Выражая свою последнюю волю, Стшелецкий просил не ставить ему каменного надгробья, «потому что смерть — это забвение, и время не щадит никого, могила с кусочком дерна, забытая всеми, — самое лучшее, чего я желаю…»

Но судьба распорядилась так, что имя исследователя сохранилось для потомства не на могильном камне, а… на карте Австралии, где можно видеть его в двух десятках мест. Например: Стшелецки-Крик в Южной Австралии, Стшелецки-Рейндж (Гипсленд), Стшелецки-Пик (на острове Флиндерса), Стшелецкитаун (штат Виктория) или Стшелецки-Сауз-Таун в том же штате, Маунт-Стшелецки в Северной Территории. Это лишь самые основные. Далее, вся наука об окаменелых ракообразных эпохи палеозоя называется Pleurotomaria Strzeleckiana, существует триолобит Brachymetopus Strzelecki, а также три ракообразных с определением Strzeleckiensis (о чем информирует нас неутомимый собиратель австралийских публикаций о Польше Лех Пашковский). Если бы Стшелецкий мог сейчас взойти на эти горы и посмотреть вокруг, то он не узнал бы эти места. Другое дело, что он не увидел бы и огромнейшей стройки, которая ведется под землей.

Я был там и видел это международное предприятие. Именно международное — флаги тридцати стран развеваются на ветру перед административным зданием этой стройки в Куме (что значит на языке аборигенов «большое болото»). на каждом шагу встречал я поляков, то и дело слышал польскую речь. А один поляк, потомок очень известного у нас рода, в настоящее время работающий на одном из крупнейших предприятий Сиднея, сказал как-то мне в тишине своей квартиры: «Оглядываясь назад, я понимаю, что все-таки самые лучшие годы моей жизни в Австралии я провел там как чернорабочий, в Снежных горах, у подножия горы Косцюшко. Нет-нет, не потому, что я тогда был почти на двадцать лет моложе, а, скорее, оттого, что в этой работе присутствовал значительный элемент романтики; это была та самая Австралия пионеров, о которой мы читали когда-то в книгах для юношества».

Все началось с воды, вернее, с ее отсутствия. Сноуи-Ривер — расточительное дитя, она без всякой пользы отдавала свои воды океану. Вода необходима. У аборигенов Австралии существует общее слово для обозначения понятии «вода» и «жизнь». Еще в 1884 году были разработаны планы использования рек, озер и ручьев Снежных гор. Однако с реализацией планов не спешили. В 1889 году страшная засуха уничтожила половину поголовья овец и рогатого скота в Новом Южном Уэльсе. Надо было что-то предпринимать…

Поздним вечером я не мог высунуть носа из гостиницы, находившейся высоко в горах. Метель поглотила мир, из окна не разглядеть соседнего барака в нескольких десятках метров от нас. Июль, то есть самая середина австралийской зимы, держал Снежные горы в морозных объятиях.

День был полон впечатлений. Автобус застрял в сугробе. В ожидании помощи мы, чтобы согреться, топали ногами по снегу, распугивая стан попугаев, резко выделявшихся яркостью оперения на белом покрове замерзшей земли. Снег ложился на кабель высоковольтной линии, натянутый между стальными мачтами высоко в горах. Не было ли именно это той романтикой, о которой вспоминал мой собеседник из Сиднея?

— Этот снег еще игрушки, а иногда в июле так занесет дороги, что приходится с самолетов сбрасывать на парашютах канистры с бензином, — сказал водитель автобуса Лаури Мак-Кензи, олицетворение добродушия за рулем.

После полудня появился коллега из местного радиовещания в Куме, таща на ремешке засыпанный снегом магнитофон. Польский репортер, которого судьба забросила в Снежные горы, как видно, являлся темой постоянной серии передач «Сегодня вечером в Куме», в которой слушателям представляют людей, прибывших в город. Прежде чем диски с пленкой начнут крутиться, надо определить язык, на котором я буду говорить.

