Зато английский мореплаватель Ассеншен был первым, кто засвидетельствовал в документах свою высадку на берег. Известно, что его судно посетило в январе 1609 года большое количество островов, названных почти триста лет спустя Сейшелами.

Джон Джордан, который вел дневник этой экспедиции, отметил, что здесь кроме пресной воды были обнаружены крокодилы и сухопутные черепахи. На острове Силуэт он писал: «Черепахи — хорошая пища, такая же хорошая, как и свежее мясо, но после двух-трех обедов паши люди отказывались их есть, потому что перед тем, как их варить, они выглядели ужасно и были такими огромными, что всего лишь восемь штук вмещалось в гребную лодку». Судя по всему, Ассеншен бросил якорь в том месте, где теперь стоит Виктория, после чего в дневнике экспедиции появились рассказы о деревьях высотой 60–70 футов и массе кокосовых орехов, рыбы, птицы и т. п.

Но и англичан тогда малые острова всерьез не заинтересовали. Сейшелы оставались, по сути дела, необитаемы до тех пор, пока в конце XVII века на них не обратили внимания буканьеры[3], достигшие Индийского океана, чтобы грабить ост-индских мореходов вместо вест-индских. В начале XVII века не менее одиннадцати их судов орудовали в новых для них водах среди сотен необжитых атоллов и других островов, где они легко могли скрыться.

Одним из пиратов, посещавших Сейшелы, возможно, в обществе своего английского компаньона Тейлора, был француз Оливье лё Вассёр, он же Ла-Бюз. Недалеко отсюда они захватили два тяжелогруженых судна — «Виль д’Остенд» и «Дюшес дё Ноэй». Однако наиболее ценная добыча ждала пиратов у Реюньона. Португальское военное судно, во французской литературе известное под именем «Вьерж дю Кап» в апреле 1721 года пыталось скрыться от шторма. На борту его находились архиепископ Гоа и вице-король португальской Индии граф д’Эрикейра. В тот момент, когда была объявлена тревога в связи с приближением двух пиратских судов, они обедали у французского сановника. Вице-король поспешил на судно, чтобы организовать оборону, но после непродолжительного боя пиратам удалось взять судно на абордаж, и он капитулировал. Д’Эрикейре сохранили жизнь, и позднее он вернулся в Индию. По ценности, принадлежавшие вице-королю и архиепископу, Ла-Бюз и Тейлор, естественно, «реквизировали». Им досталось множество алмазов, золотых и серебряных слитков, церковные реликвии, ларцы с золотыми монетами и значительные запасы шелковых тканей, как свидетельствует один французский эксперт по морскому разбою, всего на сумму в тридцать миллионов гульденов.

Дальнейшая судьба награбленных ценностей неизвестна. Одни считают, что пираты разделили их на острове Сент-Мари у Мадагаскара, другие — что это случилось на Маврикии. По мнению третьих, доля Ла-Бюза в том же году оказалась на Сейшелах, где до наших дней существует местность под названием Анс-Форбан (Пиратский залив). Говорят, что Ла-Бюз в 1730 году был схвачен моряками французского военного флота на Реюньоне и за миг до казни разорвал бумаги с загадочными знаками, а обрывки бросил в толпу со словами: «Пусть, кто сможет, найдет мои сокровища!» Этот миф до сих пор волнует воображение кладоискателей. Они роют землю на островах в надежде отыскать золото морских разбойников.

Ходят слухи, что две французские семьи на Сейшелах стали весьма состоятельными после того, как отыскали на островах кувшины, полные золотых монет. Кстати сказать, сейчас климат островов удивительно благоприятствует всякого рода слухам, но пока лишь (в 1911 году) на Астове, к северу от Мадагаскара, были найдены 107 серебряных монет, несколько вилок и ложек, две пряжки от туфель да один старый свисток.

