Предпринятые шведскими военными меры по поиску хоть каких-нибудь улик, оставленных лодкой в Гусином проливе, результатов тоже не дали.

На внешнем рейде к уже прибывшим советским военным кораблям присоединились два ракетных корвета и пара фрегатов, что послужило поводом для того, чтобы командование южным укрепрайоном собралось на совещание обсудить варианты реализации не снятого с повестки дня силового решения кризиса. Шведские военные не исключали, что подводная лодка при поддержке своих кораблей могла предпринять попытку прорваться в море. Она постоянно, хоть и под неусыпным контролем шведов, поддерживала с ними радиосвязь.

Но несмотря ни на что чувствовалось, что история с лодкой приближается к своему завершению. Шведская сторона исчерпала все предоставленные ей возможности расследования причин аварии лодки, и дальнейшие проволочки с ее освобождением становились обременительными для самой Швеции.

Утром мы обсудили ситуацию с Просвирниным и пришли к выводу, что одному из нас следовало вернуться в Стокгольм, чтобы подробно доложить обо всём руководству посольства. Следить за обстановкой в Карлскруне можно было и одному человеку. Выбор пал на меня, и военно-морской атташе согласился остаться в Блекинге до окончательного разрешения кризиса.

Начали разъезжаться и журналисты. Некоторые из них сумели достать билеты на один и тот же самолет со мной, и на протяжении всего полета до Стокгольма не прекращалась неформальная беседа.

Сразу с аэродрома я был доставлен в посольство, где сначала устно доложил о результатах своей командировки, а потом сел за составление детального письменного отчета, который был направлен и в МИД, и непосредственно в штаб-квартиру разведки.

Капитан 1 ранга И. Аврукевич беседует со шведскими офицерами

Вечером посольство по случаю годовщины Октябрьской революции устраивало большой прием, который, однако, был полностью проигнорирован шведскими официальными лицами. Самым популярным напитком на приеме, по утверждению всезнающих шведских журналистов, был whiskey on the rocks. Я этого не заметил, в ходу, как всегда, была самая лучшая водка в мире.

Поездка в Карлскруну придала мне популярности в дипломатических и в близким к ним кругах, и я не успевал отвечать на многочисленные вопросы своих и иностранных коллег. Во время приема ко мне подошел посол Греции и сказал несколько лестных слов в адрес «советских дипломатов, с честью выполнивших нелегкую дипломатическую миссию в Карлскруне». От своего руководства — ни по линии МИД, ни по линии разведки — никакой благодарности или поощрения я не получил. Больше того, деньги, которые я потратил в шестидневной командировке в Карлскруне, сначала никто не хотел компенсировать. Понадобилось вмешательство московского начальства, прежде чем бухгалтер посольства получил соответствующее указание. Вероятно, во все времена вестник, приносивший плохие новости, не пользовался благосклонностью руководящей верхушки. Вот если бы я выехал в свите Генерального секретаря «обеспечивать» его очередной вояж за границу, то непременно украсил бы свою грудь каким-нибудь орденом. А выступление в качестве ассенизатора в истории, неприглядной для Старой площади, лавров не предусматривало.

В наметившейся вокруг лодки разрядке рядовые шведы продемонстрировали здоровое чувство юмора. Многие из них в эти дни писали о своих впечатлениях письма в газеты, чтобы от души повеселиться над русскими, а заодно и над самими собой.

Вот несколько примеров писем читателей.

— Неисправимые шведы!

Мы, рядовые граждане, требуем, чтобы:

а) советскую лодку сняли с мели, отремонтировали без всяких бюрократических проволочек гирокомпас и отпустилирусских моряков восвояси домой к их семьям, которые так за них переживают;

б) официально извинились перед Советским Союзом за унизительное обхождение с моряками, попавшими в беду;

в) расставили всюду — над и под водой — маяки, чтобы в следующий раз наши верные русские друзья не заблудились и не подвергали свои жизни риску в труднопроходимых шведских шхерах;

г) прекратили ради бога критиковать наших товарищей, а то они могут обидеться и не захотят прийти к нам опять.

— В связи с тем, что русская подлодка была обнаружена только поутру, просим противника не нападать с наступлением темноты

— в это время мы все спим. Желаем удачи.

— Поздравляем шведскую береговую оборону и ее секретную систему охраны, которой удалось-таки выманить советскую подводную лодку на сушу.

— Для поимки шпиона-полковника понадобилась уборщица ³¹. СЭПО спала. Для обнаружения советской подводной лодки в запретном районе понадобился рыбак. Флот спал. Не стыдно ли?

— Когда я служил во флоте, офицеры либо сидели по барам, либо спали. Наверное, они спали и в этот раз. Сколько же можно?

— Неужели русский командир не понимает, что только Каспар Уайнбергер³² имеет доступ в запретные районы?

Рано утром шведское правительство собирается на совещание, чтобы вынести окончательный вердикт о дальнейшей судьбе советской подводной лодки. В 12.00 проводит заседание внешнеполитическая комиссияриксдага.

Одновременно с этим в Карлскруне морская инспекция приступает к проверке ходовых качеств лодки.

В 16.30 премьер Т. Фельдин выступает на пресс-конференции и объявляет, что на борту U-137, по всей вероятности, находится ядерное оружие и что лодка будет выпровожена из шведских вод, как только позволят погодныеусловия.

Рано утром посла Яковлева снова пригласили в шведский МИД, чтобы удостовериться, среагировала ли Москвы на то, что шведы расценили предыдущий ответ русских относительно ядерного оружия на борту U-137 как неудовлетворительный.

На вопрос министра иностранных дел посол ответил, что никакой реакции из Москвы на вчерашний разговор пока не поступило.

— Тогда вчерашний ответ мы истолковываем как подтверждение того, что на борту лодки имеется ядерное оружие, — холодно констатировал Улльстен. — В течение дня правительство должно принять решение об освобождении лодки и отбуксировании ее к 15.00 в международные воды. Предварительно будет проведена проверка мореходных качеств лодки. Передача лодки советской стороне должна осуществиться под расписку. Шведская сторона надеется на сотрудничество экипажа со шведскими властями, — добавил он и отпустил посла.

Ближе к полудню правительство приняло окончательное решение освободить лодку и передать ее советским властям. Внешнеполитическая комиссия парламента, состоящая из представителей правительственной коалиции и оппозиционных социал-демократов во главе с У. Пальме, была единодушна в оценке событий и полностью солидаризировалась с линией правительства.

Газеты сообщили, что сотрудникам военного архива Швеции на Банергатан в Стокгольме удалось извлечь из небытия русскую морскую карту образца 1912 г., на которой во всех подробностях показаны входы в карлскрунскую бухту со всеми шхерами, мелями и рифами, включая и островок Тюрум, на который 69 лет спустя налетела советская подводная лодка U-137. Когда сотрудники архива собирались обменяться материалами с советскими коллегами, на глаза им попалась эта старая карта. По мнению картографов, А. Гущин вряд ли бы застрял в Гусином проливе, если бы имел с собой эту карту.

Что ж, всегда полезно знать свою историю!

После обеда в советское посольство позвонил Ёран Берг и пожаловался Г. Рымко на то, что экипаж лодки возражает против проверки мореходности судна, ав 14.30 шведы в очередной раз вызывают Яковлева во Дворец наследного принца, чтобы вручить ему ноту протеста. Посол отправился в свой последний — 13-й за эти 10 дней — визит в Министерство иностранных дел Швеции.