Мои грустные размышления по поводу превратностей продовольственного снабжения вдруг нарушает шум мотора. Джон услышал его одновременно со мной, и мы оба устремляемся туда, откуда он доносится. На дороге, в двухстах метрах от нас, остановился грузовик.

Из машины выходит охотник. Узнаем, что он иранец, у его отца имеется магазин в Аруа, в шестидесяти километрах отсюда. Он отправился на охоту, чтобы угостить многочисленных гостей, собравшихся по случаю рождественских праздников. В кузове его машины лежат две великолепные антилопы-орикс [14] с рогами в форме лиры. Али — так зовут нашего нового знакомого — любезно предлагает нам провести праздники в его семье. Мы не заставляем себя долго упрашивать. Вот каким образом мы попали на рождество в маленький городок Уганды. Али и его старшие братья (их у него трое: Ахмед, Селим и Мухаммед) словно само воплощение приветливости и гостеприимства. Когда мы входим в их дом, женщины поспешно скрываются на своей половине. Религия запрещает женщинам-мусульманкам показываться при посторонних. Наши новые друзья — мусульмане, но это не мешает им весело -праздновать рождество. Охотно присоединяемся к ним.

На следующий день отправляемся с визитом к британскому резиденту, начальнику района. Просим Али отвезти нас к нему на машине, так как расстояние порядочное. Он почему-то весьма неохотно выполняет нашу просьбу.

Мы скоро понимаем, в чем дело. Али боится, что его не впустят в дом, ибо англичане не особенно любят принимать у себя "цветных".

Поскольку нам чужды подобные предрассудки, приглашаем Али переступить вместе е нами порог "высокого жилища". Наш друг не заслуживает того, чтобы с ним  обращались  пренебрежительно.

Наше неожиданное появление, по-видимому, смущает комиссара района. Он колеблется и не знает, как поступить. Ему, конечно, хотелось бы нам сказать, что мы невоспитанны и не знаем, как полагается вести себя в обществе. Однако он преодолевает свое предубеждение и предлагает Али сесть. Его гостеприимство простирается настолько далеко, что он даже занимается гостем — задает ему вопросы о семье и занятиях; Али сидит на краю кресла, вытянувшись, как струна, и чувствует себя явно не в своей тарелке. Чтобы разрядить обстановку, мы быстро завладеваем разговором и подробно  рассказываем о путешествии.

В конечном счете комиссар самым любезным образом приглашает нас (разумеется, за исключением Али) на прием, устраиваемый им вечером для европейцев всей округи.

Через несколько дней после отплытия из Рино-Кампа мы без всяких приключений достигли Нимуле.

Здесь Нил вступает в область скалистых гор и возвышенностей Куку, спускается по многочисленным порогам Фола (о которых говорят, что они очень опасны, хотя получить точные сведения о них не удается) и затем недалеко от Джубы выходит на Великую суданскую равнину.

На протяжении шестисот километров, начиная от озера Виктория, Нил делится естественными рубежами  на  три  отрезка: первый  от водопада  Рипин до порогов Нила Виктория, второй от водопада Мерчисон до порогов Нила Сомерсет и третий — порт Фола.

Коварным Нил делают не только пороги, но и то, что река течет то в одном, то в другом направлении. Точно больной в горячке, ворочается она без конца с боку на бок в своей постели. Скалистые барьеры преграждают реке путь и заставляют ее на протяжении шестисот километров пять раз подряд менять направление. Население здесь очень редкое. Зато местность кишмя кишит слонами, бегемотами, крокодилами, антилопами, обезьянами, бородавочниками, грызунами и всевозможными птицами. Тут вдыхаешь полной грудью аромат настоящих дебрей. А нам больше ничего и не нужно.

В Нимуле нас ждет большое разочарование. Мы день и ночь нажимали на весла, чтобы приблизить момент получения рождественской почты. Вот уже почти месяц, как мы потеряли всякую связь с почтовыми и телеграфными ведомствами. Но, увы, в Нимуле также нет почтовой конторы.

