Некоторые рыбаки охотятся с пирог: гарпунщик находится на носу, гребец — на корме лодки. Мы видим, как кто-то выудил крупную рыбу-кошку, и она бьется на дне лодки.

Болотистые пространства, по которым мы продвигаемся, населены бесчисленными перепончатолапыми, куликами и другими водяными птицами: тут марабу — горбатые, зобастые, линючие, откровенно уродливые; жабиру — длинные, голенастые, с ярко-красными лапами и клювом и еще множество разных птиц, каких мы уже встречали на Ниле.

Единственный раз посчастливилось нам увидеть китоглава — редкую и странную голенастую птицу с огромным клювом обтекаемой формы, похожим на днище лодки. Рост ее — около метра, и, так же как и марабу, она зобаста, горбата и наполовину голая. У нее пепельно-серое оперение, большие, круглые, ласковые глаза. При нашем приближении она открывает и закрывает их с удивленным видом, словно хочет сказать: "Не трогайте меня. Я не желаю вам ничего дурного. Я не злая". Эта птица водится только в болотах Сэддов. Ее внешний вид настолько забавен, и встречается она так редко, что зоологические сады платят за нее бешеные деньги, до миллиона франков.

В этом необычном крае живут нуэры, отгороженные болотами от остального мира. Это неизбежно привело к исключительному своеобразию уклада их жизни, свойственного только им и их соседям — другим  нилотам.

Следует подчеркнуть, что нуэры не располагают ни одним из материалов, которые легли в основу человеческих цивилизаций, — у них нет ни дерева, ни камня, ни металла!

Так, нуэры не выдалбливают лодки из ствола дерева, как это делают повсеместно в тропической Африке: в их болотах нет больших деревьев, и они мастерят пироги из крепко соединенных друг с другом кусков дерева  или пластов коры.

Нуэры, населяющие эти районы, почти не носят украшений. Они делают себе на обеих щеках ряд параллельных надрезов, на месте которых остаются рубцы. Тело нуэры посыпают беловатой золой, которая спасает их от комаров — этого подлинного бича болот Сэддов.

Английский пресвитерианский миссионер, проживший много лет в стране нуэров и превосходно ее знавший, рассказал нам очень подробно, как проходит у них свадьба.

— Дело было в январе, — начал он свое повествование. — Дожди прекратились два месяца назад. Пастбища покрывала густая трава, и не было надобности далеко угонять скот в поисках корма. У Дара, моего хорошего знакомого, был взрослый сын Луал. Подошло время женить Луала и надо было думать о подготовке свадьбы.

"Сын завтра на рассвете отправится в соседний крааль, — сказал Дар. — Там есть девушка, которая ему нравится".

Отец добавил, что ему известна родословная родителей красавицы и что нет никаких запретов, которые могли бы  препятствовать свадьбе[18].

Луалу было около двадцати двух лет. Он отличался довольно открытым характером. С некоторых пор Луал усердно посещал танцы, пользующиеся большой популярностью у нуэров. Знал я и крааль, о котором шла речь: он отстоял километров на двадцать от дома Дара. Мне давно хотелось познакомиться со свадебными обрядами нуэров, поэтому я решил на следующий день сопровождать Луала.

Ночь я провел вместе со всеми около костра, в который периодически подкладывались дрова и помет. Хижина настолько наполнилась дымом, что было трудно дышать. Таким образом мы спасались от комаров.

На зорьке мои соседи зашевелились. Они рассыпали по земле теплую золу из очага и стали в ней валяться. Это предохраняет от укусов комаров на весь день. Я последовал их примеру и натер золой лицо и руки — способ оказался очень действенным. Покончив с утренним туалетом, мы пустились в путь.

Луал отправился не один, а в сопровождении лучшего друга, будущего посредника во всех переговорах. У обоих было по браслету из слоновой кости на запястье, а в руке — трехметровое копье. Сначала мы плыли в лодке, затем высадились на берег и пошли по тропинке, едва заметной в траве. Когда показался крааль Ниадинг — так звали девушку, — Луал мне сказал: "Подожди меня здесь, отец".

