Кличпурский похититель скота, судя по всему, был обременен семейством. Его «супруга» с двумя взрослыми детенышами жила в тех же краях. Это заставляло относиться к разбойничьим похождениям тигра весьма серьезно, поскольку существовала опасность, что скоро в этих местах вырастет целый клан налетчиков.

В удобном месте соорудили махан, установили живую приманку, и операция началась.

И снова навабу не повезло. Ночь проходила за ночью, он ждал, а тигр не появлялся. Засада на дереве над привязанной приманкой — самый лучший способ охоты на осторожного тигра. Однако навабу, который вспомнил, как легко мы обнаружили след во время нашей последней засады на земле, естественно, хотелось повторить подобную попытку. Я согласился с ним, и мы снова вместе со следопытами отправились в путь. Сначала осмотрели место, куда, как нам сообщили, сорок восемь часов назад тигр приволок корову.

Судя по ряду признаков, предыдущей ночью здесь пировало все семейство. Однако на твердой, как камень, земле мы не смогли обнаружить следов, ведущих от трупа. Поблизости находился невысокий холм, в котором было вырыто примерно полдюжины мелких шахт и каменоломен — старые горные разработки. Когда‑то оживленный горнорудный район теперь был заброшен. Вокруг зеленели небольшие рощицы. Дикие животные облюбовали это тенистое местечко. Здесь было где укрыться. В то же время редкая растительность делала его доступным для человека. Тигр вполне мог забраться туда, чтобы отдохнуть после обильной еды. Нам же не составило особого труда разведать это место. Вот почему именно с холма я и решил начать поиски.

Стояли жаркие дни. Поэтому мы поднимались в то утро на холм довольно медленно. Я хотел, чтобы наша группа рассредоточилась — так больше шансов наткнуться на след тигра — и мы взбирались на холм с разных сторон. Поднявшись к вершине, я заметил, что следопыт Магния делает мне какие‑то знаки. Подойдя к нему поближе, я увидел участок мягкой земли, на которой взрослый тигр–самец оставил несколько четких следов. Отпечатки выглядели свежими. По их положению мы заключили, что животное направляется к старым разработкам. Там, в срезе холма, невысоко над землей, зияло отверстие штольни. Идти напрямик в заброшенную пещеру, значило бы подвергать себя опасности. Внимательно осмотрев местность, я пришел к заключению, что самое лучшее — подняться окольным путем повыше и затем попытаться, не потревожив тигра, спуститься так, чтобы занять позицию над самой пещерой. Срез, основательно заросший кустарником, не был отвесным. Двигаясь медленно и очень осторожно, мы с навабом благополучно поднялись на вершину холма и оказались в пяти–шести ярдах от входа в штольню. Ветви дерева не давали нам возможности просматривать местность, но в конце концов удалось устранить эту помеху, не спугнув тигра.

Подав знак своему спутнику изготовиться к стрельбе, я пронзительно закричал зверю:

— Эй, ну как ты там?

Прежде чем эхо замерло вдали, внизу под нами мелькнуло желтое полосатое тело. Тигр выпрыгнул из штольни и довернул морду, чтобы посмотреть, кто кричал. Но тут наваб выстрелил, и зверь свалился замертво. Послав в него на всякий случай еще одну пулю, мы стали спускаться. Идти далеко не пришлось: от убитого тигра до места где мы сидели было меньше двадцати пяти футов.

Позднее, обмерив пещеру, мы убедились, что она имела около двадцати футов длины, восемь футов высоты и приблизительно четыре фута ширины. Нам попоило. Будь штольня уже и короче, пришлось бы немало потрудиться, выманивая тигра. Тигр менее охотно покидает низкие и узкие, нежели сравнительно просторные и широкие убежища.

Утверждают — и я сам читал об этом — что тигры не умеют лазать по деревьям. Действительно, они нанимаются этим весьма неохотно, потому что редкий сук может выдержать вес взрослого зверя. Им было бы просто невозможно, подобно пантерам, вести полудревесный образ жизни. Но утверждать, что тигры не умеют лазать но деревьям только потому, что в обычных условиях им этого не приходится делать — это значит искажать факты. Я не раз видел своими глазами, как тигр лазает по деревьям. Да и вообще, если потребуется, он может проделывать такие поразительные трюки, какие и представить себе невозможно.

