В 1897 году скончался епископ уральский и оренбургский Виктор (Лютиков). Уральские казаки единогласно выбрали кандидатом на овдовевшую кафедру отца Арсения. На имя архиепископа Савватия было подано прошение: «На вдовствующую нашу епархию мы, ниже подписавшиеся представители от городов Уральска, Оренбурга, Илека, Гурьева и с прочими весями, единогласно при собраниях народа избрали известного нам со всех сторон, полезного в наш край, и желаем рукоположить в наместники на вдовствующий епископский престол достойно чтимого и уважаемого нами, но целым сонмом еще доселе остающимися пока в беспоповстве, лежащем камнем иретыкания до первого его появления здесь в епископском сане. Это никого другого, как отца священноинока Арсения Швецова»[183].

Архиепископ выразил свое соизволение на хиротонию. А отец Арсений смиренно согласился удовлетворить просьбу уральцев. В одном письме он признавался: «Я радуюсь и благодарю Бога за великий дар Божий, мне порученный, но и страшусь тяжести бремени сего, ибо при непослушании многих слову Божию и зависти противу сего врагов наших как бы не сделаться и здесь посмешищем людским, а в день Суда Божия — неключимым рабом Праведного Судии»[184].

По единодушному согласию всех старообрядческих иерархов и по благословению владыки Савватия епископы Иоасаф Казанский и Кирилл Нижегородский рукоположили священноинока Арсения в архиерейский сан 24 октября 1897 года в селе Елесине (Нижегородская губ.).

Деятельность епископа Арсения была весьма плодотворна. В 1898 году, после ухода на покой владыки Савватия, свяггитель Арсений был избран местоблюстителем Московской Архиепископии. При его непосредственном участии в октябре 1898 года состоялось избрание и возведение на московский престол архиепископа Иоанна (Картушина, 1837–1915).

Владыка Арсений много содействовал налаживанию ежегодного созыва Освященных Соборов. Он также был учредителем ежегодных Всероссийских съездов старообрядцев, которые пробудили в Церкви новые силы. Его стараниями в 1903 году был поставлен нижегородским епископом его лучший ученик Иннокентий (Усов).

У владыки Арсения не было ни минуты свободного времени. Зиму и лето, день и ночь он был занят церковными делами. Каждый год епископ объезжал свою епархию, посвящая этим поездкам целые месяцы.

Кроме того, ему приходилось временно управлять Нижегородской и Саратовской епархиями. Много сил отнимало ведение обширнейшей переписки и сочинительство. «Как писатель, он очень плодовит и разнообразен. Нет, кажется, ни одного вопроса, важного для старообрядчества, которого бы уральский епископ не коснулся»[185].

При этом святитель старался следить за книжными новинками. Например, выписал от Л.Н. Толстого книги «Изложение Евангелия» и «Царство Божие внутри нас». Впечатлением о них епископ поделился в одном письме: «Помаленьку ознакомлюсь с его взглядами, чисто антихристовыми, даже и читать отвратительно. Христос не признается Богом, но каждый человек может быть таким же по всему, как и Христос. И чудес никаких не признает, не знаю, как объяснит Воскресение Его — еще не дочел»[186].

В 1906 году, после дарования старообрядцам свободы вероисповедания, по благословению владыки Арсения в городе Уральске (ныне Казахстан) была организована первая в России легальная старообрядческая типография. Для нее был изготовлен оригинальный шрифт, благодаря которому книги «уральской печати» невозможно спутать ни с какими другими.

Сам епископ принимал активное участие в работе типографии. Он подготавливал книги к изданию, иногда правя опечатки в старомосковских богослужебных текстах по западнорусским книгам.

Это вызывало нарекания со стороны некоторых «ревнителей», объявивших владыку Арсения еретиком и «книжным реформатором наподобие Никона». Иногда дело доходило до того, что святителю грозили лишением сана. По этому поводу он писал: «Мне сану не жаль, только не желательно, чтобы свои поставили на меня клеймо еретика. Но что же делать, и Христа свои же нарекли злодеем»[187].

