Дипломатический дебют Александра I состоялся 13 июня 1807 года в Тильзите, и там он со своими обязанностями справился не хуже Наполеона. Мать императора, Мария Фёдоровна, ненавидя Бонапарта и опасаясь, что её неопытный сын станет жертвой обмана коварного корсиканца, попросила вице-канцлера А. Б. Куракина следить за действиями Александра I и сообщать ей обо всём, что будет происходить во время встречи двух императоров. (Куракин был родственником царской семьи и пользовался у вдовствующей императрицы полным доверием.) Александр I после неудач русской армии находился в подавленном состоянии, ни с кем не говорил, и общество Куракина, направлявшегося на переговоры в Вену, показалось ему необходимым. (На этом и строился расчет Марии Фёдоровны и её тайного осведомителя.) Поскольку дело шло к сближению России с Францией, смятение и страх в царской семье нарастали, и Мария Фёдоровна «подключила» к делу свою дочь Екатерину, имевшую влияние на царствующего брата.

Но все опасения и страхи оказались напрасными. Александр I знал, что делает. Тильзит был для него способом получить для России передышку, которая бы помогла собрать силы для предстоящей борьбы с Францией. О том, что война с Наполеоном будет, он знал уже тогда, когда вступил на шаткие доски плота, чтобы обняться с императором Франции. «Бонапарт полагает, что я просто дурак, — писал он сестре Екатерине. — "Смеётся тот, кто смеётся последним!"»

Переговоры в верхах продолжались 12 дней. На первой встрече Наполеон предложил Александру поселиться в Тильзите, объявив для этого часть города нейтральной. Александр согласился. 14 июня состоялась вторая встреча на плоту, а затем потентаты встречались ежедневно уже в Тильзите. Совместные беседы сменялись верховыми прогулками и вечерними чаепитиями. Каждый из них старался угодить другому. За две недели до встречи в Тильзите Александр I был резко настроен против мира с Францией, и вот теперь эта встреча заканчивалась компромиссным миром и наступательно-оборонительным союзом обеих держав.

Наполеон волей-неволей поддался обаянию русского царя. Секрет обаяния Александра заключался в его мягкой, доброжелательной и обволакивающей манере ведения беседы. «Загадочный сфинкс» с детства научился лавировать между отцом Павлом I и бабушкой Екатериной II и сразу выбрал нужную ноту. Его французский был безукоризнен и был даже лучше, чем у выскочки-корсиканца. Наполеон был очарован его манерой держать себя и в тот же вечер поспешил поделиться своими впечатлениями с супругой Жозефиной: «Я только что имел свидание с императором Александром. Я был крайне им доволен! Это молодой, чрезвычайно добрый и красивый император; он гораздо умнее, чем думают». Наполеон почувствовал, что за шармом русского императора скрывался умный, тонкий и хитрый политик.

Александр также остался доволен Наполеоном, покорён его талантом и умом, способностью привязывать к себе собеседника и его образной речью. Потом он признавался французскому дипломату Савари, что все его предубеждения по отношению к Наполеону были рассеяны после беседы с ним, продолжавшейся три четверти часа. Но, кажется, русский дворянин всё-таки переиграл корсиканца. Потом своё дипломатическое преимущество над императором французов царь покажет ещё не раз.

Дипломатическое противоборство «русского сфинкса» с корсиканским диктатором продолжилось на встрече в Эрфурте и до крайности обострилось в будущем. Ярким примером того, как Александр I по всем статьям переиграл Наполеона на дипломатическом поле, является эпизод с выбором в наследники шведского престола маршала Ж. Б. Бернадота и князя Понте-Корво. Как хорошо известно, предложение стать наследником короля Карла XIII французский маршал получил непосредственно от самих шведов, но Наполеон отпустил Бернадота в Швецию, надеясь сделать из этой страны послушного вассала и союзника в предстоящей войне с Россией.

Как покажут события, Наполеон свои планы относительно Швеции строил на песке. Во-первых, он недооценил самого князя Понте-Корво, который отнюдь не был настроен на то, чтобы в качестве наследника шведского трона продолжать таскать для Наполеона каштаны из огня. Быть маршалом императора — это одно, а стоять во главе государства — это совсем другое. Он и года не продержался бы на шведском троне, если бы не проникся духом уважения к стране, игнорировал бы её национальные интересы и остался марионеткой Франции. Так что если принимать корону Швеции, считал князь, то нужно становиться настоящим королём.

