Джон — впереди, и мы, затаив дыхание, следим за ним. Несколько бегемотов встали при приближении его каяка, угрожающе разинув пасти и подняв волну,  которая   может   перевернуть  лодку. Однако Джон  продолжает  продвигаться,  чуть-чуть   подгребая и держась вплотную к папирусам. Животные принимают все более угрожающие позы. Уж  не хотят ли они броситься на каяк, нарушивший их уединение? Тогда Джону — крышка. Он невозмутимо продолжает плыть, осторожно направляя ход лодки веслом. Ну, право же, он молодец. Бегемоты в страшном волнении. Они ныряют и, выставив морды из воды, дышат, как кузнечные мехи, так что брызги летят во все стороны. Нам начинает казаться, что стоит Джону сделать неосторожное движение и они накинутся на него. Но пока животные остаются на месте, и наш товарищ, который уже прошел  три четверти расстояния мимо них, ускоряет ход и  минует стадо.

Видим, как он быстро удаляется и скоро исчезает из виду.

Теперь очередь Жана. Он в это время перебрался на другую сторону, к островку, где находится еще не потревоженная часть стада. Но тут его постигает худшая из неудач: каяк попадает на песчаную отмель и застревает. Бегемоты справа от него, метрах в десяти. До меня доносится сочная ругань Жана. Он быстро выходит из лодки, сталкивает ее в более глубокую воду, вскакивает и гребет энергичными взмахами, задевая дно и рискуя погнуть дюралюминиевые лопасти весла. Все это происходит под носом у разъяренных бегемотов, оглашающих воздух своим хрюканьем.

Нахожусь метрах в десяти позади Жана. На мне нет сухой нитки. Не захотят ли раздразненные бегемоты отыграться напоследок на мне? Сжимая изо всех сил рукоятку весла и призывая всех святых, гребу, стараясь держаться на одинаковом расстоянии от песчаной отмели и бегемотов, что отнюдь не так просто. Животные напуганы не меньше моего, но не отваживаются напасть. Найдись среди них хоть один старый ворчун, и наша песенка на Ниле была бы спета. Но и на этот раз отделываемся только испугом.

Миновав острова, снова оказываемся на широком водном просторе, и это позволяет нам сохранять надлежащую дистанцию между каяками и нашими толстокожими приятелями. Усердно гребем. Вот вдали уже успокоительно мигают огоньки жилья: это Мангалла.

Первое знакомство с динками

На следующий день на берегу собираются динки, число их непрерывно растет.

Остроконечные соломенные хижины динков выделяются маленькими золотисто-желтыми пятнами на сером фоне равнины. Динки поселились здесь недавно. Сейчас как раз сезон, когда пастухи покидают свои постоянные селения внутри страны, где в это время почти нет воды, и перебираются со стадами к берегам реки. Пироги динков стоят в заливчике неподалеку. Причаливаем к Ним, шагаем по тяжелым деревянным лодкам, составившим мост до берега, и высаживаемся.

Динки сбегаются со всех сторон, кучкой собираются вокруг нас.

— Вот и мы, вот и мы, — приветствуем их.

— Ну что же, вот и вы! — хором отвечают динки.

— Это мы, —  продолжаем дружно.

— Это вы. Да хранит вас небо!

— ЭИ вас также.

Оказывается, существует около тридцати формул такого рода, которыми следует обменяться, прежде чем начинать с динками разговор на какую-либо тему. Миссионеры, встреченные нами на реке, выучили нас некоторым из них.

— Зная приветствия, вы всегда выйдете из положения, — сказали они. — Главное, не забывайте говорить их  и ждите, чтобы вам ответили. Динки народ чрезвычайно вежливый.

Пользуемся каждой встречей, чтобы обогатить свой словарь и усовершенствовать произношение, но оказывается, у каждого племени новые приветствия, и наша задача не из легких. Сперва мы встречаем динков, затем нуэров, потом наступает очередь шиллуков. Все эти три группы нилотов говорят на разных, но родственных языках. Нам случалось перепутать приветствия, но эти парни настолько поражены появлением трех необычного вида белых в их стране, что не обращают на наши ошибки ни малейшего  внимания.

