– Немедленно дадим радио Развозову, но боюсь, что это ничего не изменит. Наши корабли идут по дымам английской эскадры.

– А тот линкор, что находится в Данциге?

– «Республика»? – уточнил Бахирев. – Это наша единственная надежда…

Радио от комфлота попало к командиру линкора «Республика», когда тот с мостика наблюдал за заходом на внешний рейд кораблей английской эскадры. «А этот куда прёт?» – ворчал капитан 1-го ранга Яновский, наблюдая, как лёгкий английский крейсер идёт прямо в ту часть бухты, где находился линкор. В этот момент шифровальщик и передал ему бланк радиограммы. Прочитав, Яновский бросил на крейсер полный ярости взгляд, с губ моряка сорвалось далеко не уставное словечко. Но дальше всё было по уставу. «Боевая тревога! Штурмана с лоцией в рубку!»

Ещё через несколько минут Яновский спрашивал стоящего на крыле старшего офицера: «Что там?» – «Лезет, чертяка, – отвечал тот, не отрываясь от бинокля, – похоже, хочет нас обойти и встать ближе к берегу!» Перекрыть дорогу супостату могли бы эсминцы, но все они находились на внутреннем рейде Данцига и сюда никак не успевали. «Куда он лезет, куда?» – торопил Яновский штурмана, склонившегося над лоцией бухты. «Думаю, сюда, товарищ командир», – ответил тот, тыча в карту тупым концом карандаша. «Что тут?» – заглянул в лоцию Яновский. «Что-то типа неширокого пролива между банками, – доложил штурман. – Ближе, чем здесь, к берегу не подойти ни одному кораблю» – «Какая там глубина?» – спросил Яновский. «Для англичанина – достаточная» – «А для нас?» Штурман с сомнением покачал головой: «Можем днищем зацепиться, товарищ командир, да и бортами тоже. А если и влезем, как обратно выходить будем?» – «То уже другая печаль, – ответил Яновский. – Прокладывай курс!»

Командир английского крейсера распорядился застопорить ход, когда увидел прямо по курсу борт линкора. Он немедленно сообщил о происходящем командующему эскадрой, на что тот с присущим англичанам хладнокровием ответил: «Не страшно. В ту щель русский дредноут не пролезет, скоро уткнётся носом в мель. Сдаст назад, сразу проникайте в пролив. Останется стоять так, пусть стоит. Носом к берегу серьёзной огневой поддержки сухопутным силам он оказать не сможет. Видит бог, большего поляки от нас требовать не могут!»

Шишко, когда ему доложили о маневрах «Республики», тут же вскочил на дрезину и примчался в Нейфарвассер, буквально прибежал на ближний к месту событий бастион и теперь в совершеннейшем обалдении наблюдал со стены за происходящим на море.

Меж тем линкор очень осторожно приближался к берегу. Видимо, достигнув какой-то определённой точки, стал поворачивать вправо. Почти этот маневр завершил, когда послышался сильный скрежет. Линкор дёрнулся и замер под небольшим углом к береговой линии относительно своей продольной оси.

«Приплыли!» – констатировал Шишко и приказал сигнальщику вызвать командира «Республики» к нему с рапортом.

Глядя на приближающегося каперанга, Шишко предвкушал, какой разнос ему сейчас устроит. Но увидев, с каким довольным лицом тот к нему шествует, передумал. А приняв рапорт со всеми необходимыми пояснениями, ещё и поблагодарил за службу.

– Значит, вот какую бяку хотели учинить нам англичане, – покачал головой Шишко. – Комфлота о своих достижениях доложил? – спросил он у Яновского.

– Так точно!

– И что Развозов?

– Дал добро!

– Ну, значит, так тому и быть! – подвёл черту Шишко. Потом хитро глянул на Яновского. – Ты теперь, стало быть, из командира корабля превратился в командира береговой батареи?

Яновский неопределённо передёрнул плечами.

– Ладно, – добродушно усмехнулся Шишко. – Закончим с делами – снимут твой линкор с мели. Есть ещё что сказать?

