Верный пес давно уже сгинул, как сгинул и весь ее привычный мир. Ее мысли и воспоминания стали восхитительным антиквариатом, музейной редкостью в этом новом мире. Но, как казалось Кэролайн, будь ее псу даровано бессмертие, он и поныне искал бы ее… Искал, и ждал, и жаждал несбыточной встречи. А если бы она когда-нибудь вернулась к нему, то встретил бы хозяйку, как обычно, бурными изъявлениями радости, к которым странным образом примешивались нотки робости.

Голос Кингсли вывел ее из задумчивости.

— Антигравитационные скафандры! — воскликнул ученый, захлебываясь от восторга. — Больше того — скафандры, позволяющие человеку чувствовать себя удобно при любых условиях! При любом давлении, любой силе тяжести и в любой атмосфере!

— В таких костюмчиках и по Юпитеру можно было бы прогуляться, — сказал Гэри.

— Запросто, — согласился Томми. — Остается только одна маленькая загвоздка: придумай такое горючее, чтобы корабль смог сесть на Юпитер и с него подняться.

— Чепуха! — загорелся Херб. — Бьюсь об заклад, что для Инженеров какое-то там горючее — не проблема. Эти ребята на все руки мастера!

— Мы с радостью сделаем для вас все, что в наших силах, — сказал Инженер. — Мы будем горды, если сумеем вам помочь.

— С горючим-то? Да я уверен, что сумеете, — заявил Херб.

— Мы сзывали добровольцев со всей Вселенной, — продолжал Инженер, — но откликнулись очень немногие. Быть может, некоторые еще в пути. Мы боимся…

Инженер, вероятно, передумал продолжать, потому что мысль оборвалась на полуслове.

— Вы боитесь? — спросил Кингсли. — Чего вы боитесь?

— Странно, — сказал Гэри, больше сам себе, чем окружающим, — странно, что они вообще способны чего-то бояться.

— Мы боимся не за себя, — пояснил Инженер. — Мы боимся, что нас вынудят прекратить работу. Что нам помешают.

— Но кто вам станет мешать? — удивилась Кэролайн. — Кому такое может в голову прийти? Опасность-то общая. Все живые существа во Вселенной должны объединиться, чтобы справиться с бедой.

— Все правильно, — сказал Инженер. — Настолько правильно, что, казалось бы, думать иначе просто невозможно. Но кое-кто думает. Есть во Вселенной одна раса, настолько ослепленная ненавистью и амбициями, что грядущая катастрофа представляется ей отличным шансом покончить с нами, то есть с Инженерами.

Земляне остолбенели от удивления.

— Погодите-ка секундочку, — тихо сказал Гэри. — Я что-то не пойму. Вы хотите сказать, что ваши враги готовы погибнуть сами, лишь бы не допустить вашего спасения?

— Не совсем, — сказал Инженер. — Многие из них, конечно, погибнут, но некоторые выживут. Они отправятся в точку, откуда Вселенная снова начнет расширяться во времени и пространстве. Там они захватят власть над новой вселенной. Они сформируют ее по-своему и будут над нею господствовать — полностью и безраздельно.

— Но это же безумие! — воскликнул Гэри. — Редкостное безумие! Принести в жертву все живое, целую вселенную — ради будущей власти?

— Не такое уж оно и редкостное, это безумие, — спокойно сказал Кингсли. — В нашей собственной земной истории можно найти немало параллелей. Безумные правители, маньяки-диктаторы, готовые пожертвовать ради власти чем угодно… готовые пустить в ход самое беспощадное оружие, созданное научно-техническим прогрессом. Подобная катастрофа угрожала Земле в 2896 году. Еще немного — и все живое было бы стерто с лица Земли, потому что некий маньяк возжаждал власти и воспользовался биологическим оружием, причем самой жуткой его разновидностью. Он прекрасно знал, на что идет, но это его не остановило. Пусть останется в живых не больше тысячи человек, рассудил он, зато он сможет властвовать над ними. Ничто не могло его остановить. Люди сами остановили его потом… когда он уже наворотил всяких дел… остановили, как бешеную собаку. Да он и был бешеной собакой.