Деревню Рей в Гвалиоре частенько стал навещать исключительно наглый похититель скота, который наводил ужас на крестьян. Тигр прятался где‑нибудь поблизости от колодца, в полумиле от деревни, куда крестьяне обычно гоняли свой скот на водопой. Облюбовав самое крупное животное, тигр прыжком валил его наземь и тащил в ближайшие кусты. Если крестьяне пытались как‑то отогнать тигра, тот тут же бросался на людей. Так он растерзал пятерых человек и почти сорок голов скота. Все эти подробности мне рассказал староста деревни сразу же, как только я туда приехал.

Я начал размышлять, каким образом положить конец злодействам полосатого чудовища. Стояла нестерпимая жара. Вскоре я понял, почему тигру все время везло: колодец, у которого он пировал, был единственным в округе источником воды для скота. Колодец находился в джунглях, чуть поодаль от деревни. От него отходил выложенный камнем желоб. Крестьяне следили за тем, Чтобы желоб всегда был наполнен водой. Следы замбаров [20] и диких свиней указывали, что к желобу регулярно приходят на водопой дикие животные. Сколько я ни искал, так и не смог найти в этом районе другого естественного источника воды. Напрашивался вывод, что тигр приходит сюда не только ради мяса, но и для того, чтобы утолить жажду.

Хотя в последние дни хищника никто не видел, я решил все же устроить засаду у этого колодца. Тенистый баньян возле него оказался весьма удобным укрытием и мог стать прекрасной позицией для стрельбы. Поэтому я приказал моим спутникам соорудить в ветвях дерева примерно в футах двадцати над землей небольшую платформу. Идеальных во всех отношениях маханов почти никогда не бывает. Этот тоже имел свои недостатки: толстая горизонтальная ветвь, отходившая от ствола нише махана, частично заслоняла желоб. Однако я решил, что взять на мушку тигра, лакающего воду, мне все же удастся. Ничего лучшего здесь все равно нельзя было найти.

Пока строили махан, я свистнул своего фокстерьера Джека и отошел ярдов на сто от баньяна, чтобы позавтракать. Только принялся я за еду, как неподалеку в высокой траве что‑то зашелестело. Джек вскочил и помчался на разведку. Однако это было совсем не то место, где смелая любопытная собачонка может резвиться в одиночку. Едва пес скрылся из виду, я позвал его. Джек не послушался. Через мгновение послышался слабый визг. Затем наступила абсолютная тишина. Я вскочил, охватил винтовку и со всех ног бросился за собакой. Но там я увидел лишь несколько ярких капель крови. Я позвал шикари, и мы вместе обследовали окрестности. После долгих поисков наткнулись на следы пантеры. Сомнений не оставалось: зверь уходил, унося с собой мою бедную собачонку. Следы уводили в глубокую узкую расщелину, и мне пришлось оставить свои планы мести. Легко и быстро с пантерой не справишься, а я не имел права забывать своей главной задачи — охоты у деревенского колодца на тигра–людоеда.

Приблизительно около шести часов вечера, когда шлице уже скрылось за холмом, я взобрался на махан. Крестьян я попросил отправиться по домам и не возвращаться до рассвета, если они не услышат выстрела. Я бил убежден, что сумею прикончить моего тигра в тот момент, когда жажда приведет его к колодцу.

Стояла ясная ночь. Серп луны освещал колодец, желоб и вытоптанную вокруг него землю. Часа через полтора прямо подо мной послышался какой‑то странный звук. Я огляделся: вокруг никого. И вдруг заметил, что какой‑то предмет загораживает мне колодец. Между тем и только что совершенно ясно его различал. Что же мне помешало? Посмотрев вниз, я с ужасом увидел как по ветви крадется большой тигр.

Сначала я не хотел верить своим глазам. И решил, что все это — игра теней и моего разгоряченного воображения. Но голова тигра оказалась совсем близко от меня. Я понял, что хищник не знает о моем присутствии и расположился на баньяне, готовый броситься вниз на любую, ничего не подозревающую жертву.