— Вы можете говорить по-польски, по-французски, по-немецки или по-английски, а если вы знаете итальянский или испанский, или венгерский, у вас тоже найдутся слушатели. Чешский или словацкий также вполне приемлемы. Ведь мы в Куме…

Да, мы в Куме. Вечером я принимал душ вместе с рабочими, спешившими в ночную смену. Рядом со мной плескались два немца, какой-то югослав распевал во все горло, грек спорил с норвежцем, голландец на английском языке рассуждал о чем-то с рослым парнем, который, как выяснилось утром за завтраком, был монтером из Швеции.

Организация Объединенных Наций могла бы много позаимствовать от братского сотрудничества этих геологов, шоферов, плотников, электриков, сварщиков, дорожных инженеров, поваров, плановиков и арматурщиков. Фирмы норвежские, французские и американские используют на стройке продукцию своих стран, по попадается много британских, шведских и австралийских машин. Пять тысяч рабочих из тридцати стран заняты на стройке. Более десятка электростанций дадут три миллиона киловатт электроэнергии из «белого угля», а сельское хозяйство получит более миллиона гектаров плодородной земли, которая была бесплодна до сих пор из-за отсутствия воды.

Инженер сэр Уильям Хадсон, руководитель этих работ, распоряжается такими средствами, которые, наверное, редко кто за всю историю держал в одних руках. Уже за первую половину работ он «промотал» более пятисот миллионов долларов. На обводненных землях будет производиться дополнительно корнеплодов на шестьдесят три миллиона долларов ежедневно, выплата налогов возрастет на тридцать пять миллионов долларов в год, в эту сумму уже включены взносы химических и металлургических предприятий, которые будут пользоваться дешевой электроэнергией. Очень важна роль этих поставщиков энергии в планируемой сети атомных электростанций, которые должны быть гармонически связаны с гидростанциями для бесперебойной работы в часы «пик».

Бульдозеры ползают по площадке, которая днем представляет собой трясину, а ночью покрывается ледяной коркой. Земля сотрясается от взрывов: здесь бурят около ста пятидесяти километров туннелей для использования энергии горных рек. Одно из водохранилищ вместит воды в девять раз больше, чем большой океанский порт в Сиднее, в котором без труда маневрируют трансатлантические корабли.

Город Адаминабн переехал на девять километров дальше и спокойно пристроился на холме, так как его старую территорию залили водой. Но кирпичику разобрали каждый дом, перенесли старую церковь и ратушу, эвакуировали даже мертвых, спокойно почивавших на маленьком кладбище… В кронах деревьев, иод которыми раньше ворковали влюбленные, сейчас играют рыбы, привезенные, разумеется, людьми в это водохранилище. На маленьком островке, выступающем из воды искусственного озера Юкамбин, который до недавнего времени был горной вершиной, резвятся два белых кенгуру, спасенных людьми при заполнении котлована.

Каждый метр туннеля — это яростная борьба металла и гранита. Я смотрю, как в адском грохоте буров рождается новый участок внутри скалы. Со стен льет вода, иод ногами грязь, вереница грузовиков вязнет с тяжелым грузом, из-под колес, бешено крутящихся в лужах, брызжут струн грязной жидкости…

В поте лица реализуют австралийцы свою мечту о воде, стремясь утолить «Великую Жажду». Их реки никогда не были объектом почитания, как Ганг, их не воспевали в легендах, как Вислу, Дунай или Рейн, они не рассекали великих городов, как Тибр, Сена или Шпрея. Зато их реки без пользы выбрасывали и океан пятнадцать миллиардов литров воды, так необходимой стране. «Если бы осадки, которые только в трех штатах вызывают локальные паводки или бесполезно пропадают и море, направить на дно высохшего озера Эйр, там расцвел бы рай на девятистах шестидесяти тысячах гектаров», — вздыхают австралийцы. Посмотрите только на эти великолепные лимоны, виноград или персики обильно вызревающие на искусственно обводненных территориях в районе Снежных гор…