После того, как французы с Реюньона в начале XVII века колонизовали Маврикий, быстро превратившийся в важнейший пункт Франции в Индийском океане, на Сейшелах появилось много посетителей. По приказу губернатора Маскаренских островов Бертрана Франсуа Маэ де Лабурдоннэ в августе 1742 года два военных судна «Чарлз» и «Элизабет» (последний под командованием Лазара Пико) направились на север к еще не исследованным островам. Экспедиция бросила якорь в заливе и сегодня носящем имя Бе-Лазар.

Для безопасности французы сошли на берег вооруженными до зубов и были очень удивлены, не найдя там ни одного жилища, ни других следов пребывания человека. Через четыре дня они покинули остров, увозя с собой шестьсот кокосовых орехов и триста гигантских слоновых черепах. По возвращении на Маврикий Пико рапортовал, что климат в горах приятный, много кокосовых пальм, лесов с превосходной древесиной, водятся гигантские сухопутные черепахи и есть еще масса других полезных вещей. Остров, который посетили французы, был назван Иль-д’Абодан, что в переводе означает «остров изобилия», а вся группа островов в честь губернатора Маскарен — «Острова Лабурдоннэ».

Конечно, такой ценный архипелаг не мог долго оставаться неиспользованным. В 1744 году губернатор вновь посылает Пико, на этот раз на две недели, для исследования и измерения острова Иль-д’Абодан, который переименовали в остров Маэ. Здесь оказалось много земли, пригодной для обработки. На следующем по величине острове, названном Пико островом Иль-о-Пальм, экспедиция обнаружила немало рек, а также равнины, удобные для колонизации.

Если бы в тот год не разразилась война между Францией и Англией, колонизация пошла бы значительно быстрее. Теперь же Маэ де Лабурдоннэ пришлось задуматься отнюдь не о мирных строительных работах. Вскоре после окончания войны он был смещен. И только в начале Семилетней войны, в 1756 году, новый французский губернатор Маврикия вспомнил об этих малых островах. Чтобы аннексировать их, он послал туда фрегат «Серф» под командованием Корнеля-Никола Морфея, который установил, что в лучшей гавани Маэ может разместиться пятьдесят военных судов. У входа в гавань был поставлен мемориальный камень с гербом французского короля, поднят французский королевский флаг с лилией Бурбонов на белом фоне. Прозвучал артиллерийский залп, и архипелаг, таким образом, сочли занятым. Одновременно с этим он получил новое название в честь министра финансов при Луи XV графа Моро де Сейшель.

Но и эта экспедиция не дала серьезных результатов в освоении островов несмотря на то, что Морфей сочинил длинное, полное хвалебных слов описание природных богатств Маэ. Военные действия не были успешными для Франции ни в Индии, ни в других местах. И лишь в 1768 году послали следующую экспедицию на Сейшелы, скорее всего потому, что на Маврикии был использован почти весь островной лес.

Чтобы обеспечить военную судоверфь Порт-Луи лесом, на Сейшелы были отправлены суда «Ла-Диг» и «Курьёз», а остров Иль-о-Пальм переименован в Праслен по имени французского военного министра. На нем в бухте, получившей название Поссесьон, был также установлен мемориальный камень «Пьерр де поссесьон». Два других острова назвали островами Ла-Диг и Курьёз.

Вскоре на Сейшелы отправилось большое количество судов. На одном из них прибыл священник Рошон для астрономических наблюдений и изучения новых полезных растений, вслед за ним — естествоиспытатель Соннера. Они так увлеклись изучением сейшельской пальмы и ее плодами — двойными кокосовыми орехами, что напрочь забыли об остальной флоре архипелага.

Тем самым наука потеряла единственную возможность иметь описание изумительного растительного мира Сейшел в период, когда он не был еще нарушен человеком.

Первые новоселы в новой маленькой французской колонии появились в 1770 году. В мае в Порт-Луи прибыл дворянин из Парижа Пьер Брайе дю Барре. Своим именем и увлекательностью замыслов он быстро добился благосклонности специалиста по сельскому хозяйству Пьера Пуавра, который много ездил по Азии и, пытаясь отобрать у голландцев монополию на пряности, послал агентов и суда в Индонезию за сеянцами пряной гвоздики и муската, чтобы культивировать их на Маврикии.