Динки * теснятся вокруг нас, словно мы ярмарочное чудо. Одни приподнимаются на носки, другие приседают и, вытягивая шею влево и вправо, оглядывают нас со всех сторон. Некоторые рискуют к нам притронуться, осторожно, кончиком пальца. Неграм не очень-то нравится наша белая кожа, она им кажется выцветшей и мертвенно-бледной, как у покойников. И это несмотря на то, что за три месяца, проведенных под африканским солнцем, мы стали черными, как мавры. Их очень забавляют наши волосатые ноги. Ведь у них самих кожа на теле гладкая, и они не могут себе представить, чтобы оно зарастало волосами. Не знаю, как они удержались, чтобы не начать их у нас выщипывать.

Динки народ высокорослый. Большой рост (в среднем метр восемьдесят сантиметров) характерен для всех нилотов вообще. Но они кажутся еще более высокими, чем на самом деле, потому, что худощавы и конечности у них очень тонкие.

Динки большие охотники до украшений. У подростков талия перетянута поясами, сделанными из белых и красных бус. У женатых мужчин на руках и ногах надето множество металлических браслетов и колец из слоновой кости, украшенных пучками слоновьих волос. Металлические браслеты, надетые на руку (от локтя до плеча) еще в детстве, не снимаются никогда и, сильно мешая кровообращению, вызывают заметную припухлость предплечья. Однако это как будто нисколько не стесняет динков.

Некоторые мужчины выбривают голову и покрывают ее золой или коровьим пометом. Другие выбривают только виски, а курчавые волосы на макушке мажут красной охрой, смешанной с коровьим маслом или другим животным жиром. Этот вид прически распространяет аромат далеко не из приятных — к нему нужно привыкнуть, но, уверяю вас, перестаешь ощущать его довольно скоро. Впрочем, все эти запахи быстро развеивает широкое дыхание суданской саванны.

И бритые и небритые головы украшаются: одни обматывают голову нитками стеклянных бус, другие надевают убор из многоцветных перьев.

Странное впечатление производит ряд выпуклых бугорков и шрамов у большинства динков над бровями. Операция, при помощи которой создается это украшение, чрезвычайно болезненна. Ее осуществляет искусный "лекарь". Он сначала наносит на кожу надрезы согласно заданному рисунку, сильно варьирующемуся у разных племен и в зависимости от социального положения пациента. Делают сплошную линию, ряд точек либо параллельные черточки. Затем в надрезы вводится раздражающий раствор из трав, который вызывает вздутие кожи и способствует образованию мясистых валиков или бугров, порой значительных размеров. Это настоящие искусственные опухоли. Нам говорили, что "лекари" умеют регулировать развитие этих опухолей, но пока что ни одна попытка узнать, как они это делают, не увенчалась успехом, так как они ревниво оберегают тайну своего искусства.

Женщины у динков куда менее кокетливы, чем мужчины. Представительницы слабого пола разгуливают в небольших передниках. Девушки пренебрегают и этой одеждой. Зато на шее они носят целые коллекции красных и белых бус. Такая манера одеваться просто восхитительна.

Пастухи

Динки — скотоводы. Еще в древнем Египте корова считалась священным животным и осталась таковым у современных нилотов. По существующему у них обычаю женщины обмывают всю кухонную утварь коровьей мочой. Это не мытье в подлинном смысле этого слова, а ритуальное очищение. Так же динки очищают и своих детей: мать подставляет новорожденного, тотчас же как он появился на свет, под струю мочи коровы. Таким же образом предохраняют раны от заражения.

На мясо коров не режут. В пищу употребляют только молоко. В торжественных случаях, например на свадьбах, коров приносят в жертву и мясо их съедают, но делают это с сожалением, как бы извиняясь. При этом с самым серьезным видом они говорят: "Мой живот доволен, но сердце и глаза печальны".

Известны случаи, когда во время голода динки предпочитали умереть среди своих стад, чем питаться говяжьим   мясом.