Эти обвинения огорчали епископа и подрывали его здоровье. Но, несмотря на крайнюю слабость, владыка Арсений не оставлял свою паству без посещения. В последний год жизни он совершил многотрудную пастырскую поездку.

После Пасхи 1908 года он выехал из Уральска в Саратовскую епархию, а потом отправился по приходам Уральской епархии и проехал более 1000 верст на лошадях. Затем поехал в Москву на Освященный Собор, оттуда — во Ржев и Нижний Новгород. Из Нижнего снова отправился в Саратовскую епархию и вернулся домой только 24 августа.

В начале сентября владыка Арсений заболел. Он ходил в типографию и простудился, забыв надеть калоши. На следующий день епископ слег. Он и раньше чувствовал себя нездоровым, но пересиливал болезнь. На этот раз он отказался от врачебной помощи, хотя раньше ей не пренебрегал.

Но и в болезни святитель не оставлял управления епархией, продолжая свою переписку. За пять дней до смерти он наставлял в письме молодого священника: «И хороший дом не сразу отстраивается. А вы поставлены строителями к самому наилучшему дому — Церкви Божией. Посему и нужно не торопясь устраивать его, только бы в конце-то выходило хорошо»[188].

Почувствовав приближение смерти, епископ причастился Святых Таин в 2 часа утра 10 сентября, а в 5 часов утра тихо скончался. Его смерть оплакало все старообрядчество.

После кончины святителя Арсения оказалось, что его имущество состояло из одной библиотеки, им собранной и стоящей более 10 тысяч рублей. Денег же не осталось. Хотя благотворители немало жертвовали епископу, он раздавал все деньги бедным приходам и неимущим священникам.

Не оставив по себе презренного злата, владыка Арсений оставил более ценное — многие сочинения, служащие на пользу Церкви, и талантливых учеников. Рябушинский писал о наследии святителя: «Он оставил школу и, пожалуй, мало найдется среди известных старообрядческих деятелей позднейших годов и современности таких лиц, которые не должны прямо или косвенно считаться учениками или последователями уральского епископа»[189].

В 2008 году Собор Старообрядческой Церкви, «заслушав свидетельства о богоугодном житии и подвигах в лоне Святой Церкви епископа Арсения Уральского», причислил архиерея к лику святых.

Краткий период между революциями 1905и 1917 годов принято называть «золотым веком» старообрядчества. Воспользовавшись указом Николая II о даровании свободы вероисповедания, староверы за двенадцать лет наверстали то, что упустили за 250 лет гонений.

Точное число старообрядцев в Российской империи неизвестно. Официальная статистика утверждала, что в начале царствования Николая I в стране была всего лишь 627 721 душа «раскольников» (1827 г.)[190]. Причем, если верить статистике, число это ежегодно сокращалось, что свидетельствовало о несомненном служебном рвении полиции и духовенства Синодальной церкви.

Однако, вопреки этому рвению и сведениям статистики, на рубеже XIX–XX веков в стране проживало не менее 15 миллионов староверов. По некоторым данным, «древлему благочестию» следовало до трети всех великороссов.

К старообрядчеству принадлежали крупнейшие предприниматели, в чьих руках были сосредоточены основные промышленные и финансовые ресурсы России. Имена многих широко известны: текстильные фабриканты Морозовы, промышленники и финансисты Рябушинские, владельцы фарфорового производства Кузнецовы.

Прихожанином храмов Рогожского кладбища был коммерции советник, купец первой гильдии Козьма Терентьевич Солдатенков (1818–1901), знаменитый книгоиздатель и устроитель Солдатенковской (Боткинской) больницы. По всей Волге гремела слава крупнейших предпринимателей и благотворителей Дмитрия Васильевича Сироткина (Нижний Новгород) и Ивана Львовича Санина (Самара). А о купцах Мальцевых из Балаково (Саратовская обл.), имевших торговлю по всему миру, говорили, что они диктуют цены на хлеб лондонскому Сити.