Во-вторых, Наполеон не учёл роли, которую во всём этом сыграл русский царь Александр I. В Петербурге уже поняли, что союз с Парижем продержится недолго и что Наполеон уже готовится к новой большой войне с Россией. Скромный советник русского посольства по финансовым вопросам К. В. Нессельроде (1780–1862), будущий министр иностранных дел и канцлер, проявил незаурядные способности разведчика и наладил получение регулярной и чрезвычайно важной информации от самого ценного русского агента — Ш. М. Талейрана. Используя информацию, получаемую от Талейрана и своих военных агентов в Париже, Александр I вступил в контакт с Бернадотом и стал всячески помогать ему в утверждении на шведском престоле. Усилия русских дипломатов и разведчиков не пропали даром — Швеция стала надёжной союзницей России.

В дипломатии нужны не только лицемерие и обходительность, но и твёрдость принципов. Этим качеством Александр I обладал в полной мере. Когда в 1806 году австрийский посол в Петербурге генерал Максимилиан Мерфельдт (1766–1814) стал «шалить» и сообщать в Вену неточные или ложные сведения о положении в России, что поощряло профранцузскую партию при венском дворе, Александр I принял немедленные и кардинальные меры: он попросил Вену отозвать Мерфельдта из России и назначить другого посла.

Твёрдость принципов у нашего царя разумно сочеталась с гибкостью, о чём свидетельствует следующий эпизод. Александру в наследство от отца достались натянутые отношения со своим свояком, королём Швеции Густавом IV Адольфом[3]. Виноват в этом был Павел I, поссорившийся со своим шведским братом. Кроме того, Густав IV Адольф был человеком щепетильным, его отец, король Густав III, был убит, как и Павел I, в результате заговора, и он относился к Александру I с большим подозрением и недоверием, справедливо рассматривая его как соучастника убийства своего отца. Отношения обеих стран постепенно дрейфовали в сторону антинаполеоновской коалиции, но взаимопонимания между их монархами не было. Царь шёл навстречу Густаву Адольфу, в частности, предложил ему встретиться на русско-финской границе, но Стокгольм такую возможность отверг с порога.

Тогда дело примирения взяли в свои руки сестры Луиза и Фредерика, жёны монархов. Дипломаты в Стокгольме и Петербурге договорились, что встреча сестёр должна была состояться на границе Финляндии и России в апреле 1803 года поблизости от Аборрфорса (Окунёвый водопад), по-фински Хермансаари. Место было выбрано не совсем удачно, потому что именно здесь проходила спорная граница между государствами. Встреча должна была состояться на том самом мосту, который, как полагали русские, должен принадлежать им. Шведы же желали видеть мост целиком шведским.

Чтобы у шведов не было никаких сомнений в принадлежности сооружения, русские перекрасили мост в красно-чёрную «зебру». В это время в Финляндии с инспекционной поездкой находился сам Густав IV Адольф, и когда он услышал об этом «художестве» соседей, то сильно рассердился. За день до встречи в «женских верхах» он подъехал к злополучному мосту и приказал перекрасить его в «зебру» жёлто-голубую. На следующее утро русские обнаружили результат ночной работы шведов, тоже сильно рассердились и вернули мосту надлежащий российский вид. Для того чтобы у шведов опять не возникло желания изменить колер моста, они выставили на нём стражу.

В конечном итоге Густав IV Адольф предложил компромисс: половину моста покрасить в шведские, а половину — в русские цвета. Так и поступили. Когда королева Фредерика и императрица Елизавета вступили на свежеокрашенный мост, каждая на свою половину, за их спиной плотными рядами выстроились отряды вооружённых солдат — на случай, если придётся защищать свою половинку моста. Обе стороны не шутили: и у шведского, и у русского командира был приказ стрелять на поражение, если с другой стороны будут предприняты новые «фокусы». Встреча сестёр, наконец, состоялась. После неё в дело вмешался Александр I. Он-то и поставил в этом эпизоде точку, приказав перекрасить весь мост в нейтральный серый цвет, каким он и был с самого начала.