельнулся на своем постаменте. Татьяна вздрогнула и чуть не свалилась со скамейки. Нет, не показалось. Черные росчерки деревьев исказились — едва заметно очерчивая кривизну в пространстве. Сердце радостно забилось. Она спрыгнула и побежала к площади. Лишь у самой границы асфальтового круга придержала шаг и огляделась по сторонам — не зря читала в детстве книги о разведчиках!

Тонко присыпанная снегом центральная клумба дымилась, словно ветер дул целенаправленно на нее, поднимая поземку. Изображение на мгновенье сдвинулось — ровно на столько, чтобы Татьяна поняла, куда идти, так как успела увидеть открытый люк МОД. Сердце ее ликовало! Э услышал зов. Корабль прилетел за ней. Ее корабль! Она сделала шаг и пропала. Словно ее никогда и не было в этом парке, в этом городе. На этой планете.

МОД легко вырвался из атмосферного плена. Татьяна смотрела на удаляющуюся Землю без сожаления. Она наслаждалась каждым мгновением собственной жизни, и казалось ей, что дрожь корабля, преодолевающего зоны турбуленции и оковы притяжения, становится дрожью ее сердца. Татьяна Викторовна открыла пакетик с кофе — густой запах поплыл в стерильном пространстве пилотной кабины. Темная поверхность универсума тоже была цвета кофе — давно остывшего. Ей до безумия захотелось ее оживить. Она помнила, как переливалась ткань универсума, когда кораблем управляли Ларрил или Мирелл, помнила приятные, на холодный шелк похожие, прикосновения вещества. Повинуясь ментальному приказу, корабль завис в экзосфере. Татьяна подвинула кресло к пульту управления, покусала губы и решительно положила ладонь с растопыренными пальцами на панель универсума.