Он и его друг исчезли в кустах. Я знал, что они отправились на поиски девушки, пасшей, вероятно, вместе со своими сверстницами поблизости коров. Прошло довольно много времени, прежде чем Луал вернулся.

"Теперь пойдем, пора", — весело произнес он.

Крааль родителей Ниадинг состоял из десятка конических хижин, крытых соломой. В нем жило около шестидесяти человек, все кровные родственники. Имелось три загона для скота. Луал провел нас к самому большому загону, около которого уже собрались родственники невесты. Все церемонно друг друга приветствовали, затем расселись на земле. Переговоры начались.

Луал говорит, что он намерен жениться на Ниадинг, он только что с ней виделся, девушка согласна, и теперь он хочет выслушать мнение ее семьи. Ему не дают, конечно, никаких обещаний. Однако осведомляются о поголовье его стада. Луал молчит: ему не подобает самому касаться столь щепетильного вопроса. Отвечает его друг. Родные невесты, видимо, удовлетворены и соглашаются продолжать переговоры.

Мы тотчас покидаем крааль, поскольку Луал не должен задерживаться в месте, где живет его нареченная,— это вопрос приличий. Возвратившись домой, Луал советуется с родней. Они длительно обсуждают подарки, которые придется делать будущей родне. Дар объявляет, что отдаст черноголовую белую корову с теленком и самого красивого быка из стада. Затем дяди Луала перечисляют свои взносы, после них — остальные члены рода, причем каждый соразмеряет дар со степенью родства с Луалом. Набирается около пятнадцати голов крупного рогатого скота — их впоследствии распределят между родственниками невесты по такому же признаку родственной близости с ней.

Три месяца спустя мне посчастливилось, — продолжал рассказывать миссионер, — присутствовать при обряде ларсинг — церемонии передачи скота семье невесты (нечто вроде помолвки). Как и в первый раз, Луал в сопровождении друзей на заре отправился в крааль своей нареченной. Они гнали скот, выделенный для подарков родне невесты. Главным козырем был великолепный бык с рогами, украшенными кистями. Достигнув крааля, молодые люди с пением обошли вокруг него. Остановившись возле хижины матери Ниадинг, пропели песню в ее честь.

К этому времени на площадке перед краалем собралось много народу, обе семьи в полном сборе. Принесли барабаны. Начинаются танцы, длящиеся до захода солнца.

Отец Ниадинг велит привести быка из собственного стада. Старший дядя невесты закалывает его, произнося соответствующие случаю заклинания.

Подруги Ниадинг хлопочут у костров: пекут лепешки, варят пиво из проса, готовят для гостей мясо.

Пиршество продолжается всю ночь. Поют песни, танцуют. Утром Луал берет веревку и забрасывает ее в хижину будущей тещи. Та прекрасно понимает в чем дело: ей предлагают пожертвовать гостям корову. Этими дарами семья Ниадинг отвечает на подношения со стороны семьи жениха. Тем самым невеста не оказывается проданной за несколько голов скота: она свободно выходит замуж после принятия обеими сторонами ряда взаимных обязательств. Спустя несколько недель после ларсинга происходит нгут — первый свадебный обряд.

В течение всего времени между ларсингом и нгутом обе семьи продолжают деятельно вести переговоры. Родне Луала приходится прибавить еще несколько голов скота, чтобы удовлетворить запоздалые притязания какого-то дальнего родственника Ниадинг, доказавшего свои права ссылкой на генеалогическое древо.

Пока старшие занимаются всеми этими делами, Луал не теряет времени. При всякой возможности он старается повидать невесту. Однако обычаи требуют, чтобы он приходил в сопровождении друзей, а Ниадинг принимала его в присутствии подруг.

В день нгут вся родня Луала перекочевывает в крааль Ниадинг, и церемонии возобновляются. Одна из главных состоит в том, что та и другая сторона публично оглашает свою генеалогию для доказательства отсутствия родства между обеими семьями.