– Так точно! Комфлота приказал передать на берег все орудия, за исключением орудий главного калибра. Всё равно бы это пришлось делать перед снятием с мели, чтобы уменьшить осадку, – пояснил Яновский.

– Оце дило! – обрадовался Шишко. – Вместе с комендорами?

– Так точно! Также на берег приказано перевести большую часть команды.

День выдался хлопотным. С утра поляки большими силами перешли в наступление, смяли малочисленное прикрытие и резво продвигались к крепостным укреплениям, окружая город с суши. Англичане им явно подыгрывали. Мало того, что их корабли препятствовали нормальной постановке на внешнем рейде пришедших из Хельсинки кораблей эскадры Развозова, так они ещё всячески мешали постановке к причалам транспортов во внутренней гавани Данцига. В акватории порта то и дело возникали аварийные ситуации. Англичане сыпали обвинениями в адрес российских моряков о нарушении Морского права в части уклонения от столкновения при маневрировании, те, стиснув зубы, продолжали делать своё дело. Шишко откровенно задолбался отвечать на звонки проанглийского коменданта торгового порта, который требовал убрать транспорты от причалов – ему-де они нужны для начала экстренной эвакуации граждан из стран-участниц Лиги Наций. Шишко было не до его проблем, да и надоело, и он перепоручил вопрос одному из своих морпехов. Полковник был мужик неразговорчивый, он просто перестал отвечать коменданту и лишь приказал усилить охрану причалов и маршрутов следования воинских подразделений и грузов.

Комендант торгового порта, прекратив терзать бесполезный телефон, просто следил за действиями русских, благо из широкого окна кабинета были видны многие причалы, где шла разгрузка. Комендант был откровенно шокирован: такого он просто не ожидал. Предполагалось: всё, что русские успеют к этому времени доставить по морю – одна стрелковая бригада и какое-то количество боеприпасов. Но вот уже выгрузилась как минимум дивизия, а количество ожидающих на рейде транспортов не уменьшилось и вполовину. Когда же с одного из судов на причал стали выгружать броневики, и даже танки, комендант срочно связался с командующим английской эскадрой.

В каземат Шишко не пустили. Дорогу преградил полковник в форме спецназа НГБ.

– Товарищ контр-адмирал, вам сюда нельзя! – вежливо, но твёрдо объяснил полковник.

– Что значит, мне сюда нельзя?! – взревел Шишко. – Да кто ты, чёрт побери, такой?!

– Поверьте, это в ваших же интересах, – сказал полковник, одновременно протягивая адмиралу бумагу.

По мере чтения левая бровь адмирала удивлённо приподнялась, гнева на лице поубавилось, зато на нём проявились признаки растерянности. Вернув бумагу полковнику, Шишко некоторое время топтался на месте, явно не зная, как поступить. Потом обратился к спецназовцу, уже не повышая тона:

– Можно вас на минутку?

Они отошли в угол, где их разговор никто не мог услышать, и там Шишко спросил:

– Кто эти люди там, за дверью?

– Вы уверены, что хотите это знать, товарищ контр-адмирал? – голосом, в котором слышалось предупреждение, спросил полковник.

– Да!.. – начал вскипать Шишко, но тут же осёкся. – Да, полковник, я в этом уверен.

– Хорошо, – вздохнул спецназовец. – Но эта информация только для вас. В каземате размещена особая штрафная команда.

– Фу ты ну ты! – воскликнул Шишко. – Да у меня этих штрафников почитай батальон наберётся, но никто их так не стережёт. Этим-то откуда столько чести?

– Обычные штрафники могут искупить свою вину на поле боя и вернуться в строй, или, как минимум, рассчитывать на смягчение наказания, – ответил полковник. – А эти, – он боднул головой в сторону двери каземата, – могут только достойно умереть на поле боя: другого им не дано.

Шишко порадовался, что тут так темно, и полковник вряд ли заметит, как побледнело его лицо.

– Так там?.. – он не закончил фразы, но полковник его прекрасно понял.

– Точно так, товарищ контр-адмирал, – со значением подтвердил он.

В этот миг из каземата донёсся приглушённый толстой дверью взрыв смеха.