— Звездочка, свети, свети. Что ты на моем пути? Знак, посланье, маячок или просто пустячок?

Каждый раз, когда я слышу эту песенку, я мысленно возвращаюсь в те дни и, конечно, понимаю, что то были только предвестники бури, которая должна была вот-вот разразиться и накрыть всех нас.

Но тогда мы были счастливы. Даже Эстелла не вздыхала по школе.

Я замечала, что слуги постоянно шепчутся, но тотчас замолкают, как только появляется кто-то из детей. Что-то странное происходило в доме. Я размышляла, что это могло быть. В Коммонвуд-Хаусе была мансарда, которая состояла из комнаток неправильной формы со скошенными потолками. Именно там спали слуги. Под мансардой, на четвертом этаже была комната для игр и наши спальни — моя, Аделины, Эстеллы, Генри и, конечно, няни и Сэлли. Комната мисс Карсон была на третьем этаже. На втором этаже располагалась хозяйская спальня, в которой раньше спали доктор и миссис Марлин, а теперь — один доктор.

Не знаю, почему я проснулась в ту ночь, но я проснулась. Может, из-за полной луны, которая светила через окно прямо на мою кровать. Я открыла глаза и уставилась на нее. Казалось, луна была совсем рядом.

А потом я внезапно что-то услышала. Будто кто-то закрыл дверь. Я сразу подумала об Аделине — ее комната была рядом с моей. Мисс Карсон говорила нам, что мы должны быть внимательны к Аделине и всегда относиться к ней так, будто она такая же, как мы — и никогда не давать понять, что она отличается от нас.

Я встала с кровати и открыла дверь. Все было тихо, Аделины нигде не было. Я увидела, что дверь в ее комнату закрыта. Поэтому убедила себя, что мне просто показалось, будто я что-то услышала. Может, это даже было во сне. А потом снизу до меня донесся звук. Перегнувшись через перила, я увидела мисс Карсон. Она украдкой шла по коридору, стараясь двигаться бесшумно. Она спустилась на второй этаж и подошла к хозяйской спальне. Потом тихо повернула ручку двери и вошла внутрь. Я была потрясена. Зачем ей нужно было видеть доктора в такое время? Может, что-то случилось с Аделиной? Но тогда гувернантка должна была выйти из ее комнаты. А, судя по всему, она шла не оттуда.

Я немного подождала. Ничего не произошло. Шли минуты, а дверь в спальню доктора оставалась закрытой. Я была еще маленькая и не понимала, что это может значить. Конечно, позже мне все стало ясно.

С мисс Карсон что-то происходило — что-то изменилось. Иногда она замирала, уставившись в пространство, словно видела что-то, чего не могли заметить остальные. Ее лицо становилось нежным и прекрасным — и немного удивленным. Потом кто-то из нас что-нибудь говорил и выводил ее из задумчивости. С нами она была добра, как всегда.

Более того, что-то странное происходило в доме. Няня Гилрой казалась довольной, словно ее что-то развеселило, но при этом она не одобряла того, что происходит. Однако я и раньше замечала, что ей доставляли удовольствие определенные события, особенно если они, по ее выражению, были «шокирующими». Например, когда жена булочника сбежала с коммивояжером, няня назвала это событие отвратительным, а сама сидела, ухмыляясь, и говорила, что жена булочника плохо кончит, но так ей и надо! Няня, казалось, злорадствовала по этому поводу. Мне она никогда особенно не нравилась, но теперь я ее невзлюбила еще больше.

Однажды мисс Карсон сказала, что ей придется отлучиться — нужно с кем-то повидаться, поэтому ее не будет несколько дней. Когда она уехала, Аделина запаниковала. Она боялась, что ее мать пошлет за ней, и, спускаясь на первый этаж, жалась ко мне и держалась за руку.

Через неделю мисс Карсон вернулась. Аделина еще больше льнула к ней.

— Не уезжайте, — повторяла она.

Мисс Карсон, казалось, готова была заплакать. Она крепко обняла Аделину и сказала:

— Я не собираюсь уезжать отсюда, дорогая. Я хочу остаться с тобой навсегда. Мне хотелось бы остаться здесь, с тобой, Кармел, Эстеллой и…

Это произошло в сентябре. Лусиан и Камилла, которые отдыхали на каникулах дома, должны были вскоре возвращаться в школу. Лусиан был по-прежнему добр ко мне, хотя и был намного старше. Он всегда уделял мне внимание, беседовал со мной. Эстеллу это бесило, отчего я вдвойне ценила его внимание. Ей нравился Лусиан, и она всегда старалась сделать так, чтобы он говорил только с ней.