— Они ненавидят нас, — сказал Инженер. — Ненавидят вот уже миллион лет. Потому что мы, и только мы одни стоим между ними и их мечтой о покорении Вселенной. Мы для них — единственный барьер, единственная преграда на пути к власти. Они знают, что не смогут победить нас только силой оружия и заставить убраться с дороги.

— И поэтому, — сказал Гэри, — они жаждут столкновения вселенных, которое вас уничтожит, пусть даже большинство из них погибнет тоже.

— Да они просто ненормальные! — возмутился Херб.

— Вы не понимаете, — возразил Инженер. — Многие миллионы лет их воспитывали в духе вселенского господства. Пропаганда этой философии пропитала их души до основания: они убеждены, что государство, цивилизация, раса — это все, а личность — ничто, и каждый из них готов отдать свою жизнь во имя идеи. Они с радостью пойдут на смерть и на любые жертвы, способные хоть на шаг приблизить их к великой цели.

— Вы сказали, что некоторые из них выживут, даже если Вселенная погибнет, — проговорила Кэролайн. — Как им это удастся?

— Они открыли способ прорыва за пределы Вселенной, — сказал Инженер. — Их корабли умеют передвигаться в межпространстве, окружающем нашу Вселенную. Во многих отраслях науки они значительно опередили нас. Стоит им только захотеть, и они могли бы спасти всех нас от грядущей катастрофы. Я в этом не сомневаюсь.

— Может, попробовать с ними договориться? — прогудел Кингсли. — Заключить нечто вроде перемирия перед светопреставлением?

Инженер ответил, как обычно, мысленно и бесстрастно:

— С ними невозможно заключить мир. Невозможны никакие договоры или перемирия. Потому что больше миллиона лет они думают только о войне. И готовятся к ней. Все их помыслы направлены только на победу. Слово «мир» для них лишено всякого смысла. Война — вот их естественное состояние, а мир — это нечто вроде болезни. И они ни в коем случае, ни за какие коврижки не пойдут на перемирие, особенно сейчас, когда им выпал шанс покончить и с нами, и со Вселенной.

— Вы хотите сказать, что они действительно хотят уничтожения Вселенной? — с ужасом спросил Гэри. — И будут сражаться с вами, чтобы помешать вам ее спасти?

— Именно это я и хочу сказать, — отозвался Инженер. — Вы поняли меня совершенно правильно.

— И когда вы ожидаете нападения? — спросил Томми.

— Мы не знаем. Они могут напасть в любую минуту. Мы готовы к этому всегда. Мы просто знаем, что рано или поздно они нас атакуют.

— Нужно что-то придумать! — воскликнула Кэролайн. — Нельзя допустить, чтобы они нам помешали. Мы обязаны что-то придумать!

— И мы придумаем! — загремел доктор Кингсли. — На них должна найтись какая-то управа. А раз должна, так мы ее найдем.

— А как вы называете этих маньяков, с которыми воюете всю жизнь? — спросил Херб.

— Мы зовем их Церберами, — сказал Инженер, но слово не смогло вместить всего вложенного в него значения. Мысль Инженера была исполнена презрения, смешанного со страхом и ненавистью. «Церберы» — это был более или менее приблизительный перевод его мысли, который удалось сделать землянам.

— Так, значит, они способны прорвать кривую времени и пространства, — задумчиво сказала Кэролайн, — и путешествовать в пятимерном межпространстве. — Она бросила на Гэри взгляд, исполненный внезапного озарения. — Пожалуй… Вот вам и ответ! Вернее, вот где надо его искать.

— Я не понимаю, о чем ты, — сказал Гэри, — но думаю, что ты права.

— Пространственно-временной изгиб нужно сделать непроходимым, — сказал Кингсли. — Непроходимым и непробиваемым. Необходимо создать совершенно новые силовые линии и линии давления. Но это потребует математических знаний, а также громадной энергии.

— Энергии? — откликнулся Гэри. — А может, использовать ту энергию, что возникнет в результате трения вселенных?

Кингсли воззрился на него с таким видом, будто репортер влепил ему оплеуху.

— Ты гений! — завопил ученый. — Мы ее взнуздаем!

— Но пока что ее у нас нет, — заметил Гэри.

— Да, верно, — согласился Кингсли. — Сначала ее нужно заполучить.

— И научиться ею управлять, — добавила Кэролайн.