Отсутствие почты — один из наиболее чувствительных ударов, которые достались на нашу долю с тех пор, как мы в пути. Словно пришибленные, возвращаемся на пристань, в молчании устанавливаем палатку на берегу реки; каждый про себя думает мрачную думу. Откладываем на утро рекогносцировку порогов Фола, чей рев доносится до нашего лагеря.

Наступает следующий день, как всегда ослепительно сияющий. За ночь наше уныние рассеялось, и мы отправляемся дальше, всецело поглощенные трудностями нового отрезка пути.

В который раз уточняем маршрут. Позади уже приблизительно тысяча семьсот километров, до Средиземного моря остается еще пять тысяч.

Мы вполне втянулись в походную жизнь, способны каждый день преодолевать изрядное количество километров по воде, в зависимости от силы течения и попутного или встречного ветра. Мышцы у нас  затвердели, а  руки   достаточно загрубели, так что можем грести ежедневно по многу часов подряд.

За эти два месяца мы сильно похудели, но, в общем, здоровы. Один Жан страдает хроническим гаймаритом, и это нас тревожит, потому что болезнь его изнуряет и может повлечь за собой осложнения.

С того места, где мы сейчас находимся, начинаются пороги Фола. Нил здесь снова наталкивается на скалистый барьер и с неодолимой силой прокладывает себе сквозь него дорогу.

Вначале он широко разливается и становится очень мелким. В иные годы на этом участке реки скапливается столько плавучих островов, что в сухое время года можно переходить с одного берега на другой. Местные жители утверждают, что по такому своеобразному мосту крупные животные, в первую очередь слоны, перекочевывают с востока на запад, во время своих таинственных миграций. Затем Нил устремляется в глубокое ущелье, пробивает в отвесных скалах проход, ширина которого в некоторых местах не превышает двенадцати метров (на водопаде Мерчисон — семи метров). Далее на протяжении двухсот километров следует цепь порогов,  о  которых  нам  не  удается   ничего  узнать.

Мы решаем проделать эти двести километров пешком, следуя вдоль участка Нила, который суданцы назвали  Бахр-эль-Гебелем, т. е. Рекой гор.

До сих пор мы видели африканские дебри лишь с реки, теперь мы сможем наблюдать их, так сказать, из-за кулис.

Прежде всего нам необходимо позаботиться о багаже. Воспользовавшись попутным грузовиком, едем в Джубу. Здесь у меня и Джона начинается бурный приступ малярии, но благодаря энергичной помощи местного тубиба (врача) мы через два дня оказываемся  на  ногах. Гораздо серьезнее  заболел  Жан.

Приходится без него возвратиться в Нимуле. Там нанимаем трех носильщиков. Наша кладь, сведенная к минимуму, весит не больше полусотни килограммов. Сюда входят две складные кровати, личные вещи, карабин с тридцатью зарядами,  камера, два фотографических аппарата, изрядный запас пленки, наконец, весьма облегченная походная кухня, небольшое количество риса, сухарей и консервов.

Снарядив таким образом нашу экспедицию, трогаемся в путь, направляясь к Нилу через ущелье в горах Куку, самая высокая вершина которых не превышает двух тысяч метров.

Стоит необычайная сушь. Дождя не выпадало уже несколько месяцев. Земля — в трещинах. Трава, словно стекло, ломается под ногами.

Наконец, мы выходим к глубоким ущельям, по которым течет Нил, с ревом низвергаясь с одного порога на другой.

Постепенно долина расширяется. Она покрыта довольно редкой древовидной растительностью саванного типа; тут акации с острыми шипами и тонкие мимозовые кусты, сикоморы и мальвовые, из которых добывают гуммиарабик, дикие плантации рафиевых пальм, колонии крупных чертополохов с опасными колючками.

Притихший Нил течет среди папирусов и тростников, берега покрыты густой растительностью, сквозь которую мы лишь изредка видим его сверкающую поверхность. Ориентируемся по приглушенному реву воды да по громкому фырканью бегемотов, многочисленные стада которых по-прежнему населяют воды реки.