Погода стояла жаркая и душная. Том Ярдли утверждал, что в воздухе пахнет грозой. Мы на самом деле слышали время от времени далекие раскаты. Оглядываясь назад, я думаю, это весьма символично, учитывая то, что потом произошло в Коммонвуд-Хаусе.

Миссис Марлин стало немного лучше, и последние несколько дней Том Ярдли вывозил ее кресло через французское окно куда-нибудь в тенистое место в саду, где она подолгу сидела — читала или дремала.

В тот день Лусиан и Камилла пришли в Коммонвуд-Хаус и мы все пили чай в гостиной на первом этаже. Поскольку миссис Марлин была в саду, мы не боялись шуметь.

Лусиан, как всегда, завладел беседой; он был старше Генри и казался нам взрослым, поэтому мы уважали его и, когда он говорил, слушали не прерывая.

Он читал книгу о добыче опалов в Австралии. Эта книга явно захватила его. Он рассказывал нам об этих камнях. Аделина тоже присутствовала при этом. Она всегда хотела принимать участие в происходящем, и Лусиан включал ее в нашу компанию.

— Они просто великолепны, — говорил он с энтузиазмом, который всегда демонстрировал, когда его что-то по-настоящему интересовало, и слушателю хотелось разделить эту увлеченность. — Представьте, как они ищут эти камни, как находят великолепные образцы. Цвет камней просто великолепен. Они сверкают красным, синим и зеленым. Но их называют черными опалами. Есть еще и молочные опалы. Их находят в других местах. У моей матери есть черный опал. Она редко его надевает и хранит вместе с другими драгоценностями в банке.

— Говорят, опалы приносят несчастье, — сказала Камилла, — поэтому наша мать и хранит его в банке. Она думает, что если он и принесет несчастье, то банку, а не ей.

Лусиан засмеялся.

— Вовсе нет! Она хранит его там, чтобы он был в безопасности. Он очень ценный.

— У моей матери тоже есть опал, — сказал Генри. — Он в кольце. Она иногда носит его.

— Может, именно из-за этого с ней и произошел несчастный случай, — сказала Камилла, пытаясь найти подтверждение своей теории о несчастьях, которые приносит опал.

— Ерунда, — тут же возразил Лусиан. — Как может камень приносить неудачу? Люди просто говорят, что он приносит несчастье, потому что он такой хрупкий. Вы же знаете, как рождаются все эти истории: люди преувеличивают, а потом появляются суеверия. Я бы хотел посмотреть на перстень вашей матери.

— Он принадлежит нашей семье уже много лет, — сказал Генри. — Он в ее шкатулке для драгоценностей.

— Она его редко носит, — вставила Эстелла. — Конечно, когда-нибудь он станет моим. Опал обрамлен маленькими алмазами.

Лусиан продолжал рассказывать нам, как добывают опалы, сортируют их, гранят и придают желаемую форму. Он заметил, что, как это ни странно, их находят только в определенных местах.

После чая Генри заявил, что ему нужно поехать в деревню — купить кое-что для своего велосипеда. И Лусиан решил составить ему компанию.

— Но вы вернетесь? — спросила Аделина.

— Думаю, да, — ответил Лусиан.

Мы провели Камиллу в нашу классную комнату и стали играть в загадки. В эту игру, по словам Камиллы, девочки играют в спальнях после того, как выключают свет.

Еще до отъезда мальчиков в деревню миссис Марлин вернулась в комнату. Но потом, поскольку погода была хорошей и ей стало лучше, она опять захотела посидеть в саду. Поэтому Том Ярдли снова вывез ее в сад, и в доме воцарилась тишина.

Лусиан и Генри не вернулись. Мы пошли провожать Камиллу в Грандж. Миссис Марлин по-прежнему была в саду.

Затем я поднялась к себе в спальню — и вскоре после этого начались неприятности.

Что-то произошло на первом этаже, и я спустилась, чтобы выяснить, что случилось.